Глава 25. Мать революционера
Постоялый двор «Золотой петух» в Труа всегда полон гостей. Почтовая станция Арси-сюр-Об на дороге в Париж, кареты прибывают по расписанию в полдень и вечером. Можно поесть, напиться и переночевать. Люди разных состояний и сословий, верхом или в каретах, спешат в столицу.
Хозяин Жан Маке – добрый человек, глубоко уважаемый постояльцами. Он легко находит общий язык с дворянами касаемо Версаля или Горация. Все гости как у себя дома. Постоялый двор уютен, каждая комната комфортна. В свободное время хозяин в своей квартире на первом этаже среди многочисленных книг.
Жан Маке − умный, благочестивый ученый и теолог. Религия для него – всё. Его очень огорчает утрата Церковью авторитета и власти и смерть веры. Лишь жена знает, что в поисках истины он большую часть свободного времени изучает старинные фолианты в парижских библиотеках, конспектируя труды древних великих мистиков. Много лет назад он познакомился с французскими руководителями общества розенкрейцеров. Они часто собираются на его постоялом дворе. Постепенно Маке пришёл к выводу, что не религия виновна в отходе людей от церкви и веры, а, скорее, догматы и вековое материалистичное мышление, постепенно убившие веру в душах. Учение розенкрейцеров вернуло его к великим истинам изначального христианства. Достигнув преклонного возраста, он хотел посвятить всё свободное время исследованиям. Но приходилось содержать семерых, выживших из шестнадцати, детей. Нелегко дать образование пяти сыновьям и двум дочкам, с которыми полно хлопот, – особенно с пятнадцатилетней Клэр. Невысокой, со светло-золотыми волосами и зеленовато-голубыми глазами, настолько завораживающими, что многие приходили, только чтобы увидеть эти глаза и их очаровательную обладательницу. Клэр обожает танцевать. Ей хорошо в суматохе постоялого двора: водоворот, суета и гвалт – её стихия. Отец знает её беспокойный нрав и часто предостерегает.
— Клэр, дочка, — однажды сказал он, когда она слишком долго болтала и кокетничала с кавалером, — не стоит слишком долго говорить с мужчиной. Ты слишком молода. Ты не знаешь их. Никогда не верь красивым словам. Поверь, юной девушке легко попасть в беду, если она не будет вести себя подобающе.
— Но, отец, ты ведь тоже мужчина, и бесконечно преданный.
— Ты рассуждаешь, как наивный ребенок, но с тем рыцарем с длинной шпагой ты говорила, как взрослая. Будь осторожна, я очень тревожусь за тебя. Когда меня не будет в живых, тебе придётся позаботиться о себе самой. Ты же знаешь, здоровье моё неважное.
Клэр обняла его, крепко прижала к себе, как ребёнка, и расцеловала.
— Папа, не умирай. Ты − наша опора и утешение в этой полной искушений жизни. Ты совершенно прав. Мне нужно быть осторожнее. Обещаю быть осмотрительней.
— Клэр, послушай! Надеюсь ещё долго помогать тебе советами. Но наступит время, когда меня больше не будет рядом. Главное, помни о прямом пути истины. Если проявишь слабость и оступишься, собери все силы и мужество, чтобы искупить грехи, служа Богу. Обещай мне!
— Обещаю, отец! — серьезно ответила Клэр.
Это обещание впоследствии многое дало ей. Несмотря на него, Клэр не удержалась на правильном пути. Хотя она всё время вспоминала тот разговор, думала, что ещё достаточно времени выполнить обещание и обратиться, а пока нужно наслаждаться жизнью.
Отец умер через год. Его смерть стала для семьи огромной, мучительной и невосполнимой утратой. Благочестивая вдова жила только для религии и молитвы, не могла и не хотела управлять детьми и полностью им доверяла. Когда Клэр заинтересовалась святыми странниками розенкрейцерами, мать обрадовалась, подумав, что дочь хочет подготовить комнаты для духовных бесед. Но дочь хотела лишь встреч с красивыми мужчинами. Тайное общество продолжало посещать дом после смерти Жана Маке, завещавшего жене в любое время предоставлять обществу комнату для собраний, кров и пищу. Члены общества встречались каждый месяц. Вдова послушно служила им.
Клэр стала вести дела сама, отодвинув братьев и сестер, заносчиво одёргивая их при попытках вмешаться. Её тянул свет. Она знала множество знатных господ из Версаля и Парижа. Жизнь в сельской местности ей, наконец, наскучила, она решила переехать в Париж. Клэр была настолько капризной и переменчивой, что могла уже на следующий день потерять всякий интерес к человеку или вещи, которыми накануне восхищалась. Так она забыла постоялый двор и больше не заботилась о матери, братьях и сёстрах. Она доверила гостиницу одному из братьев и сказала матери, что хочет подыскать отель в Париже. Найдя, вернулась в Труа и уговорила мать выгодно продать «Золотой петух». На вырученные деньги купила матери ферму в Арси-сюр-Об, а себе − маленький отель в Париже, намного меньше родительского, но обставленный по самому взыскательному вкусу, так что недостатка в гостях у «Клэр де Труа» не было. Еда была хороша, вино − самым изысканным. Она много работала и хорошо зарабатывала. Но среди гостей постоянно появлялись мутные личности. Все знали, что это − шпионы мятежников. Угнетённые крестьяне глухо возмущались феодальными порядками. Лидеры тайных организаций и фанатичные учёные обсуждали работы Руссо о правах человека. До революции было ещё далеко, но первые её признаки были в нарастании недовольства. Между сословиями появилась подозрительность, толпы кишели шпионами. Клэр тоже приходилось держать ухо востро. В отеле постоянно вспыхивали словесные перепалки, споры и рукопашные. Клэр становилось всё труднее, и однажды пришлось признать, что тащить воз проблем одинокой женщине больше невозможно. Нужен был помощник для предотвращения ссор среди гостей.
Тут, весьма кстати, пришёлся высокий стройный молодой человек с чёрными волосами и прямыми бровями. Сел за стол, заказал вино и наблюдал, как Клэр обслуживает гостей. Он стал постепенно завсегдатаем постоялого двора. Наконец, Клэр решила с ним заговорить. Сначала коротко, потом подольше. Выглядел он её сверстником. Чем занимался, она не знала. Позже выяснилось, что у него не было никакой профессии, он скитался по стране и жил случайной работой, будучи бродягой и авантюристом. Клэр он показался с первого взгляда знакомым, и это было необъяснимо, тем более, что раньше они не встречались, но эти тёмные сияющие глаза и чёрные прямые брови Клэр, без сомнения, уже где-то видела. И этот человек предложил Клэр свои услуги. Она объяснила ему, зачем и для чего ей нужен сотрудник. Увидев, что мужчина внимательно слушает, она доверила ему все свои проблемы. Но она не наняла Эжена де Бонкура. Он просто продолжал приходить и оставался с Клэр, когда гости расходились по комнатам.
Как-то опять начались выяснения отношений между гостями, и даже Клэр попала под горячую руку при попытке разнять драчунов. В последний момент в дверях появился "странствующий рыцарь".
— Собаки! — сердито крикнул он, вытащил шпагу, ударами плашмя ранил двоих, остальные разбежались. Затем подошёл к Клэр, низко поклонился и сказал:
— Мадам! Кажется, всё в порядке… Рад доказать искренность моего намерения служить вам.
Клэр тут же наняла его. На следующий день поселился в отеле и больше никогда его не покидал. Он влюбился в Клэр и просил её руки.
— Мадам! Я − нищий. Только шпага и честь у меня. Вы можете подумать, что я охочусь за вашими деньгами. Но верьте, я люблю вас всем сердцем и хочу жениться на вас, только чтобы служить вам всю жизнь.
Эжен де Бонкур умел красиво говорить. Иногда Клэр забавляла высокопарность его речей, но комплименты ей всегда нравились. Поначалу она не собиралась за него замуж. Но красивые слова и тон, которым они произносились, вскоре достигли своей цели. Она уступила и подыскала авторитетного священника, которому могла довериться. Когда тот узнал имя жениха, нахмурился.
— Эжен де Бонкур? Демагог? Дочь, ты хорошо подумала? Этот человек легкомыслен, у него в голове ветер, за душой ни гроша. Борец за свободу, готовый всё разрушить неудачник. Я не вижу Божьего благословения в вашем браке.
Но Клэр не поверила и настояла на замужестве. Несколько месяцев спустя она признала правоту священника. Муж оказался ленивым бездельником, которого интересовала лишь политика. Он будто забыл, что женат, и через пару-тройку месяцев перестал заботиться о жене, вернувшись к жизни воина-бродяги. Часто он даже исчезал на неделю, но всегда возвращался ради денег Клэр и отличной кухни. Клэр стало ясно, что священник всё-таки был прав. Но брак уже было не отменить. Вскоре она забеременела и родила первенца, которого назвала Жаном в честь деда.
Трудно жила Клэр Бонкур, работая с утра до позднего вечера. Муж не помогал ни в чём, всё делала сама. Она не осмеливалась нанять помощника из-за мужниной ревности. Но благодаря её деловой хватке "Клэр де Труа" процветал. Отель стоял на берегу Сены, гостям предоставлялись лодки. Нередко гостили знатные придворные. Господам очень нравились еда и обслуживание, они рекомендовали знакомым, репутация отеля была отменной.
Клэр смогла завязать полезные связи. Когда её муж осознал возможности, стал всё чаще оставаться дома. В конце концов, он отошёл от пролетариев и стал искать знатного общества. И ему удалось устроиться при дворе церемониймейстером. Через несколько месяцев Клэр случилось оказаться при дворе, и, при ходившего дома в обносках мужа, она не знала, смеяться или плакать − Эжен был в длинном синем камзоле с серебряными пуговицами, обтягивающих бордовых лосинах, со шпагой на боку. В руке он держал длинную серебряную трость, которой яростно стучал по полу при регистрации посетителя. Для разных случаев ему полагалась особая одежда. По утрам иногда приходилось переодеваться по три раза, но он даже радовался, поскольку очень заботился о своей внешности. Он хранил свои вещи при дворе и никогда не приносил домой, гордился работой, считал себя самым важным человеком при дворе и вёл себя соответственно. Увидев жену, церемонно окликнул её, хотя поблизости никого не было. Гордо кивнул и прошёл мимо. Он был красивым статным мужчиной в окружении придворных дам и никогда не говорил о жене, никто при дворе и не знал, что он женат… Он разбогател и исполнился спеси. Со временем Эжен стал свысока относиться к самым знатным господам. Каждый должен был записаться у него перед королевской аудиенцией. Если кто-нибудь ему не нравился или платил недостаточно, он отказывался регистрировать его и просто отправлял прочь. Жену он навещал только по выходным, Клэр всё делала сама. Сына она отдала матери, и сама подумывала о продаже парижского отеля и возвращении в Арси-сюр-Об. Она устала от постоянного одиночества и больше не хотела улыбаться гостям независимо от того, что на сердце.
Внезапно произошли неожиданные события. Недовольство народа росло, он требовал всё большего и начал тайно организоваться. Повсюду ходили слухи, что мятежники скоро публично предъявят требования. Королю нужны были безусловно преданные люди. Он поставил их на важные должности. Так церемониймейстер Бонкур стал комендантом замка на побережье. Пришлось покинуть двор с его прекрасными дамами и семью любовницами. Вдали от двора, красивых женщин, роскоши Эжен де Бонкур жить не мог. Он отправился в замок, но недели не прошло, как вернулся в Париж, ослушавшись приказа короля. Ещё и солдат подбил на дезертирство. Он считал, что в столице всё равно разруха и беспорядок, и никому до неё нет дела. В Париже он был арестован верными людьми Его Величества и вскоре обезглавлен. Вдову известили о казни позже.
Смерть мужа повергла Клэр в уныние. Он не любил её, грубо обращался, не заботился, но она чувствовала необъяснимую связь их душ, которую и смерть не в силах нарушить. Несколько лет она оставалась в Париже со знатью, но потом, как и планировала, продала постоялый двор и вернулась домой, где вскоре познакомилась с судейским чиновником Арси-сюр-Об Жаком Дантоном. Он был вдовцом, и крепко полюбил её. Она вышла за него замуж и поселилась в маленькой деревушке. Муж усыновил её сына, получившего имя Жан-Жак Дантон. Мальчик был очень умен, но своенравен, вспыльчив, самоуверен, своеволен и напорист. Учился в школе в соседнем городе. Клэр, наконец-то, могла жить спокойно. Она казалась счастливой и свободной в провинциальной тишине. Но её счастье не было настоящим. Она родила ребенка от Дантона, но чувствовала, что потеряла смысл жизни здесь, в скучной сельской местности.
Когда четыре года спустя, в возрасте сорока лет, муж умер, и она снова осталась одна, её охватило прежнее беспокойство. Только тогда она обратилась к своей душе. И мистика, бессознательно воспринятая в детстве от отца, стала раскрываться в глубине её души. После стольких лет забвения Бога она снова начала молиться, прося указать правильный путь к блаженству и душевному покою. Однажды в воскресенье она пошла в церковь. После службы осталась коленопреклонённо молиться и внезапно обнаружила себя одну в пустом храме. Послышались шаги. Она подняла голову и увидела приближающегося священника. Он подошёл, остановился, встал на колени рядом с ней и помолился вместе. Клэр была очень удивлена, узнав столичного священника, который отговаривал её от первого брака.
— Отец, как же рада я видеть вас. Но как вы сюда попали?
— Дочь моя, я не могу сейчас говорить, — послышалась тихая, невероятно медленная речь, — но обязательно навести меня в приходе Святого Евстафия в Париже.
Клэр повернулась, но никого не увидела. Церковь была пуста. Священник исчез подобно привидению. Она не могла себе этого объяснить. Вспомнились таинственные святые, посещавшие «Золотой петух». Отец рассказывал о реальности духовных состояний святых и древних мистиков, в которых проявлялись законы Божьи... Это первое в её жизни чудо укрепило её веру. Она поехала в Париж, в церкви Сент-Эсташ нашла священника. Он был рад встрече с Клэр.
— Я ждал тебя, дочь... Знаю, ты удивлена происшедшим. Сядь и послушай! Я учил монахинь. После занятий кратко помолился. Затем на меня снизошла Божья благодать, и я на несколько минут впал в особое состояние. Вот так мы нашли друг друга ... я ведь когда-то бывал на постоялом дворе твоего отца, принадлежал к тайному обществу и много занимался чудесами древней христианской мистики... Как всё это стало возможным, не спрашивай сейчас. Когда-нибудь сможешь понять. Но теперь я должен передать тебе обращение отца. Его душа предстала передо мной, как и обещала, и попросила передать тебе послание...
— Послание... мне... от отца? — прошептала женщина, прижав руки к сердцу. Не было сомнений. Она знала, что знатоки мистики способны на все.
— Выслушай послание. Отец говорит, ты оставишь мирскую жизнь и обратишься.
Услышав это, Клэр сразу вспомнила своё обещание. Она знала, что сбилась с пути и стала слабой. Она поняла, что теперь надо собраться с силами и набраться мужества, чтобы искупить грехи в служении Богу. По указанию священника Клэр должна была покаяться, странствуя по Франции нищенкой. Затем она поступила в монастырь. Из-за прошлого её сначала не хотели принимать. По рекомендации священника ей всё же удалось остаться. Она полностью изменилась и вела благочестивую жизнь. Её полюбили, а позже даже разрешили преподавать. Пока она наслаждалась прекрасной монастырской жизнью, в стране разразилась революция, всё пришло в запустение. Она так и не узнала, что её, поначалу служивший королевскому дому, сын, стал знаменитым революционером. Она и не думала, что радикальные товарищи предадут его гильотине.
Раз вечером священник созвал монахинь, чтобы подготовить к предстоящим событиям. Господь явился и предсказал ему и монахиням страдания и мучительную смерть. Священник побеседовал и с сестрой Клэр. Просил не отрекаться от Иисуса Христа, когда придут безбожники. Он также велел ей верить в вечное спасение, принять и претерпеть муки, потому что они — единый путь к блаженству.
— Мир убьет тебя, дочь... Народ, упивающийся иллюзорной свободой, станет твоим убийцей за твою привязанность к миру... Для тебя послание иного мира − смерть под пытками очистит... будь терпелива, и обретёшь венец жизни.
После он благословил её, а затем снова призвал монахинь, чтобы ещё раз укрепить их в вере. Сказал, что бояться не нужно, потому что, когда придёт время, он первым сложит голову под гильотину.
Через три недели получили известие, что многие монастыри разорены, а монахини похищены и осквернены. Ещё через два дня в ворота постучали. Монахини побежали к часовне и стали молиться, не зная, что делать. Внезапно перед ними предстал священник. Они в изумлении уставились на него, не понимая, как он прошёл чрез запертые двери. Священник поднял руку и медленно пошёл к ним.
— Следуй за мной, Христово стадо... пойдёмте, дщери! Откройте врата, явите Иисусу Христу готовность умереть за Него!
Клэр первая медленно, спокойно пошла к вратам. Её тут же схватили. Остальные последовали за ней, их окружили и приказали идти за священником. Когда лезвие гильотины перерезало его шею, голова не отделилась от тела, и не было даже следов крови. Палач в красном капюшоне снова попытался и потерпел неудачу. Ибо облик священника не был телесным. Тут был его дух. Дух поднялся с колен и внезапно растворился. Палач от страха сошёл с ума.
Свидетели этой сцены растерялись. Послышались испуганные голоса. Вдруг кто-то крикнул, заглушив остальных:
— Кто говорит о чудесах, слишком много пьёт по утрам. Я видел лишь, что палач был пьян!
— Но священник... он исчез! — послышалось из толпы. — Лезвие скользнуло по шее, как будто он был призраком!
— Давайте проверим, так ли невредимы будут монахини! — рявкнул ненавистник. — Их надо казнить, иначе они нас околдуют.
— Толпа вопя подбежала к небольшой группе монахинь. Мужчины закололи их и забили дубинками. Клэр стояла на коленях, с улыбкой сложив руки. Она увидела приблизившегося священника, протянувшего ей руки. Он позвал:
— Идём, Сантеми!
Она пошла за ним, не заметив мгновенной смерти от удушения сзади.
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai! Приветствую тебя, моя Жрица! Да благословит тебя Бог!.. И снова ты воплотилась своевольно в стремлении к земным усладам. Ведь перед этим ты испытала все земные радости при французском дворе, вернулась не столько из-за мужчины, сколько из чистого любопытства, движимая желанием беспрепятственно наслаждаться земными благами, которые были отняты у тебя в прошлой жизни. Ты так жаждала земли, что забыла о своей духовной семье, которая не могла жить без тебя. Ты сказала, что они могут благополучно подняться без тебя, а ты обязательно вернёшься на Землю, чего бы это ни стоило. Если бы Владыки Кармы оставили тебя из-за твоего непослушания без помощи, ты пала бы так низко, что уже никогда не смогла бы присоединиться к своей духовной семье. Эта опасность грозила тебе и раньше, но Великий Безымянный вмешался и спас.
События этой французской жизни в некотором роде похожи на жизнь нынешнюю, столь же беспутную от усталости одиночества. Но семья Тибета не бросила тебя. Её члены умоляли Господа помочь тебе, и твой отец-мистик смог передать тебе послание… И ныне ты его знаешь: ваш собрат − мистик больших знаний, истинно христианской жизни, одарённый способностью изображения метафизических истин в простых образах. У него восемь детей. Счастье, что в середине жизни ты устала от суеты и сама решила встать на путь. Никто не говорил тебе молиться, это было твоим решением. Ты могла бы пасть очень низко, но сделала верный выбор и тут же получила небесную помощь. Духовная семья умолила Небесного Отца, и Он выполнил просьбу, потому что ты выбрала путь труднейший. Когда священник появился в сельской церкви и внезапно исчез, то было первое подтверждение реальности загробной жизни. То, что его нельзя было обезглавить, было вторым доказательством для укрепления твоей веры. Затем он вернулся в тело, чтобы закончить миссию. Он знал, что ты оставила много дел и должна будешь снова воплотиться. Ты переживала за сына, связанного кармой с твоим первым мужем, который уже немного успокоился и не преследовал тебя так, как в прошлых жизнях. В учебниках истории написано, что у тебя был только один муж, Дантон, и твой сын был бы рождён от него. Но это неправда, как и многое другое в таких книгах, написанных амбициозными невеждами. Чем закончилась твоя жизнь на самом деле, потомки не знают. Верно то, что описано здесь.
Жан-Жак Дантон сейчас старший сын первосвященника, будет предтечей обновленного христианства и под властью антихриста умрёт умученный за свою веру.
Барна Балог и венгерские медиаторы
Модератор: Архив ГМР
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Глава 26. Франческа Керубини
Вся Флоренция считала маленького Луиджи Керубини вундеркиндом, и ценители талантов полагали, что не зря — наверняка, сочиняя, он слышал музыку ангелов — разве мог простой человек создавать такие прекрасные звуки? Мальчик был и одаренным исполнителем, и великим творцом в композиции, уже в тринадцать лет написав мессу.
Родители Луиджи были религиозными людьми и всегда водили сына в церковь. Атмосфера старинных флорентийских храмов глубоко проникла в его душу. Луиджи жил в стране музыки − Италии, во Флоренции − общепризнанном городе художников, полном произведений искусства. Родители его сами были музыкантами, и под их руководством талант мальчика начал раскрываться с малолетства. Он учился сначала у отца, затем у таких выдающихся мастеров, как Бартоломео и Фолинит. Его церковная музыка была известна по всей Италии. В двадцать шесть лет он переехал в Париж, стал гражданином Франции, женился на француженке. Для полного счастья супругам не хватало ребёнка. Луиджи Керубини было уже за сорок, когда, к величайшей радости, жена забеременела и в срок родила милую пухленькую девочку. С рождением дочери жизнь семьи стала вращаться вокруг малышки. Мастер Луиджи был безмерно счастлив. Он обожал дочь, сильно привязался к ней, боготворил её.
Работал Луиджи только вместе со своей дочерью, усаживая её на стол. В её присутствии душа его наполнялась небесной музыкой, и он сочинял произведения, прекраснее всех ранее написанных. Луиджи хотел вырастить Франческу музыкантом. Он обучил её теории, но, дойдя до практики, всё его искусство потерпело неудачу: у Франчески не было музыкального слуха, ей не удалось сочинить даже крохотной пьесы. Но мастер Луиджи не сдался, решив, что, может быть, из неё выйдет певица. Мастер без устали экспериментировал, проверяя голос дочери, но всегда убеждался в её неспособности. Когда Франческе было четыре года, Луиджи предпринял последнюю попытку. Посадив девочку на колени, попросил спеть.
— Ну же, дорогая, спой мне эту песенку! — лицо Луиджи застыло в напряжённом ожидании.
Девочка послушно запела, стараясь изо всех сил угодить отцу. Однако мастер Керубини, печально погладив её по головке, сказал:
— Спасибо, дорогая. Остановись. Вижу, певицей ты никогда не станешь.
— Но, папа, я и не хочу быть певицей. Я не люблю петь, зато обожаю танцевать.
— Мадонна миа! Ты права! Музыка у тебя только в ногах. Тут уж ничего не поделаешь... Франческа, а какой инструмент тебе нравится? Скажи, и я научу тебя играть на нём. Самое время начать учиться… Может, на пианино? Или, может, ты хочешь...
— Барабан! — уверенно заявила Франческа.
— Что?
— Я хочу большой барабан. Как в оркестре. Обтянутый ослиной шкурой, с колотушкой.
Луиджи исполнил желание дочери, купив стоивший целое состояние огромный оркестровый барабан, гром которого наполнил дом с утра до позднего вечера. Соседи не понимали, что творится в доме мастера Луиджи. Мать Елена часто, не выдерживая грохота, затыкала уши и уходила из дома.
Франческа была довольно своенравным ребёнком, ведь отец баловал её. Она всегда добивалась своего. Отец отдавал дочери всю любовь, относился к ней, как к взрослой, посвящал во все дела. С раннего детства, сопровождая отца на концертах, она узнала, насколько он знаменит. Слава отцовская потрясла её. Публика приветствовала их обоих, благосклонно принимая милую девочку. Мать с завистью и ревностью наблюдала за беседами мужа с дочерью.
— Дорогая, что скажешь об этом сопрано? Пожалуй, несколько высоковато? — часто спрашивал её отец, словно взрослую даму.
Убедившись в отсутствии у Франчески музыкальных способностей, но в наличии настоящего танцевального таланта, мастер Луиджи решил сделать из неё балерину. К шестилетию отец подыскал балетную школу-пансион. Франческа оказалась очень одарённой, но плохо выносила постоянные придирки и была недостаточно вынослива. В десять лет была развита не по годам, терпеть не могла обращения с собой как с ребёнком, особенно со стороны женщин. С детства тщеславная гордячка, часами простаивала у зеркала, любуясь своей фигурой. Ноги были действительно красивые, сильные, но талия недостаточно тонкая, и она попросила отца купить корсет, чтобы выглядеть такой же стройной, как и другие.
— Не ешь столько, дорогая! — с улыбкой сказал отец однажды, когда Франческа пожаловалась, что корсет не помог. — Если не будешь постоянно перекусывать, у тебя всё получится!
Франческа была несчастна в школе-интернате, хотя и научилась многому. Ей редко удавалось видеться с отцом, чья известность росла. Она почти не вспоминала о матери, которая, в свою очередь, не особо переживала об отсутствии дома избалованной дочери…
Однажды мастера Луиджи навестил друг − Юлиус Мартин, директор театра из Лейпцига. Это был низенький человек с необычайно дружелюбным лицом, большими глазами, ободряющим взглядом, необъяснимо харизматичный. Франческа сразу же полюбила его, села к нему на колени и обняла. Мартину девочка тоже понравилась. По просьбе отца она исполнила танцы собственного сочинения, Юлиус смотрел восторженно.
— Какой одарённый ребенок! Жаль, её таланту здесь не раскрыться. В школе нет места таким танцам.
Луиджи, нужно больше заниматься дочерью. Ведь, дети в этом возрасте открыты всему… А ты почти не бываешь дома – концертируешь по всей Европе… У меня нет детей. Я бы с радостью взял её в Лейпциг и дал образование. Она бы выступала в моём театре. Я бы заботился о ней, как о своей дочери. Что думаешь?
Керубини сначала отказался. Однако слова его друга не оставляли его в покое. Он снова и снова обдумывал предложение Юлиуса, пытаясь представить, каково будет расстаться с дочерью, и, в конце концов, уступил. Так Франческа попала в Германию, к театральному директору Мартину. И он действительно относился к ней, как к собственной дочери. Франческа старалась воздать тем же за любовь и доброту учителя. Она была послушной ученицей и приняла строгие немецкие правила воспитания, благотворно повлиявшие на её южный темперамент.
В двенадцать лет она впервые танцевала перед публикой под музыку великого мастера, и, надо признать, для своего возраста превосходно. Ей бурно аплодировали, публика ревела от восторга. Франческе нравилось в Германии, она не хотела никуда уезжать. Отец часто навещал дочь, всякий раз восхищаясь красивой стройной фигурой, развитием и воспитанием, и всё удивлялся, что его ленивая дочь целыми днями занимается без малейшей скуки. На вопрос, как же ему удалось превратить Франческу в трудолюбивое воспитанное существо, Юлиус ответил:
— У каждого свои слабости, — улыбнулся он,— Я учу так, что она и не замечает.
Франческа целыми днями репетировала, занималась гимнастикой и отрабатывала балетные прыжки в чудесном саду Мартина. Когда ей исполнилось шестнадцать, Мартин стал внимательно следить за её окружением. Шумная толпа актёров в какой-то момент исчезла из его дома. Он впускал только тщательно проверенных гостей. Так что он действительно был ей как родной отец. Увидев, что врата жизни распахнулись перед Франческой, он не стал на её пути, а разделил её успех. Мартин очень любил Франческу, но никогда не думал о ней как о женщине, просто желая заботиться о ней.
В очередной раз посетив Лейпциг, Керубини со слезами на глазах благодарил друга за всё сделанное для дочери.
— Луиджи, перестань! Она уже не только твоя дочь, она − наша дочь. И я делаю для неё всё, что делал бы ты. Если захочет, может остаться в театре навсегда. Я бы даже женился на ней, если бы она захотела, — сказал он, улыбаясь и лукаво подмигивая Франческе. — Тридцать лет разницы для артистической пары – чепуха.
— Дядя Юлиус, ты так молодо выглядишь, что когда мы вместе выходим на прогулку, все думают, что ты мой брат! — сказала девушка, танцуя вокруг директора.
Мартин, разумеется, пошутил. Он мечтал лишь сделать Франческу мировой знаменитостью. И поняв, что больше не может ничему её научить, отдал её в Академию танца и нанял балетмейстеров Оперы. Так Франческа стала одной из самых известных танцовщиц своего времени. Её отец часто сидел в зрительном зале или аккомпанировал на фортепиано. Самые известные театры боролись за Франческу. Она могла выбирать среди приглашений. Франческа стала успешной, востребованной, талантливой танцовщицей. Перед ней был открыт весь мир. Везде её ждали.
Около двадцати лет Франческа внезапно так затосковала по родине, что жизнь в Германии ей вдруг стала невыносима. Страшно потянуло во Францию. И Мартин отпустил её. Она знала, как сильно он любил её, и что для него она − единственная надежда. Поэтому пообещала вернуться как можно скорее, объяснив, что ею движет тоска по дому. Но лёжа в постели накануне отъезда, не в силах заснуть от волнения, она вдруг поняла, что тоскует не по дому, а по лёгкой французской жизни, по развлечениям и, не в последнюю очередь, по любви. Ей снились необычные сны. Она видела себя в королевских парках и залах в стиле рококо, окруженной кавалерами. Даже после пробуждения ей грезились сцены приятного общения с мужчинами. Всё это она хотела испытать наяву. Здесь же, в Лейпциге, под присмотром дяди Мартина, она не могла этого сделать. Он следил за ней и был строг. «Я должна уехать в Париж, там буду свободна и смогу делать всё, что захочу… Дядя Юлиус − любящий, хороший человек, но он слишком строг и набожен. Он никогда не позволит мне встречаться с красивыми молодыми людьми», — часто думала она.
После долгой пуританской жизни Франческа жаждала приключений и волнений. Всё это было дано ей судьбой. Керубини очень обрадовался её возвращению. Он водил её повсюду, как раньше. Его произведения, такие как «Magnificat», «Miserere», «Te Deum», открыли новую эру духовной музыки. Работы мастера высоко ценились, особенно в Англии. Лондон, Париж, Рим и снова Париж − это было триумфальное шествие Луиджи Керубини.
Итальянская кровь, длительное пребывание в Германии привели к отличной от других манере держаться в обществе. Грациозной осанкой, изящными жестами, интересной внешностью и при этом особой харизмой, она производила фурор. Все любили её. Повсюду её окружали толпы поклонников. Жизнь удалась: отец − знаменитость, она− востребованная танцовщица. Франческу пригласили в элитную театральную труппу, и вскоре она и там добилась большого успеха. Она была потрясена − и всё ещё не могла прийти в себя. Франческа никак не могла привыкнуть к атмосфере Франции. Она чувствовала себя неловко в компаниях, чужой на своей родине и беспомощной. Отец, как мог, утешал, но всё было напрасно. Поскольку всем необходимым Франческу обеспечивал отец, ей не нужно было заботиться о заработке. Она не зависела от занятости в труппе и больше всего любила сопровождать отца в его концертных турах по Европе.
Стройная, красивая, юная, интересная Франческа везде привлекала молодых людей. Ей нравилось их общество, некоторыми она даже увлекалась, и со временем превратилась в любвеобильную прекрасную даму, часто менявшую мужчин и любившую изысканные напитки. Ей мало нужно было выпить для опьянения, в котором она теряла контроль. Именно так она отдалась известному писателю Симону Дюмону, с которым была знакома давно…
Теперь, имея всё, что может быть у молодой женщины, она затосковала по Германии. Только сейчас Франческа вспомнила о своём обещании дяде Мартину. Только сейчас поняла, насколько пустой была её жизнь без него. При воспоминании о годах, проведенных с дядей Мартином, ей хотелось скорее оставить эту развратную страну. Франческа решила вернуться ко второму отцу. Собрала вещи… Но хмельная ночь с Дюмоном не прошла без последствий − она забеременела. Пришлось остаться во Франции. Ребёнок после тяжелейших родов вскоре умер. Дюмон преследовал её своей любовью, и слышать не хотел об её возвращении в Германию.
Симон Дюмон был необычной внешности − высокий, худой, с чёрными волосами и бровями, тёмными раскосыми глазами, как у китайца или японца, придававшими привлекательность смуглому лицу. Но Франческа сначала не обратила внимания на их блеск. При первой встрече она не могла отвести взгляда от его рук, как будто где-то, когда-то уже видела их и знала лучше, чем свои собственные. Откуда? Не могла понять. Она чувствовала, вернее, знала, что эти руки раньше ласкали её и, может быть, даже убили. Она любила Симона, но замуж не хотела, хотя после смерти ребёнка отец уговаривал выйти за него. Франческа даже себе не могла объяснить, почему отказалась, − в глубине души было странное чувство, удерживающее от этого брака.
— Нет, отец, — ответила она так уверенно, что сама удивилась. — Я выйду замуж только за одного человека – за дядю Мартина. Маленькой девочкой, я обещала ему. Но я ещё не достойна его. Сначала я пройду весь мир… пройду через все взлёты и падения… И тогда, возможно, стану достойна его и смогу жить с ним…
Она продолжала мечтать об отъезде. Но смерть отца помешала ей. Уход его стал для Франчески большим ударом, ведь он всегда поддерживал, оберегал её, она была его музой. Франческа потеряла веру в себя. Теперь судьба преследовала её – Франческа прошла через многие трудности и лишения. Мать выгнала её, пришлось покинуть отчий дом без единого платья. Богатая дочь знаменитого композитора в одночасье стала нищенкой. В парижских театрах появились новые исполнители, и её классические танцы стали не в моде. Симон, прежде так желавший жениться и мучивший ревностью, бросил бесприданницу.
Франческа нуждалась в работе ради выживания. Она отвыкла от танцев и потеряла гибкость. Однако выбора не оставалось, пришлось танцевать. Но где? Ни один театр не брал некогда столь востребованную и признанную талантливую балерину. Она стала танцовщицей в парижском кафе. Но как же эти выступления отличались от представлений в шикарных, модных театрах, сцены которых – словно храм. В полутёмном кафе, где от едкого дыма першило в горле, гостей не интересовало искусство. Они хотели развлечений. Вечерами, после представления, в отдельном зале Франческе приходилось танцевать обнажённой. Она понимала, что это − путь в бездну. Она теряла опору...
Но однажды в многострадальной жизни Франчески произошло неожиданное событие – танцовщицам кафе пришло приглашение из Лейпцига. Будучи желанными гостями, они остановились в местном Гранд-кафе. Франческу охватили воспоминания о былых временах, и она с грустью думала о своей тогда прекрасной жизни. Она чувствовала себя такой подавленной и потерянной, как никогда раньше. Обещание, данное дяде Мартину вернуться в Лейпциг, теперь было выполнено, но она не могла видеть его при таких обстоятельствах. Франческа покорилась судьбе, пытаясь выполнять свою работу без чувств... Однажды случилось так, что Мартин, ставший тем временем успешным оперным режиссером, зашёл со своими друзьями в Гранд-кафе. Как профессионал, он сразу выбрал себе танцовщицу. Она отличалась от других – миниатюрная, с грациозной осанкой, на лице –грусть. Мартин не сразу узнал её. Когда он увидел её обнаженную, танцующую в приватном зале, сердце его дрогнуло. Он знал эту изящную фигурку – когда-то он вырастил эту грустную девушку.
— Франческа! — тихо позвал он.
Услышав знакомый голос, Франческа прикрылась халатом. Обернулась, пристально посмотрела на владельца знаменитостей и расплакалась. Ей стало очень стыдно за себя, она хотела убежать. Но Мартин удержал её и увез к себе. С того дня они жили как отец и дочь. Мартин был уже слишком стар, чтобы жениться, но, честно говоря, он и не стремился к роли мужа. Их связывала чистая любовь. Они были счастливы вместе.
Спустя время дядя Мартин скоропостижно скончался. Франческа вспомнила последствия смерти своего отца, когда она осталась без денег, и боялась за будущее. Размышляя о том, что ей теперь делать, она, к своему величайшему удивлению, узнала, что дядя Джулиус оставил ей в наследство всё своё состояние. В завещании он даже назначил её бенефициаром своего театра. Верный спутник жизни никогда не говорил об этом. Только после его смерти выяснилось, что он заботился о её будущем.
Франческа разбогатела за один день. У неё было всё, в чем она нуждалась. Но она была одинока. Она часто ходила в театр повидать тех, с кем когда-то танцевала вместе на сцене. Ей так хотелось снова танцевать. Но всякий раз, смотрясь в зеркало, снова и снова убеждалась, что её стройная фигура ушла в прошлое. Теперь, когда она была богата, она, дочь великого Керубини, была вновь желанна. Франческа получала приглашения из Парижа. Её приветствовали в обществе. Казалось, все вычеркнули из памяти её другую жизнь.
Франческа выкупила старый дом своего отца и проводила всё больше и больше времени в Париже. Она забыла старого Мартина и снова погрузилась в развлечения, порой, длившиеся до поздней ночи. Её прежний кавалер, Симон Дюмон, который оставил её в бедственном положении, снова объявился. Теперь, когда она опять богата, он проявил к ней большой интерес. Но женщина больше не заботилась о нём. У неё было множество друзей, мужчины обожали её. Однако Симон Дюмон был не из тех, кто так легко сдаётся. Он преследовал и угнетал её своей любовью. Это стало слишком для Франчески, и однажды её слуга выгнал Симона из дома. Но Дюмон снова разыскал её и заставил объясниться. Между ними произошла ссора. Мужчина разозлился и набросился на неё, желая овладеть ею. Франческа отчаянно пыталась защититься, схватила ножницы, лежавшие на прикроватной тумбочке, и разорвала ему лицо ото рта до уха. Симон, закрыв окровавленное лицо носовым платком, вышел из дома и больше никогда не возвращался. Своим друзьям он сказал, что был ранен на дуэли. Спустя годы они снова встретились на улице. Увидев друг друга, отвели взгляды.
Франческа вернулась в Германию, где вела беззаботную жизнь. Театр был успешным, денег у неё хватало. Ей было около тридцати лет, когда она познакомилась с известным врачом и вскоре вышла замуж. Они прожили счастливую жизнь. Они очень любили друг друга. Доктор не винил свою жену за прошлое. Он любил её вместе с совершёнными ошибками. Франческа была уже немолода, когда родила сына. Она любила этого маленького мальчика больше всего на свете. Он был смыслом её жизни. Но образ жизни прежних времён имел последствия – Франческа заболела.
Однажды Франческа с мужем собирались пойти в театр. Она как раз готовилась в гардеробной, как внезапно почувствовала недомогание. Когда муж вошёл в маленькую комнату, он нашёл её сидящей перед зеркалом, бледной, не в силах вымолвить ни слова. Врач сразу понял, что Франческа умирает. Он уложил её на кушетку и расстегнул корсет. Франческа что-то шептала. Казалось, она бредит:
—Это Евгений… Что ты здесь ищешь?.. Или это Симон?.. Какой замечательный у него посох... Он стучит им, когда приходит король… Я так взволнована... король идёт… Евгений сейчас на меня не сердится… Он скоро подпишет мне...
—Дорогая, о чем ты говоришь? — спросил доктор со слезами на глазах.
—О, Великий Господин! — услышал в ответ стонущий голос своей жены. —
Да будет благословенно имя Твоё!..
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai!.. Приветствую тебя, моя Жрица! Да благословит тебя Господь!.. Эта жизнь во Франции была заключительным актом кармы, и казалось, что встречаемые тобой люди, города и селения тебе знакомы. Ты была кармически связана с теми, кто поддерживал или препятствовал твоей жизни. Ты узнавала тех, с кем тебя связывали приятные или неприятные воспоминания. К директору театра, другу твоего отца, у тебя была такая вера, что ты доверилась ему, будучи ещё ребёнком и считала его своим отцом. Это доверие восходит к незапамятным временам — добрый Мартин был Первосвященником. Симон Дюмон — твой тысячелетний преследователь, вечно причинявший зло. Он умел влиять на твои чувства, всегда стремился их возбудить. Но на этот раз Владыки Кармы не позволили ему продолжать смущать тебя. Твоя духовная тибетская семья решила больше не допускать его к тебе, поняв, что вина за твои прошлые неудачи не только твоя. Он постоянно тебя соблазнял. В тех жизнях, когда его не было рядом, ты узнавала своего мужчину и даже приумножала свои добродетели. Итак, Владыки Кармы наказали его одним ударом. Причинив ему боль, изуродовав его лицо – всё это произошло не случайно, такова была его карма – ты действовала по нашему внушению. Владыки Кармы знали, что это сломает его. И постоянно грешивший против женщин своими устами – словами и поцелуями – теперь, с изуродованным лицом, он уже не мог покорить ни одну женщину. Целью этой твоей жизни было вести себя с ним так, чтобы он возненавидел тебя. Ему необходимо было это жестокое решение, чтобы оставить тебя.
Твой отец, композитор, в настоящее время так же является композитором. Он был твоим японским другом, Экитаи. Доктор, за которого ты вышла замуж, много раз появлялся врачом в твоих прошлых жизнях. Твой сын в настоящее время сын Первосвященника. Ты вернулась в Германию, потому что бежала от своего преследователя. На этом серия твоих воплощений во Франции закончилась. Версаль, двор Короля-Солнца, кровавая революция – всё осталось только в памяти. Но ты должна помнить это, чтобы черпать силы и стойкость в происходящем.
Вся Флоренция считала маленького Луиджи Керубини вундеркиндом, и ценители талантов полагали, что не зря — наверняка, сочиняя, он слышал музыку ангелов — разве мог простой человек создавать такие прекрасные звуки? Мальчик был и одаренным исполнителем, и великим творцом в композиции, уже в тринадцать лет написав мессу.
Родители Луиджи были религиозными людьми и всегда водили сына в церковь. Атмосфера старинных флорентийских храмов глубоко проникла в его душу. Луиджи жил в стране музыки − Италии, во Флоренции − общепризнанном городе художников, полном произведений искусства. Родители его сами были музыкантами, и под их руководством талант мальчика начал раскрываться с малолетства. Он учился сначала у отца, затем у таких выдающихся мастеров, как Бартоломео и Фолинит. Его церковная музыка была известна по всей Италии. В двадцать шесть лет он переехал в Париж, стал гражданином Франции, женился на француженке. Для полного счастья супругам не хватало ребёнка. Луиджи Керубини было уже за сорок, когда, к величайшей радости, жена забеременела и в срок родила милую пухленькую девочку. С рождением дочери жизнь семьи стала вращаться вокруг малышки. Мастер Луиджи был безмерно счастлив. Он обожал дочь, сильно привязался к ней, боготворил её.
Работал Луиджи только вместе со своей дочерью, усаживая её на стол. В её присутствии душа его наполнялась небесной музыкой, и он сочинял произведения, прекраснее всех ранее написанных. Луиджи хотел вырастить Франческу музыкантом. Он обучил её теории, но, дойдя до практики, всё его искусство потерпело неудачу: у Франчески не было музыкального слуха, ей не удалось сочинить даже крохотной пьесы. Но мастер Луиджи не сдался, решив, что, может быть, из неё выйдет певица. Мастер без устали экспериментировал, проверяя голос дочери, но всегда убеждался в её неспособности. Когда Франческе было четыре года, Луиджи предпринял последнюю попытку. Посадив девочку на колени, попросил спеть.
— Ну же, дорогая, спой мне эту песенку! — лицо Луиджи застыло в напряжённом ожидании.
Девочка послушно запела, стараясь изо всех сил угодить отцу. Однако мастер Керубини, печально погладив её по головке, сказал:
— Спасибо, дорогая. Остановись. Вижу, певицей ты никогда не станешь.
— Но, папа, я и не хочу быть певицей. Я не люблю петь, зато обожаю танцевать.
— Мадонна миа! Ты права! Музыка у тебя только в ногах. Тут уж ничего не поделаешь... Франческа, а какой инструмент тебе нравится? Скажи, и я научу тебя играть на нём. Самое время начать учиться… Может, на пианино? Или, может, ты хочешь...
— Барабан! — уверенно заявила Франческа.
— Что?
— Я хочу большой барабан. Как в оркестре. Обтянутый ослиной шкурой, с колотушкой.
Луиджи исполнил желание дочери, купив стоивший целое состояние огромный оркестровый барабан, гром которого наполнил дом с утра до позднего вечера. Соседи не понимали, что творится в доме мастера Луиджи. Мать Елена часто, не выдерживая грохота, затыкала уши и уходила из дома.
Франческа была довольно своенравным ребёнком, ведь отец баловал её. Она всегда добивалась своего. Отец отдавал дочери всю любовь, относился к ней, как к взрослой, посвящал во все дела. С раннего детства, сопровождая отца на концертах, она узнала, насколько он знаменит. Слава отцовская потрясла её. Публика приветствовала их обоих, благосклонно принимая милую девочку. Мать с завистью и ревностью наблюдала за беседами мужа с дочерью.
— Дорогая, что скажешь об этом сопрано? Пожалуй, несколько высоковато? — часто спрашивал её отец, словно взрослую даму.
Убедившись в отсутствии у Франчески музыкальных способностей, но в наличии настоящего танцевального таланта, мастер Луиджи решил сделать из неё балерину. К шестилетию отец подыскал балетную школу-пансион. Франческа оказалась очень одарённой, но плохо выносила постоянные придирки и была недостаточно вынослива. В десять лет была развита не по годам, терпеть не могла обращения с собой как с ребёнком, особенно со стороны женщин. С детства тщеславная гордячка, часами простаивала у зеркала, любуясь своей фигурой. Ноги были действительно красивые, сильные, но талия недостаточно тонкая, и она попросила отца купить корсет, чтобы выглядеть такой же стройной, как и другие.
— Не ешь столько, дорогая! — с улыбкой сказал отец однажды, когда Франческа пожаловалась, что корсет не помог. — Если не будешь постоянно перекусывать, у тебя всё получится!
Франческа была несчастна в школе-интернате, хотя и научилась многому. Ей редко удавалось видеться с отцом, чья известность росла. Она почти не вспоминала о матери, которая, в свою очередь, не особо переживала об отсутствии дома избалованной дочери…
Однажды мастера Луиджи навестил друг − Юлиус Мартин, директор театра из Лейпцига. Это был низенький человек с необычайно дружелюбным лицом, большими глазами, ободряющим взглядом, необъяснимо харизматичный. Франческа сразу же полюбила его, села к нему на колени и обняла. Мартину девочка тоже понравилась. По просьбе отца она исполнила танцы собственного сочинения, Юлиус смотрел восторженно.
— Какой одарённый ребенок! Жаль, её таланту здесь не раскрыться. В школе нет места таким танцам.
Луиджи, нужно больше заниматься дочерью. Ведь, дети в этом возрасте открыты всему… А ты почти не бываешь дома – концертируешь по всей Европе… У меня нет детей. Я бы с радостью взял её в Лейпциг и дал образование. Она бы выступала в моём театре. Я бы заботился о ней, как о своей дочери. Что думаешь?
Керубини сначала отказался. Однако слова его друга не оставляли его в покое. Он снова и снова обдумывал предложение Юлиуса, пытаясь представить, каково будет расстаться с дочерью, и, в конце концов, уступил. Так Франческа попала в Германию, к театральному директору Мартину. И он действительно относился к ней, как к собственной дочери. Франческа старалась воздать тем же за любовь и доброту учителя. Она была послушной ученицей и приняла строгие немецкие правила воспитания, благотворно повлиявшие на её южный темперамент.
В двенадцать лет она впервые танцевала перед публикой под музыку великого мастера, и, надо признать, для своего возраста превосходно. Ей бурно аплодировали, публика ревела от восторга. Франческе нравилось в Германии, она не хотела никуда уезжать. Отец часто навещал дочь, всякий раз восхищаясь красивой стройной фигурой, развитием и воспитанием, и всё удивлялся, что его ленивая дочь целыми днями занимается без малейшей скуки. На вопрос, как же ему удалось превратить Франческу в трудолюбивое воспитанное существо, Юлиус ответил:
— У каждого свои слабости, — улыбнулся он,— Я учу так, что она и не замечает.
Франческа целыми днями репетировала, занималась гимнастикой и отрабатывала балетные прыжки в чудесном саду Мартина. Когда ей исполнилось шестнадцать, Мартин стал внимательно следить за её окружением. Шумная толпа актёров в какой-то момент исчезла из его дома. Он впускал только тщательно проверенных гостей. Так что он действительно был ей как родной отец. Увидев, что врата жизни распахнулись перед Франческой, он не стал на её пути, а разделил её успех. Мартин очень любил Франческу, но никогда не думал о ней как о женщине, просто желая заботиться о ней.
В очередной раз посетив Лейпциг, Керубини со слезами на глазах благодарил друга за всё сделанное для дочери.
— Луиджи, перестань! Она уже не только твоя дочь, она − наша дочь. И я делаю для неё всё, что делал бы ты. Если захочет, может остаться в театре навсегда. Я бы даже женился на ней, если бы она захотела, — сказал он, улыбаясь и лукаво подмигивая Франческе. — Тридцать лет разницы для артистической пары – чепуха.
— Дядя Юлиус, ты так молодо выглядишь, что когда мы вместе выходим на прогулку, все думают, что ты мой брат! — сказала девушка, танцуя вокруг директора.
Мартин, разумеется, пошутил. Он мечтал лишь сделать Франческу мировой знаменитостью. И поняв, что больше не может ничему её научить, отдал её в Академию танца и нанял балетмейстеров Оперы. Так Франческа стала одной из самых известных танцовщиц своего времени. Её отец часто сидел в зрительном зале или аккомпанировал на фортепиано. Самые известные театры боролись за Франческу. Она могла выбирать среди приглашений. Франческа стала успешной, востребованной, талантливой танцовщицей. Перед ней был открыт весь мир. Везде её ждали.
Около двадцати лет Франческа внезапно так затосковала по родине, что жизнь в Германии ей вдруг стала невыносима. Страшно потянуло во Францию. И Мартин отпустил её. Она знала, как сильно он любил её, и что для него она − единственная надежда. Поэтому пообещала вернуться как можно скорее, объяснив, что ею движет тоска по дому. Но лёжа в постели накануне отъезда, не в силах заснуть от волнения, она вдруг поняла, что тоскует не по дому, а по лёгкой французской жизни, по развлечениям и, не в последнюю очередь, по любви. Ей снились необычные сны. Она видела себя в королевских парках и залах в стиле рококо, окруженной кавалерами. Даже после пробуждения ей грезились сцены приятного общения с мужчинами. Всё это она хотела испытать наяву. Здесь же, в Лейпциге, под присмотром дяди Мартина, она не могла этого сделать. Он следил за ней и был строг. «Я должна уехать в Париж, там буду свободна и смогу делать всё, что захочу… Дядя Юлиус − любящий, хороший человек, но он слишком строг и набожен. Он никогда не позволит мне встречаться с красивыми молодыми людьми», — часто думала она.
После долгой пуританской жизни Франческа жаждала приключений и волнений. Всё это было дано ей судьбой. Керубини очень обрадовался её возвращению. Он водил её повсюду, как раньше. Его произведения, такие как «Magnificat», «Miserere», «Te Deum», открыли новую эру духовной музыки. Работы мастера высоко ценились, особенно в Англии. Лондон, Париж, Рим и снова Париж − это было триумфальное шествие Луиджи Керубини.
Итальянская кровь, длительное пребывание в Германии привели к отличной от других манере держаться в обществе. Грациозной осанкой, изящными жестами, интересной внешностью и при этом особой харизмой, она производила фурор. Все любили её. Повсюду её окружали толпы поклонников. Жизнь удалась: отец − знаменитость, она− востребованная танцовщица. Франческу пригласили в элитную театральную труппу, и вскоре она и там добилась большого успеха. Она была потрясена − и всё ещё не могла прийти в себя. Франческа никак не могла привыкнуть к атмосфере Франции. Она чувствовала себя неловко в компаниях, чужой на своей родине и беспомощной. Отец, как мог, утешал, но всё было напрасно. Поскольку всем необходимым Франческу обеспечивал отец, ей не нужно было заботиться о заработке. Она не зависела от занятости в труппе и больше всего любила сопровождать отца в его концертных турах по Европе.
Стройная, красивая, юная, интересная Франческа везде привлекала молодых людей. Ей нравилось их общество, некоторыми она даже увлекалась, и со временем превратилась в любвеобильную прекрасную даму, часто менявшую мужчин и любившую изысканные напитки. Ей мало нужно было выпить для опьянения, в котором она теряла контроль. Именно так она отдалась известному писателю Симону Дюмону, с которым была знакома давно…
Теперь, имея всё, что может быть у молодой женщины, она затосковала по Германии. Только сейчас Франческа вспомнила о своём обещании дяде Мартину. Только сейчас поняла, насколько пустой была её жизнь без него. При воспоминании о годах, проведенных с дядей Мартином, ей хотелось скорее оставить эту развратную страну. Франческа решила вернуться ко второму отцу. Собрала вещи… Но хмельная ночь с Дюмоном не прошла без последствий − она забеременела. Пришлось остаться во Франции. Ребёнок после тяжелейших родов вскоре умер. Дюмон преследовал её своей любовью, и слышать не хотел об её возвращении в Германию.
Симон Дюмон был необычной внешности − высокий, худой, с чёрными волосами и бровями, тёмными раскосыми глазами, как у китайца или японца, придававшими привлекательность смуглому лицу. Но Франческа сначала не обратила внимания на их блеск. При первой встрече она не могла отвести взгляда от его рук, как будто где-то, когда-то уже видела их и знала лучше, чем свои собственные. Откуда? Не могла понять. Она чувствовала, вернее, знала, что эти руки раньше ласкали её и, может быть, даже убили. Она любила Симона, но замуж не хотела, хотя после смерти ребёнка отец уговаривал выйти за него. Франческа даже себе не могла объяснить, почему отказалась, − в глубине души было странное чувство, удерживающее от этого брака.
— Нет, отец, — ответила она так уверенно, что сама удивилась. — Я выйду замуж только за одного человека – за дядю Мартина. Маленькой девочкой, я обещала ему. Но я ещё не достойна его. Сначала я пройду весь мир… пройду через все взлёты и падения… И тогда, возможно, стану достойна его и смогу жить с ним…
Она продолжала мечтать об отъезде. Но смерть отца помешала ей. Уход его стал для Франчески большим ударом, ведь он всегда поддерживал, оберегал её, она была его музой. Франческа потеряла веру в себя. Теперь судьба преследовала её – Франческа прошла через многие трудности и лишения. Мать выгнала её, пришлось покинуть отчий дом без единого платья. Богатая дочь знаменитого композитора в одночасье стала нищенкой. В парижских театрах появились новые исполнители, и её классические танцы стали не в моде. Симон, прежде так желавший жениться и мучивший ревностью, бросил бесприданницу.
Франческа нуждалась в работе ради выживания. Она отвыкла от танцев и потеряла гибкость. Однако выбора не оставалось, пришлось танцевать. Но где? Ни один театр не брал некогда столь востребованную и признанную талантливую балерину. Она стала танцовщицей в парижском кафе. Но как же эти выступления отличались от представлений в шикарных, модных театрах, сцены которых – словно храм. В полутёмном кафе, где от едкого дыма першило в горле, гостей не интересовало искусство. Они хотели развлечений. Вечерами, после представления, в отдельном зале Франческе приходилось танцевать обнажённой. Она понимала, что это − путь в бездну. Она теряла опору...
Но однажды в многострадальной жизни Франчески произошло неожиданное событие – танцовщицам кафе пришло приглашение из Лейпцига. Будучи желанными гостями, они остановились в местном Гранд-кафе. Франческу охватили воспоминания о былых временах, и она с грустью думала о своей тогда прекрасной жизни. Она чувствовала себя такой подавленной и потерянной, как никогда раньше. Обещание, данное дяде Мартину вернуться в Лейпциг, теперь было выполнено, но она не могла видеть его при таких обстоятельствах. Франческа покорилась судьбе, пытаясь выполнять свою работу без чувств... Однажды случилось так, что Мартин, ставший тем временем успешным оперным режиссером, зашёл со своими друзьями в Гранд-кафе. Как профессионал, он сразу выбрал себе танцовщицу. Она отличалась от других – миниатюрная, с грациозной осанкой, на лице –грусть. Мартин не сразу узнал её. Когда он увидел её обнаженную, танцующую в приватном зале, сердце его дрогнуло. Он знал эту изящную фигурку – когда-то он вырастил эту грустную девушку.
— Франческа! — тихо позвал он.
Услышав знакомый голос, Франческа прикрылась халатом. Обернулась, пристально посмотрела на владельца знаменитостей и расплакалась. Ей стало очень стыдно за себя, она хотела убежать. Но Мартин удержал её и увез к себе. С того дня они жили как отец и дочь. Мартин был уже слишком стар, чтобы жениться, но, честно говоря, он и не стремился к роли мужа. Их связывала чистая любовь. Они были счастливы вместе.
Спустя время дядя Мартин скоропостижно скончался. Франческа вспомнила последствия смерти своего отца, когда она осталась без денег, и боялась за будущее. Размышляя о том, что ей теперь делать, она, к своему величайшему удивлению, узнала, что дядя Джулиус оставил ей в наследство всё своё состояние. В завещании он даже назначил её бенефициаром своего театра. Верный спутник жизни никогда не говорил об этом. Только после его смерти выяснилось, что он заботился о её будущем.
Франческа разбогатела за один день. У неё было всё, в чем она нуждалась. Но она была одинока. Она часто ходила в театр повидать тех, с кем когда-то танцевала вместе на сцене. Ей так хотелось снова танцевать. Но всякий раз, смотрясь в зеркало, снова и снова убеждалась, что её стройная фигура ушла в прошлое. Теперь, когда она была богата, она, дочь великого Керубини, была вновь желанна. Франческа получала приглашения из Парижа. Её приветствовали в обществе. Казалось, все вычеркнули из памяти её другую жизнь.
Франческа выкупила старый дом своего отца и проводила всё больше и больше времени в Париже. Она забыла старого Мартина и снова погрузилась в развлечения, порой, длившиеся до поздней ночи. Её прежний кавалер, Симон Дюмон, который оставил её в бедственном положении, снова объявился. Теперь, когда она опять богата, он проявил к ней большой интерес. Но женщина больше не заботилась о нём. У неё было множество друзей, мужчины обожали её. Однако Симон Дюмон был не из тех, кто так легко сдаётся. Он преследовал и угнетал её своей любовью. Это стало слишком для Франчески, и однажды её слуга выгнал Симона из дома. Но Дюмон снова разыскал её и заставил объясниться. Между ними произошла ссора. Мужчина разозлился и набросился на неё, желая овладеть ею. Франческа отчаянно пыталась защититься, схватила ножницы, лежавшие на прикроватной тумбочке, и разорвала ему лицо ото рта до уха. Симон, закрыв окровавленное лицо носовым платком, вышел из дома и больше никогда не возвращался. Своим друзьям он сказал, что был ранен на дуэли. Спустя годы они снова встретились на улице. Увидев друг друга, отвели взгляды.
Франческа вернулась в Германию, где вела беззаботную жизнь. Театр был успешным, денег у неё хватало. Ей было около тридцати лет, когда она познакомилась с известным врачом и вскоре вышла замуж. Они прожили счастливую жизнь. Они очень любили друг друга. Доктор не винил свою жену за прошлое. Он любил её вместе с совершёнными ошибками. Франческа была уже немолода, когда родила сына. Она любила этого маленького мальчика больше всего на свете. Он был смыслом её жизни. Но образ жизни прежних времён имел последствия – Франческа заболела.
Однажды Франческа с мужем собирались пойти в театр. Она как раз готовилась в гардеробной, как внезапно почувствовала недомогание. Когда муж вошёл в маленькую комнату, он нашёл её сидящей перед зеркалом, бледной, не в силах вымолвить ни слова. Врач сразу понял, что Франческа умирает. Он уложил её на кушетку и расстегнул корсет. Франческа что-то шептала. Казалось, она бредит:
—Это Евгений… Что ты здесь ищешь?.. Или это Симон?.. Какой замечательный у него посох... Он стучит им, когда приходит король… Я так взволнована... король идёт… Евгений сейчас на меня не сердится… Он скоро подпишет мне...
—Дорогая, о чем ты говоришь? — спросил доктор со слезами на глазах.
—О, Великий Господин! — услышал в ответ стонущий голос своей жены. —
Да будет благословенно имя Твоё!..
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai!.. Приветствую тебя, моя Жрица! Да благословит тебя Господь!.. Эта жизнь во Франции была заключительным актом кармы, и казалось, что встречаемые тобой люди, города и селения тебе знакомы. Ты была кармически связана с теми, кто поддерживал или препятствовал твоей жизни. Ты узнавала тех, с кем тебя связывали приятные или неприятные воспоминания. К директору театра, другу твоего отца, у тебя была такая вера, что ты доверилась ему, будучи ещё ребёнком и считала его своим отцом. Это доверие восходит к незапамятным временам — добрый Мартин был Первосвященником. Симон Дюмон — твой тысячелетний преследователь, вечно причинявший зло. Он умел влиять на твои чувства, всегда стремился их возбудить. Но на этот раз Владыки Кармы не позволили ему продолжать смущать тебя. Твоя духовная тибетская семья решила больше не допускать его к тебе, поняв, что вина за твои прошлые неудачи не только твоя. Он постоянно тебя соблазнял. В тех жизнях, когда его не было рядом, ты узнавала своего мужчину и даже приумножала свои добродетели. Итак, Владыки Кармы наказали его одним ударом. Причинив ему боль, изуродовав его лицо – всё это произошло не случайно, такова была его карма – ты действовала по нашему внушению. Владыки Кармы знали, что это сломает его. И постоянно грешивший против женщин своими устами – словами и поцелуями – теперь, с изуродованным лицом, он уже не мог покорить ни одну женщину. Целью этой твоей жизни было вести себя с ним так, чтобы он возненавидел тебя. Ему необходимо было это жестокое решение, чтобы оставить тебя.
Твой отец, композитор, в настоящее время так же является композитором. Он был твоим японским другом, Экитаи. Доктор, за которого ты вышла замуж, много раз появлялся врачом в твоих прошлых жизнях. Твой сын в настоящее время сын Первосвященника. Ты вернулась в Германию, потому что бежала от своего преследователя. На этом серия твоих воплощений во Франции закончилась. Версаль, двор Короля-Солнца, кровавая революция – всё осталось только в памяти. Но ты должна помнить это, чтобы черпать силы и стойкость в происходящем.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Глава 27. Девушка из Тироля
Родители Хелены Мюллер были простыми фермерами у подножия пика Гроссглокнер в Альпах. О дочери особо не заботились, поручив ей пасти коров и коз, а в школу отдавать и не думали. Девочка росла среди уходящих в небо снежных вершин. Пока пятнистые коровы мирно паслись, Хелена наблюдала за облаками. Она была романтичной, любила мечтать. Ложилась на траву, смотрела на небо и сразу же погружалась в мир грёз. Облака складывались в причудливые формы, и Хелена придумывала истории о них. Она была уверена, что когда-то и где-то уже была пастухом в таких же горах и так же смотрела на проплывающие облака.
Как-то девочка поделилась этим с матерью, но та, сочувственно взглянув, сказала мужу:
— Эта девочка совсем дурочка!
С тех пор Хелена ничего не рассказывала родителям о своих чувствах и мечтах. Она замкнулась и говорила с ними только о дойке, козах и туристах. Отец водил в горы туристов. Рядом с фермой он построил небольшую гостиницу. Отель семьи Мюллер был популярен из-за отличной кухни, огромных порций и лучших напитков. За счёт отеля семья жила безбедно. Он всегда был полон. Летом сюда ехали за свежим воздухом, горными маршрутами и красотами, зимой − кататься на лыжах и санях. Туристы из дальних стран рассказывали Хелене о синих морях и других прекрасных пейзажах, которых она не могла себе даже представить. Она заворожённо слушала и тосковала по этим чужим неведомым краям. Стройная, мускулистая Хелена не любила сидеть на месте, обожала в одиночку бродить по горам. С возрастом это стремление к свободе всё росло. Ей очень хотелось побывать в странах, о которых рассказывали туристы… Некоторые клиенты приезжали в "Орлиное гнездо" каждый год и стали почти членами семьи. У Мюллеров было много знакомых.
Со временем Хелена освоила бизнес, стала управляющей отелем, работала целыми днями. Без неё родителям пришлось бы нелегко. Ханс Мюллер гордился красивой, энергичной, умелой дочкой. Когда ей было около шестнадцати, прибыла группа из Италии. Гид, весёлый крепкий мужчина, увидев девушку на заснеженной веранде, удивлённо воскликнул:
— Ecco la fata delle montagne! Это же горная фея! Давайте скорее, иначе она растворится и исчезнет!
Джулио Капоцци слыл настоящим шутником. Никого не обижал, шутил по-доброму, безобидно. Все любили его. Компания поселилась в гостинице Мюллеров. Хелена и Джулио подружились. Настоящая горянка, она превосходно каталась на лыжах и часто сопровождала Джулио на лыжных прогулках. Молодой человек не мог угнаться за ней и всегда отставал, хотя был ловким, энергичным, спортивным юношей. Он был не глуп. Выходец из семьи ремесленников, он был настолько образован, что достойно держался с самыми знатными семьями. Поначалу он злился, что не может догнать девушку. Джулио целыми днями тренировался, но тщетно.
— Я больше не могу. Эта девушка вовсе не по снегу скользит, а парит над горами, − стремительно, будто фея. Я стараюсь изо всех сил, но, в конце концов, всегда приземляюсь на задницу. Знал бы, что главное лыжное снаряжение − штаны, взял бы несколько!
Он смущенно придерживал брюки, чтобы скрыть разрыв.
— Оттимо! — расхохотались итальянцы. — Давай же, Джулио! Эти штаны обязательно нужно залатать. Но нельзя такое дело доверить обслуге, − нет, только синьорите Хелене!
— Как бы она не оставила в штанах булавку! — подмигнул Хелене молодой человек.
Хелена была счастлива починить брюки, и нарочно зашивала так, что при каждом резком движении они снова рвались. Поэтому юноше приходилось постоянно приходить и просить снова починить брюки. Вечером она зашивала, а на следующий день он приходил опять. Между ними возникла домашняя атмосфера. Двадцатишестилетний Джулио ухаживал за Хеленой, разумеется, постоянно подшучивая. Молодой симпатичный мужчина очаровал её. Она никогда не встречала такого парня.
Джулио Капоцци приезжал каждый год зимой и летом. Они полюбили друг друга и решили пожениться. Часто сидели на каменной скамейке и говорили о совместном будущем, планировали брак, чтобы потом жить в Италии. Но мать Хелены была против их союза, и, когда юноша попросил руки дочери, выгнала его. Она хотела выдать дочь за богатого юношу с соседней фермы. Хелена бесплатно работала в гостинице, и мать это вполне устраивало. Получив отказ, Джулио немедленно съехал. Хелена проводила его до развилки. Они долго плакали, обнявшись, не в силах расстаться.
— Хелена, любимая моя, поверь, я вернусь. Но сейчас я должен идти. У меня нет ничего, я не могу взять тебя. Но сделаю всё, чтобы забрать тебя отсюда. Если понадобится, ради заработка буду работать на ферме. Куплю ферму, обустрою, а потом вернусь. Я не забуду тебя. Буду думать о тебе каждый день, каждую минуту. Ты для меня − всё.
С того дня время для Хелены тоскливо тянулось. Дома ей было неуютно. Отель и гости наскучили. Она уже не была простушкой-крестьянкой ни внешне, ни внутренне, благодаря любившим её гостям, превратившись в прекрасную образованную барышню. Чудесно сияющими зелёными глазами она завораживала их, была очень дружелюбна, всегда готова к общению, с удовольствием слушала о событиях в дальних странах. Гости говорили много, и ей всегда было интересно…
Хелена не теряла надежды и ждала Джулио. Сначала спокойно, но постепенно теряла терпение. Мать относилась к ней, как к служанке. Хелене приходилось много работать − на себя ни минуты, одна бесконечная работа. Однажды она решила оставить гостиницу и родителей и сбежать в Италию, чтобы найти там Джулио и никогда больше не расставаться с ним. Однако пересечь границу без документов ей не удалось. Тогда она попыталась попасть в Италию через горы. Два дня скиталась и потерялась. Группа туристов нашла её на горной тропе совершенно измученной. Дома отец избил непослушную девушку, а мать заперла в комнате и запретила впредь общаться с гостями.
Хелена чувствовала себя очень одинокой. Её жизнь была грустна и однообразна. Не с кем было поговорить. Она черпала утешение только в природе и, когда удавалось вырваться, гуляла в горах или просто ложилась на траву и наблюдала за природой. Здесь она чувствовала себя совершенно свободной. Часто смотрела вниз на тропинку, надеясь когда-нибудь увидеть Джулио. Но юноша, казалось, исчез навсегда…
Хелена смирилась со своей участью. Однажды увидела в долине группу туристов, подошла к ним и заговорила. Туристы попросили провести в горы. Девушка была счастлива сопровождать их. В группе оказался чрезвычайно дружелюбный молодой человек, Жан Перенье. Всю дорогу он шёл рядом. Они разговаривали, и Хелена была счастлива снова слышать дружеские речи. С того дня они тайно встречались в долине и полюбили друг друга. Три недели счастья. Но Жану с группой нужно было возвращаться домой. Не в силах расстаться с любимой, Жан решил похитить её и жениться на ней у себя на родине. Хелена собрала вещи и под покровом ночи покинула родительский дом. Но у неё не было документов. Пересечь границу было нельзя. Пришлось горными тропами добираться до Франции через Швейцарию. И это им удалось...
Жан Перенье был сыном владельца роскошного салона женской и мужской одежды. Совсем не красавец, поэтому женщины не проявляли к нему никакого интереса. Но никто не мог видеть его душу. Он был добр и Хелену бесконечно любил. И его родители сразу полюбили её. Шли приготовления к свадьбе, но судьба снова вмешалась. За несколько дней до бракосочетания Жан заболел и умер от заражения крови. Безутешная Хелена хотела покинуть семью, но родители уже считали её родной дочерью и не отпустили. Она работала в их модных салонах, ей хорошо платили. Родители Жана заботились о ней, и Хелена не тратила ни копейки, всё заработанное − копила. Она имела всё, в чём нуждалась, но не могла перестать считать себя обузой для родителей Жана и думала, что неправильно относиться к ней так благосклонно только из-за прежней любви к их сыну. Память о Жане преследовала её, всё в доме напоминало о нём. Больше оставаться она не могла. В один из вечеров написала прощальное письмо, поблагодарила родителей Жана за любовь и доброту и навсегда покинула Париж. Сначала отправилась в Марсель, чтобы оттуда отплыть в Италию. Хелена шла искать Джулио. Несмотря на его неверность, она не могла его забыть и надеялась, что их судьбы каким-то образом соединятся.
Хелена прибыла в Марсель. Неделю пришлось ждать следующего судна. Остановилась в гостинице на побережье. Денег было достаточно, чтобы вечерами ужинать в самом престижном ресторане в округе. Её обслуживал худой, высокий и дерзкий хозяйский сын, с первой минуты положивший на неё глаз. Невозмутимый взгляд, пронзительные тёмные глаза, − Хелене показалось, что его уже видела, и даже подумала, что он её старый знакомый, был среди туристов в Альпах, поэтому приветливо улыбнулась. Он неправильно это понял и стал добиваться её. Хелена испугалась его навязчивости, и внутренний голос шептал держаться подальше любой ценой. Из самых глубин вспомнилось, что её предал похожий или именно этот мужчина. Девушка сухо простилась и покинула трактир. Но дерзкий парень не счёл дело законченным и пошёл за ней до гостиницы. Узнал, в каком она номере, дождался темноты, поднялся по лестнице к открытому окну и прыгнул в комнату. Хелена вскочила и стала его выпроваживать, но парень не хотел уходить, ничего не добившись, хотел хотя бы поцеловать девушку. Произошла потасовка. Хелена громко позвала на помощь. Вскоре в номере появился высокий, толстый отставной моряк, но злоумышленник уже успел сбежать. На следующий вечер Хелена вернулась в трактир. Как обычно, её обслуживал наглый хозяйский сынок. Он смотрел на неё, пожирая взглядом, словно накануне ничего и не было. Пока парень накрывал на стол, Хелена очень тихо, будто не ему, прошептала:
— Как Вы могли войти в мою комнату без приглашения? Никогда больше не делайте так, иначе вам несдобровать!
Парень нагло ухмыльнулся, пожал плечами:
— Я понятия не имею, о чем Вы говорите, синьорина!
Вечером, вернувшись в номер и зная, что парень придёт, она легла, полностью одетая, поставила у кровати швабру и стала ждать. Хозяйский сынок действительно появился у окна в полночь. Когда он собирался запрыгнуть в комнату, девушка схватила швабру, подскочила к окну и ударила ею парня. Но он вовсе не собирался сдаваться. Он отчаянно хотел заполучить эту девушку. Схватив, попытался сорвать с неё платье.
— Патрон! — закричала она. — Грабитель вернулся!
На этот раз моряк оказался быстрее. Он распахнул дверь комнаты, вбежал, схватил злоумышленника, поднял и просто выбросил в окно.
— Это ведь сын трактирщика, Мариус! Какой пахабник! — воскликнул он, узнав его.
— О, моя нога! — заскулил трактирщик, корчась от боли. — Ты, сука! Ты сломал мне ногу. Ты мне ещё заплатишь за это!
После этого происшествия корабль с Хеленой на борту, наконец-то, отчалил. Судно пришвартовалось в Генуе, и Хелена, не откладывая, приступила к поискам Джулио. Она узнала, что он жил в Пьяченце-на-По и немедленно отправилась в путь, от волнения не в силах заночевать в портовом городе. Мысль о том, что она снова сможет увидеть своего потерянного Джулио, окрыляла её. Она бежала. Наконец, увидела нужный дом, так похожий на дом её детства в Тироле. Малыш у ворот спросил, кого она ищет.
— Синьора Джулио Капоцци!
Ребёнок без лишних слов повел её во двор, где Джулио доил коров. Увидев Хелену, он вскочил и бросился к ней. Оба не могли вымолвить ни слова, просто стояли, обнявшись, и плакали.
— Хелена, как же я жаждал этой минуты! Наконец-то ты здесь. Но уже слишком поздно. Как и обещал, я вернулся за тобой, но не нашёл. Я искал тебя!.. Мне сказали, тебя похитил французский жених... Я искал тебя ещё некоторое время, но потом сдался... Я женился на благочестивой женщине... Мальчик − мой сын, Баттиста.
Услышав всё это, Хелена рухнула на колени и разрыдалась. Мужчина опустился перед ней и пытался утешить. Мальчик ничего не понимал, но ему очень понравилась красивая тётя, и он тоже встал на колени рядом с ней и успокаивающе погладил по руке.
— Хелена! Кара миа! — шептал мужчина. — Успокойся! Я так же сильно люблю тебя. Жениться не могу, но если хочешь, останься помогать по хозяйству. Жена всё равно больна. Она будет рада, что о ней кто-то заботится и, наконец, почувствует облегчение.
Хелена Мюллер осталась в доме Капоцци. Навсегда. Жена Джулио не догадывалась, что эти двое давно знакомы, и ни о чём не спрашивала. Она любила мужа больше всего на свете и принимала от него всё. С того дня так они и жили вчетвером. Жена Джулио была счастлива, ведь Хелена оказалась не только хорошей фермершей, кухаркой и сиделкой, но и умела обращаться с Баттистой, и мальчик очень её полюбил. И хотя счастье возлюбленных не было полным, они радовались возможности быть рядом и смирились с судьбой. Неожиданно скоропостижно умерла жена Джулио. Все оплакивали её... Джулио женился на Хелене. Она чувствовала безмерную радость. Так они и жили с Баттистой, которого она любила, как собственного сына. Когда она забеременела и родила прекрасного мальчика Джанни, судьба словно подарила ей всё желаемое. Последующие дни, недели, месяцы, годы были счастливыми. Счастливое время пролетело быстро, как вода в реке По.
Пасынок вырос, получил образование и уехал в Рим работать учителем физкультуры. Джанни остался, чтобы всегда быть рядом с матерью и поддерживать её в старости. Джулио на руках носил свою возлюбленную. «Наверное, так же счастливы ангелы на небесах!» — думала она.
Через пятнадцать лет брака Джулио скончался. После смерти мужа она жила одна в маленьком домике. Джанни учился в школе, а затем в университете в отдалённом городе. Она страдала от одиночества. Баттиста очень любил её и хотел забрать в Рим. Но Хелена переехала к Джанни в Триест, где он работал инженером, отлично зарабатывал, в городе был любим и уважаем, женился на красивой, умной, любящей женщине. Хелена жила с ними, но после смерти мужа так и не смогла обрести душевный покой. Боль потери любимого сделала её больной. Целыми днями сидела дома, лишь после полудня выходила в храм, где чувствовала себя немного спокойнее и могла восстановить душевное равновесие.
Как-то вечером, перед сном, Хелена, как обычно, рассказывала небольшие истории маленькому внуку. Сидя в своем огромном кресле, держала маленького мальчика на коленях. Она говорила о каменном замке на вершине горы, терявшейся в небесах, где обитают ангелы и молятся с рассвета до заката. Джанни работал за письменным столом в углу. Он слышал эти рассказы тысячу раз, знал наизусть, но всё равно любил слушать снова и снова. Огромные горы, непроходимая тропа, белые стены здания на вершине − всё казалось ему таким родным и умиротворяющим. Он подмигнул жене, сидевшей рядом за вышивкой:
— Слышишь, Мария? Снова рассказывает о Твердыне.
Женщина кивнула, улыбаясь, и её тоже охватило необъяснимое спокойствие, как всегда, когда она слушала историю Твердыни.
…Они не заметили, что бабушка давно молчит. В комнате было тихо.
— Бабушка, как звали королеву горного замка? Ты никогда не рассказывала, — спросил мальчик. Но ответа не получил. Малыш повернулся к отцу и тихонько сказал:
— Папа, нонна заснула...
Маленький Джанпьетро не знал, что бабушка никогда уже не назовёт имя Царицы Твердыни. Не знал, что больше не услышит сказку о белокаменном замке и ангелах...
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai!.. Приветствую тебя, моя Жрица! Да благословит тебя Господь Бог!.. Жизнь в Альпах – поворотная точка в ряду твоих воплощений. Полностью не искупив карму, тебе всё ещё предстояло это сделать на Земле. Ты вынужденно родилась в Альпах. Эти горы глубоко в подсознании напомнили тебе Тибет. Простые родители не принадлежали твоей духовной семье, не любили тебя, обращались строго и не направили к религии. Это была твоя карма. Потребовалось много страданий и лишений, чтобы ты увидела скрытое в глубине души своё призвание. Ты должна была понять, что брак и рождение детей – не для тебя. Вот почему ты не смогла уйти с первым возлюбленным. Второй − умер до вашего бракосочетания. После того как ты, наконец, смогла выйти замуж за Джулио, он прожил недолго. Это тоже была карма, ведь ты так сильно привязана к радостям жизни. Догадываешься ли ты, кем был добрый Джулио? Он был твоим отцом в испанской жизни, владельцем цирка. Сейчас он твой друг, учитель физкультуры, а Джанни – его сын.
На этом твоя карма завершилась. Больше не нужно было спускаться. Члены твоей духовной семьи надеялись, что ты останешься с ними и никогда больше не будешь тосковать по земной жизни. Они думали так, судя по твоему французскому воплощению, после которого твой преследователь больше не оказывал на тебя такого сильного влияния. В тирольской жизни он был наглым сыном трактирщика. Ты даже прогнала его. Но после твоей смерти члены твоей духовной семьи поняли, что надеялись зря. Ты не смогла избавиться от роковых черт рожденных в Скорпионе. Тобой двигала жажда чувственности, земных радостей, благополучия и великолепия. Страстно желая лёгкой жизни, ты снова добровольно воплотилась – в маленькой стране, в самом сердце Европы, в Венгрии, где уже бывала в испанской алхимической жизни. Возможно, ты даже помнила, что венгерские дворяне лучше всех умели веселиться и кутить.
Родители Хелены Мюллер были простыми фермерами у подножия пика Гроссглокнер в Альпах. О дочери особо не заботились, поручив ей пасти коров и коз, а в школу отдавать и не думали. Девочка росла среди уходящих в небо снежных вершин. Пока пятнистые коровы мирно паслись, Хелена наблюдала за облаками. Она была романтичной, любила мечтать. Ложилась на траву, смотрела на небо и сразу же погружалась в мир грёз. Облака складывались в причудливые формы, и Хелена придумывала истории о них. Она была уверена, что когда-то и где-то уже была пастухом в таких же горах и так же смотрела на проплывающие облака.
Как-то девочка поделилась этим с матерью, но та, сочувственно взглянув, сказала мужу:
— Эта девочка совсем дурочка!
С тех пор Хелена ничего не рассказывала родителям о своих чувствах и мечтах. Она замкнулась и говорила с ними только о дойке, козах и туристах. Отец водил в горы туристов. Рядом с фермой он построил небольшую гостиницу. Отель семьи Мюллер был популярен из-за отличной кухни, огромных порций и лучших напитков. За счёт отеля семья жила безбедно. Он всегда был полон. Летом сюда ехали за свежим воздухом, горными маршрутами и красотами, зимой − кататься на лыжах и санях. Туристы из дальних стран рассказывали Хелене о синих морях и других прекрасных пейзажах, которых она не могла себе даже представить. Она заворожённо слушала и тосковала по этим чужим неведомым краям. Стройная, мускулистая Хелена не любила сидеть на месте, обожала в одиночку бродить по горам. С возрастом это стремление к свободе всё росло. Ей очень хотелось побывать в странах, о которых рассказывали туристы… Некоторые клиенты приезжали в "Орлиное гнездо" каждый год и стали почти членами семьи. У Мюллеров было много знакомых.
Со временем Хелена освоила бизнес, стала управляющей отелем, работала целыми днями. Без неё родителям пришлось бы нелегко. Ханс Мюллер гордился красивой, энергичной, умелой дочкой. Когда ей было около шестнадцати, прибыла группа из Италии. Гид, весёлый крепкий мужчина, увидев девушку на заснеженной веранде, удивлённо воскликнул:
— Ecco la fata delle montagne! Это же горная фея! Давайте скорее, иначе она растворится и исчезнет!
Джулио Капоцци слыл настоящим шутником. Никого не обижал, шутил по-доброму, безобидно. Все любили его. Компания поселилась в гостинице Мюллеров. Хелена и Джулио подружились. Настоящая горянка, она превосходно каталась на лыжах и часто сопровождала Джулио на лыжных прогулках. Молодой человек не мог угнаться за ней и всегда отставал, хотя был ловким, энергичным, спортивным юношей. Он был не глуп. Выходец из семьи ремесленников, он был настолько образован, что достойно держался с самыми знатными семьями. Поначалу он злился, что не может догнать девушку. Джулио целыми днями тренировался, но тщетно.
— Я больше не могу. Эта девушка вовсе не по снегу скользит, а парит над горами, − стремительно, будто фея. Я стараюсь изо всех сил, но, в конце концов, всегда приземляюсь на задницу. Знал бы, что главное лыжное снаряжение − штаны, взял бы несколько!
Он смущенно придерживал брюки, чтобы скрыть разрыв.
— Оттимо! — расхохотались итальянцы. — Давай же, Джулио! Эти штаны обязательно нужно залатать. Но нельзя такое дело доверить обслуге, − нет, только синьорите Хелене!
— Как бы она не оставила в штанах булавку! — подмигнул Хелене молодой человек.
Хелена была счастлива починить брюки, и нарочно зашивала так, что при каждом резком движении они снова рвались. Поэтому юноше приходилось постоянно приходить и просить снова починить брюки. Вечером она зашивала, а на следующий день он приходил опять. Между ними возникла домашняя атмосфера. Двадцатишестилетний Джулио ухаживал за Хеленой, разумеется, постоянно подшучивая. Молодой симпатичный мужчина очаровал её. Она никогда не встречала такого парня.
Джулио Капоцци приезжал каждый год зимой и летом. Они полюбили друг друга и решили пожениться. Часто сидели на каменной скамейке и говорили о совместном будущем, планировали брак, чтобы потом жить в Италии. Но мать Хелены была против их союза, и, когда юноша попросил руки дочери, выгнала его. Она хотела выдать дочь за богатого юношу с соседней фермы. Хелена бесплатно работала в гостинице, и мать это вполне устраивало. Получив отказ, Джулио немедленно съехал. Хелена проводила его до развилки. Они долго плакали, обнявшись, не в силах расстаться.
— Хелена, любимая моя, поверь, я вернусь. Но сейчас я должен идти. У меня нет ничего, я не могу взять тебя. Но сделаю всё, чтобы забрать тебя отсюда. Если понадобится, ради заработка буду работать на ферме. Куплю ферму, обустрою, а потом вернусь. Я не забуду тебя. Буду думать о тебе каждый день, каждую минуту. Ты для меня − всё.
С того дня время для Хелены тоскливо тянулось. Дома ей было неуютно. Отель и гости наскучили. Она уже не была простушкой-крестьянкой ни внешне, ни внутренне, благодаря любившим её гостям, превратившись в прекрасную образованную барышню. Чудесно сияющими зелёными глазами она завораживала их, была очень дружелюбна, всегда готова к общению, с удовольствием слушала о событиях в дальних странах. Гости говорили много, и ей всегда было интересно…
Хелена не теряла надежды и ждала Джулио. Сначала спокойно, но постепенно теряла терпение. Мать относилась к ней, как к служанке. Хелене приходилось много работать − на себя ни минуты, одна бесконечная работа. Однажды она решила оставить гостиницу и родителей и сбежать в Италию, чтобы найти там Джулио и никогда больше не расставаться с ним. Однако пересечь границу без документов ей не удалось. Тогда она попыталась попасть в Италию через горы. Два дня скиталась и потерялась. Группа туристов нашла её на горной тропе совершенно измученной. Дома отец избил непослушную девушку, а мать заперла в комнате и запретила впредь общаться с гостями.
Хелена чувствовала себя очень одинокой. Её жизнь была грустна и однообразна. Не с кем было поговорить. Она черпала утешение только в природе и, когда удавалось вырваться, гуляла в горах или просто ложилась на траву и наблюдала за природой. Здесь она чувствовала себя совершенно свободной. Часто смотрела вниз на тропинку, надеясь когда-нибудь увидеть Джулио. Но юноша, казалось, исчез навсегда…
Хелена смирилась со своей участью. Однажды увидела в долине группу туристов, подошла к ним и заговорила. Туристы попросили провести в горы. Девушка была счастлива сопровождать их. В группе оказался чрезвычайно дружелюбный молодой человек, Жан Перенье. Всю дорогу он шёл рядом. Они разговаривали, и Хелена была счастлива снова слышать дружеские речи. С того дня они тайно встречались в долине и полюбили друг друга. Три недели счастья. Но Жану с группой нужно было возвращаться домой. Не в силах расстаться с любимой, Жан решил похитить её и жениться на ней у себя на родине. Хелена собрала вещи и под покровом ночи покинула родительский дом. Но у неё не было документов. Пересечь границу было нельзя. Пришлось горными тропами добираться до Франции через Швейцарию. И это им удалось...
Жан Перенье был сыном владельца роскошного салона женской и мужской одежды. Совсем не красавец, поэтому женщины не проявляли к нему никакого интереса. Но никто не мог видеть его душу. Он был добр и Хелену бесконечно любил. И его родители сразу полюбили её. Шли приготовления к свадьбе, но судьба снова вмешалась. За несколько дней до бракосочетания Жан заболел и умер от заражения крови. Безутешная Хелена хотела покинуть семью, но родители уже считали её родной дочерью и не отпустили. Она работала в их модных салонах, ей хорошо платили. Родители Жана заботились о ней, и Хелена не тратила ни копейки, всё заработанное − копила. Она имела всё, в чём нуждалась, но не могла перестать считать себя обузой для родителей Жана и думала, что неправильно относиться к ней так благосклонно только из-за прежней любви к их сыну. Память о Жане преследовала её, всё в доме напоминало о нём. Больше оставаться она не могла. В один из вечеров написала прощальное письмо, поблагодарила родителей Жана за любовь и доброту и навсегда покинула Париж. Сначала отправилась в Марсель, чтобы оттуда отплыть в Италию. Хелена шла искать Джулио. Несмотря на его неверность, она не могла его забыть и надеялась, что их судьбы каким-то образом соединятся.
Хелена прибыла в Марсель. Неделю пришлось ждать следующего судна. Остановилась в гостинице на побережье. Денег было достаточно, чтобы вечерами ужинать в самом престижном ресторане в округе. Её обслуживал худой, высокий и дерзкий хозяйский сын, с первой минуты положивший на неё глаз. Невозмутимый взгляд, пронзительные тёмные глаза, − Хелене показалось, что его уже видела, и даже подумала, что он её старый знакомый, был среди туристов в Альпах, поэтому приветливо улыбнулась. Он неправильно это понял и стал добиваться её. Хелена испугалась его навязчивости, и внутренний голос шептал держаться подальше любой ценой. Из самых глубин вспомнилось, что её предал похожий или именно этот мужчина. Девушка сухо простилась и покинула трактир. Но дерзкий парень не счёл дело законченным и пошёл за ней до гостиницы. Узнал, в каком она номере, дождался темноты, поднялся по лестнице к открытому окну и прыгнул в комнату. Хелена вскочила и стала его выпроваживать, но парень не хотел уходить, ничего не добившись, хотел хотя бы поцеловать девушку. Произошла потасовка. Хелена громко позвала на помощь. Вскоре в номере появился высокий, толстый отставной моряк, но злоумышленник уже успел сбежать. На следующий вечер Хелена вернулась в трактир. Как обычно, её обслуживал наглый хозяйский сынок. Он смотрел на неё, пожирая взглядом, словно накануне ничего и не было. Пока парень накрывал на стол, Хелена очень тихо, будто не ему, прошептала:
— Как Вы могли войти в мою комнату без приглашения? Никогда больше не делайте так, иначе вам несдобровать!
Парень нагло ухмыльнулся, пожал плечами:
— Я понятия не имею, о чем Вы говорите, синьорина!
Вечером, вернувшись в номер и зная, что парень придёт, она легла, полностью одетая, поставила у кровати швабру и стала ждать. Хозяйский сынок действительно появился у окна в полночь. Когда он собирался запрыгнуть в комнату, девушка схватила швабру, подскочила к окну и ударила ею парня. Но он вовсе не собирался сдаваться. Он отчаянно хотел заполучить эту девушку. Схватив, попытался сорвать с неё платье.
— Патрон! — закричала она. — Грабитель вернулся!
На этот раз моряк оказался быстрее. Он распахнул дверь комнаты, вбежал, схватил злоумышленника, поднял и просто выбросил в окно.
— Это ведь сын трактирщика, Мариус! Какой пахабник! — воскликнул он, узнав его.
— О, моя нога! — заскулил трактирщик, корчась от боли. — Ты, сука! Ты сломал мне ногу. Ты мне ещё заплатишь за это!
После этого происшествия корабль с Хеленой на борту, наконец-то, отчалил. Судно пришвартовалось в Генуе, и Хелена, не откладывая, приступила к поискам Джулио. Она узнала, что он жил в Пьяченце-на-По и немедленно отправилась в путь, от волнения не в силах заночевать в портовом городе. Мысль о том, что она снова сможет увидеть своего потерянного Джулио, окрыляла её. Она бежала. Наконец, увидела нужный дом, так похожий на дом её детства в Тироле. Малыш у ворот спросил, кого она ищет.
— Синьора Джулио Капоцци!
Ребёнок без лишних слов повел её во двор, где Джулио доил коров. Увидев Хелену, он вскочил и бросился к ней. Оба не могли вымолвить ни слова, просто стояли, обнявшись, и плакали.
— Хелена, как же я жаждал этой минуты! Наконец-то ты здесь. Но уже слишком поздно. Как и обещал, я вернулся за тобой, но не нашёл. Я искал тебя!.. Мне сказали, тебя похитил французский жених... Я искал тебя ещё некоторое время, но потом сдался... Я женился на благочестивой женщине... Мальчик − мой сын, Баттиста.
Услышав всё это, Хелена рухнула на колени и разрыдалась. Мужчина опустился перед ней и пытался утешить. Мальчик ничего не понимал, но ему очень понравилась красивая тётя, и он тоже встал на колени рядом с ней и успокаивающе погладил по руке.
— Хелена! Кара миа! — шептал мужчина. — Успокойся! Я так же сильно люблю тебя. Жениться не могу, но если хочешь, останься помогать по хозяйству. Жена всё равно больна. Она будет рада, что о ней кто-то заботится и, наконец, почувствует облегчение.
Хелена Мюллер осталась в доме Капоцци. Навсегда. Жена Джулио не догадывалась, что эти двое давно знакомы, и ни о чём не спрашивала. Она любила мужа больше всего на свете и принимала от него всё. С того дня так они и жили вчетвером. Жена Джулио была счастлива, ведь Хелена оказалась не только хорошей фермершей, кухаркой и сиделкой, но и умела обращаться с Баттистой, и мальчик очень её полюбил. И хотя счастье возлюбленных не было полным, они радовались возможности быть рядом и смирились с судьбой. Неожиданно скоропостижно умерла жена Джулио. Все оплакивали её... Джулио женился на Хелене. Она чувствовала безмерную радость. Так они и жили с Баттистой, которого она любила, как собственного сына. Когда она забеременела и родила прекрасного мальчика Джанни, судьба словно подарила ей всё желаемое. Последующие дни, недели, месяцы, годы были счастливыми. Счастливое время пролетело быстро, как вода в реке По.
Пасынок вырос, получил образование и уехал в Рим работать учителем физкультуры. Джанни остался, чтобы всегда быть рядом с матерью и поддерживать её в старости. Джулио на руках носил свою возлюбленную. «Наверное, так же счастливы ангелы на небесах!» — думала она.
Через пятнадцать лет брака Джулио скончался. После смерти мужа она жила одна в маленьком домике. Джанни учился в школе, а затем в университете в отдалённом городе. Она страдала от одиночества. Баттиста очень любил её и хотел забрать в Рим. Но Хелена переехала к Джанни в Триест, где он работал инженером, отлично зарабатывал, в городе был любим и уважаем, женился на красивой, умной, любящей женщине. Хелена жила с ними, но после смерти мужа так и не смогла обрести душевный покой. Боль потери любимого сделала её больной. Целыми днями сидела дома, лишь после полудня выходила в храм, где чувствовала себя немного спокойнее и могла восстановить душевное равновесие.
Как-то вечером, перед сном, Хелена, как обычно, рассказывала небольшие истории маленькому внуку. Сидя в своем огромном кресле, держала маленького мальчика на коленях. Она говорила о каменном замке на вершине горы, терявшейся в небесах, где обитают ангелы и молятся с рассвета до заката. Джанни работал за письменным столом в углу. Он слышал эти рассказы тысячу раз, знал наизусть, но всё равно любил слушать снова и снова. Огромные горы, непроходимая тропа, белые стены здания на вершине − всё казалось ему таким родным и умиротворяющим. Он подмигнул жене, сидевшей рядом за вышивкой:
— Слышишь, Мария? Снова рассказывает о Твердыне.
Женщина кивнула, улыбаясь, и её тоже охватило необъяснимое спокойствие, как всегда, когда она слушала историю Твердыни.
…Они не заметили, что бабушка давно молчит. В комнате было тихо.
— Бабушка, как звали королеву горного замка? Ты никогда не рассказывала, — спросил мальчик. Но ответа не получил. Малыш повернулся к отцу и тихонько сказал:
— Папа, нонна заснула...
Маленький Джанпьетро не знал, что бабушка никогда уже не назовёт имя Царицы Твердыни. Не знал, что больше не услышит сказку о белокаменном замке и ангелах...
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai!.. Приветствую тебя, моя Жрица! Да благословит тебя Господь Бог!.. Жизнь в Альпах – поворотная точка в ряду твоих воплощений. Полностью не искупив карму, тебе всё ещё предстояло это сделать на Земле. Ты вынужденно родилась в Альпах. Эти горы глубоко в подсознании напомнили тебе Тибет. Простые родители не принадлежали твоей духовной семье, не любили тебя, обращались строго и не направили к религии. Это была твоя карма. Потребовалось много страданий и лишений, чтобы ты увидела скрытое в глубине души своё призвание. Ты должна была понять, что брак и рождение детей – не для тебя. Вот почему ты не смогла уйти с первым возлюбленным. Второй − умер до вашего бракосочетания. После того как ты, наконец, смогла выйти замуж за Джулио, он прожил недолго. Это тоже была карма, ведь ты так сильно привязана к радостям жизни. Догадываешься ли ты, кем был добрый Джулио? Он был твоим отцом в испанской жизни, владельцем цирка. Сейчас он твой друг, учитель физкультуры, а Джанни – его сын.
На этом твоя карма завершилась. Больше не нужно было спускаться. Члены твоей духовной семьи надеялись, что ты останешься с ними и никогда больше не будешь тосковать по земной жизни. Они думали так, судя по твоему французскому воплощению, после которого твой преследователь больше не оказывал на тебя такого сильного влияния. В тирольской жизни он был наглым сыном трактирщика. Ты даже прогнала его. Но после твоей смерти члены твоей духовной семьи поняли, что надеялись зря. Ты не смогла избавиться от роковых черт рожденных в Скорпионе. Тобой двигала жажда чувственности, земных радостей, благополучия и великолепия. Страстно желая лёгкой жизни, ты снова добровольно воплотилась – в маленькой стране, в самом сердце Европы, в Венгрии, где уже бывала в испанской алхимической жизни. Возможно, ты даже помнила, что венгерские дворяне лучше всех умели веселиться и кутить.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Глава 28. Графиня Семиградья
Всю ночь вино лилось рекой. В замке губернатора графа Йожефа Телеки, в Тушнаде, большой пир. Праздновали шестнадцатый день рождения графини Илоны. В гостях и местная знать, и аристократы Вены и Буды. Графиня, красивая невысокая светловолосая девушка, среди толпы гостей. Крестьяне и батраки не любили её, считая слишком высокомерной, а отца уважали за великодушие и доброжелательность.
Прозвучал туш. Австриец граф Коллоредо после двадцать второй здравицы встал, чтобы поздравить графиню Семиградскую:
— Почтенный господин губернатор, господин королевский канцлер! Уважаемые гости! В этот торжественный час позволю себе поздравить прекрасную дочь господина губернатора с днём рождения. Но прежде замечу, что с этого дня графиня считается взрослой женщиной. Сегодня она вступила в Орден жриц прекрасного пола. Отныне мы, мужчины, обязаны воздавать должное её красоте, как Мадонне у алтаря... Я сказал «жрица». Почему, сам не знаю. Я и не думал говорить этого... Но её красивое лицо с томными глазами, загадочный взгляд и грациозный облик напомнили мне жрицу... И раз уж я употребил слово «жрица»… прошу вас, графиня, всегда оставаться жрицей красоты, очаровывая своим естеством всех взирающих на вас... Друзья, опустошим бокалы за нашу богиню красоты, нашу весталку, графиню Илону! За графиню, один лишь взгляд которой делает нас, мужчин, снова юными!
Все закричали "виват", цыгане музыканты заиграли туш. Советник губернатора шепнул викарию:
— Старый граф, похоже, тронулся умом... Слыхали ли вы что-нибудь подобное, сударь?.. Назвать графиню жрицей?
— Для этого нужно большое воображение! — рассмеялся викарий. — Графиня слишком горда для жрицы... Не говоря уже о других её чертах.
Достопочтенный был прав. Графиня Илона, чрезвычайно романтичное, необузданное существо, в чудачествах порой выходила за рамки. Она очень любила приключения. На добродетель у неё тоже был свой взгляд. К пятнадцати годам природа щедро наделила её женскими формами, стройной фигурой, красивыми ногами. Она любила купаться обнаженной в пруду сада или в соседнем ручье, делая вид, что не видит, когда за ней подсматривают. Так, сын графа Алмаши наблюдал за её купанием из-за деревьев. Он был по уши влюблен в Илону и постоянно приезжал в Тушнад, чтобы увидеть её. Но графиня не испытывала к нему никакой любви. Петер ей нужен был как компаньон для прогулок. Они всегда посещали соседнюю деревню. Из рощи наблюдали, как в солнечные дни крестьянские юноши работали на полях у опушки. Графиня слезала с великолепного арабского коня и передавала его кавалеру. Но прежде чем выйти из рощи, Илона переодевалась крестьянкой. В фермерском фартуке и косынке она выглядела ещё очаровательнее. Парни понятия не имели, кто с ними заигрывает. Ей особенно нравилось, когда они делали глупые комплименты или прикасались к ней. Она даже позволяла шлёпать себя по заднице, но близко ни с кем не связывалась. Когда ситуация становилась опасной, она просто звала на помощь графа Петера. Он мог бы многое рассказать о тайных приключениях графини. Влюбленный граф постоянно спрашивал, зачем ей всё это.
— Вам не понять, — отвечала графиня Илона. — Знаете, что такое «местный колорит»? Познать простых людей можно, только живя среди них и думая, как они.
— Это понятно. Но к чему все эти шлепки по очаровательному месту, мадемуазель?
— Фи! Что вы себе напридумывали, Петер?.. Между прочим, самый простой способ познакомиться с кем-то – изучить его. Нет смысла долго объяснять, почему я позволяю всё это. Вы всё равно не поймёте. Я хочу на собственном опыте почувствовать разницу между простолюдинами и благородной аристократией. Граф, вы, возможно, удивитесь моим словам. Я не люблю простолюдинов. Чем больше узнаю, тем меньше люблю. Odi profanum vulgus et arceo! ("Я ненавижу непосвященную чернь и держусь от неё подальше", цитата из "Од" Горация).
— Графиня, да перестаньте же хвастаться своими познаниями в латыни! Я знаю, ваши учителя всегда были довольны вами. Но, всё же, объясните! Если вы терпеть не можете крестьян, зачем же позволяете щупать ваши ягодицы, даже шлёпать по ним?
— О, дорогой мой, я же сказала, вы не поймёте. Ну, да ладно. Пойдёмте, лошади застоялись... Я действительно устала от этих... экскурсий. Не люблю крестьян. Тем не менее, я должна быть среди них, должна узнать жизнь этих людей. Мне это надо.
Илона была избалованной девушкой, часто удивляла окружающих своими причудами. В своём юном возрасте она легко приспособилась к аристократическому образу жизни. Ей достаточно было пожелать, и отец исполнял даже самое невозможное. Одно время она мечтала о придворных шутах и лютнистах, как у древних князей Трансильвании. И граф Телеки исполнил даже это желание. Знать смеялась над его мягкостью, но его это не волновало.
В восемнадцать отец впервые взял её в Буду. Когда приезжал император, устраивали вечера, на которые приглашали всю элиту. С первого визита графиня не пропустила ни одного подобного мероприятия. Ей доставляло огромное удовольствие готовиться к этим праздникам. Илона жадно выбирала подходящий наряд или шила новые. Все платья были великолепны и идеально ей подходили. Молодая, красивая, элегантная, она бывала везде. Ей нравилось выставлять себя напоказ. Илона была в восторге от Буды. Этот город означал развлечения, веселье, танцы, красивых знатных юношей. Она очень любила танцевать и танцевала прекрасно − не только менуэт, кадриль, вальс, но и чардаш. Танцевала так зажигательно, что никто не мог с ней сравниться. Веселье, порой, длилось по шесть дней. Венгры всегда любили показать венцам, что такое настоящий праздник. В таких случаях обильно ели и пили, подавали несчётное количество блюд. Когда всё было съедено, на стол выставлялись новые. В перерывах танцевали. Устав от танцев и пиршества, дамы и господа отправлялись в своих экипажах в шикарный отель ночевать. Но для Илоны визит в Буду на этом не заканчивался − она отправлялась в сказочные горы... И когда в Буде снова устраивали такой масштабный вечер, обязательно возвращалась. Такие вечера обычно приурочивались к приезду из Вены высокопоставленного венгерского государственного деятеля.
Илона часто сопровождала отца в столицу. Они ехали в карете, меняя лошадей, по пути посещая все замки, где в их честь закатывали пир. Илона была известна своим хорошим настроением, и цыганская музыка ждала её в каждом замке. Музыканты всегда исполняли её любимую песню:
«Девушка прекрасна... по крайней мере, на какое-то время.
Девушка красива до девятнадцати лет.
Но когда девушке больше девятнадцати,
Она будет развлекаться, как старая развалина, с молодыми парнями...»
— Что за дурацкая песня? — спросил отец, впервые услышав её.— Как может барышня в шестнадцать лет просить исполнить песню про то, что после девятнадцати девушка − это старая кошёлка? И зачем ей тогда развлекаться с молодыми парнями?
— Но, папа, не сердись! — громко рассмеялась Илона. — Я никогда не буду вести себяс молодыми парнями, как старая развалина. Я умру рано.
— Что ты болтаешь! Почему ты должна умереть?
Илона посерьёзнела, взгляд её остановился. У неё было то же серьёзное лицо и суровый взгляд, что и тогда, когда граф Коллоредо назвал её жрицей. Она внезапно расплакалась. «Да, ребёнок − это тайна, — подумал старый граф. — Она навсегда останется для меня загадкой».
На Илону Вена произвела глубокое впечатление, хотя она не любила этот город так сильно, как Буду. Вид города и события первого визита к императорскому двору поразили её. Когда она впервые появилась при дворе, её представили императрице. Огни, пышность, сияние дворца ошеломили Илону. Она заворожённо смотрела на всё. В узком длинном гардеробе лакеи в серебристо-серых атласных фраках принимали у посетителей зонтики и меха. На Илоне было чёрное платье с красным шёлковым жакетом, который подчеркивал привлекательную фигуру. Холл был украшен двумя алебардами. Отсюда был переход в два роскошно обставленных зала, в которых собирались ожидавшие аудиенции. На стенах висели огромные картины и французские гобелены с изображением мифологических сцен. Венгерская гвардия − в кроваво-красных мундирах с серебряной шнуровкой и меховыми накидками, скрепленными серебряными пряжками с гербами, в головных уборах из благородной куницы с пером цапли. Совсем иной была форма австрийской гвардии: белые штаны из оленьей кожи, красная куртка, отороченная кружевом и украшенная золотыми розами на плечах, лакированные сапоги для верховой езды с высокими каблуками, серебряный шлем с конским плюмажем. Илона запомнила эти мундиры гораздо лучше, чем саму императрицу. Юноши в мундирах выглядели величественно… а молодые мужчины ей всегда нравились.
Самым большим событием для Илоны, не смотря на все развлечения, было само путешествие. Она любила путешествовать, в пути делала несколько остановок, посещая большие замки, где её всегда торжественно встречали. Вдоволь насытившись танцами и едой, компания развлекала друг друга историями о привидениях. Илона слушала с любопытством и волнением истории о хозяйках замков, появляющихся в полночь и возвращающихся в свою могилу перед рассветом, с криком петуха. И хотя графиня боялась призраков, ей очень были интересны эти неведомые существа. Слушая подобные истории, она давала волю воображению. Оставшись одна в гостевой комнате, осматривала каждый уголок, заглядывала под кровать и за занавески, ложилась перед камином и пыталась осветить его свечой. Она искала призраков или тайную дверь, через которую привидения могли проникнуть в комнату. Она считала их злыми существами, замышлявшими убить её. Но Илона не хотела умирать и смерти боялась. В полночь, несмотря на свои страхи, она ждала появления привидения. Ни одного! Несмотря на любопытство, графиня, несомненно, умерла бы от ужаса при виде даже крошечного призрака... В каждом замке очередной воздыхатель нетерпеливо ждал встречи с ней. Но она считала их лишь хорошими знакомыми, с которыми можно поговорить.
Как-то раз она снова отправилась в путешествие. Путь лежал мимо замка Фракно, расположенного в живописном месте — в долине, окружённой таинственными лесами, словно из сказочного мира. Поместье когда-то принадлежало графам Надашди. Во дворе был печально известный бездонный колодец. Рассказывали, что в глубине его жил кровожадный крокодил, и один далёкий предок Надашди велел каждый день бросать в колодец живого человека, чтобы накормить и ублажить крокодила. Когда Илона сама осмотрела колодец, он действительно показался бездонным. Она даже бросила соломенный факел, чтобы лучше разглядеть. Но воды так и не увидела. Замок служил постоялым двором и местом смены лошадей. В нём было множество комнат и даже темница. Старуха кастелянша любила развлечь гостей леденящими душу историями. Звали её Анна-Лиза, она была горбатая и почти глухая. Нужно было кричать, чтобы поговорить с ней. Рассказывая, она так же кричала, и её пронзительный голос эхом разносился по замку. Словно персонажи из её рассказов ждали очередную жертву. Седая, горбатая, беззубая Анна-Лиза сама была похожа на ведьму из своих историй. Вся одежда её была засаленной и липкой от грязи... кроме белоснежного фартука, всегда безупречно выстиранного и выглаженного... Старая ведьма утверждала, что когда-то здесь жила жестокая хозяйка и нанимала рыцарей-разбойников, которых ежедневно посылала на развилку дороги в соседние деревни. Разбойники грабили жителей и путников. Им нравилось нападать на ничего не подозревавших торговцев, тащить в замок и мучить до смерти. Впервые услышав историю о жестокой хозяйке и рыцарях-грабителях, Илону охватил ужас, и она немедленно хотела покинуть замок. Поместье принадлежало высокопоставленному австрийскому дворянину, другу отца. Хозяин останавливался в замке только для охоты, а в остальное время жил в Вене. Он часто навещал отца Илоны. Когда Илоне пришлось провести здесь ночь, она не могла уснуть от страха. Ей казалось, что от колодца слышны глубокие вздохи и стоны. А свеча, которую она из предосторожности так и не задула, необъяснимо и таинственно погасла в полночь, и зажечь её снова было невозможно. Илона была до смерти напугана и не могла дождаться утра. Проснувшись утром, она с удивлением обнаружила, что окна, которые накануне тщательно собственноручно заперла, были открыты.
После таких полных приключений ночей ей нетерпелось по-настоящему отдохнуть и повеселиться в столице, чтобы забыть о призраках. Илона умела ладить с придворными, те делали комплименты, хвалили её красоту. Илона нравилась не только этим молодым повесам. Высшая знать и церковные сановники жадно искали общения с ней. Они были счастливы просто коснуться её руки или обнаженных плеч. Большинство были уже немолоды и хотели только развлечься. Мужчины помоложе, в основном,были военные и, как правило, проводили время в кутежах. В кругу высшей знати, церковных сановников и веселых молодых людей Илона чувствовала себя весьма комфортно. Выпустив пар, она возвращалась в Трансильванию.
Старый граф сквозь пальцы смотрел на эти забавы, он и сам любил поразвлечься с дамами. Поэтому никогда не брал в Вену супругу, объясняя, что такое долгое путешествие слишком утомит её слабый организм. Он всё время обещал взять её в Буду, но так и не сдержал обещания. Илона знала, как сильно отец любил знакомства и общение, поэтому молчала и не рассказывала матери о его делах. Он тоже не мешал дочери в любовных интрижках. Иногда даже советовал, как вести себя с мужчинами.
Итак, графиня часто разъезжала. Но и дома, в замке Тушнада не скучала. Сам замок был огромным зданием с колоннами на фасаде. Войдя, вы сразу оказывались в большом холле. Красивая резная деревянная лестница вела на второй этаж. Замок стоял посреди огромного парка с лужайками. Кругом − самые красивые цветы и редкие растения. Стены увиты плющом. Повсюду аромат роз. Комната Илоны на первом этаже, окнами на восток. Из окна вид на небольшой пруд с целебной водой. В комнате старинная резная мебель, на полу дорогие ковры, на окнах тяжёлые портьеры. Стены сплошь увешаны картинами старых знаменитых мастеров. Она обожала живопись и благодаря отцу собрала блестящую коллекцию. Днями Илона редко бывала в своей комнате, лишь томясь от любви, запиралась в ней. Обычно всё время проводила в окрестных горах и лесах.
Когда ей исполнилось двадцать лет, отец прямо сказал, что пора замуж. Он также предупредил, что уже выбрал будущего мужа и даже обсудил с ним этот вопрос, при выборе учёл не только достаток семьи и его самого, но и политические и церковные связи. Отец заявил, что она должна выйти замуж за кальвинистского епископа. Илона не пыталась спорить, понимая, что отец лучше разбирался в семейных и супружеских делах. Он всегда подчёркивал, что на её любовные похождения он готов закрывать глаза, но в брачных вопросах она должна подчиняться. И старый Телеки знал, что дочь его послушает... Так отец назначил встречу с женихом Илоны в Буде, отвез её туда и представил жениха. Увидев его, она вздрогнула и пришла в ужас. Это был высокий худощавый мужчина с чёрными глазами и холодным, суровым взглядом. Илона инстинктивно испугалась его. Жил он в Дебрецене, в кальвинистском Риме, как называли этот город в Вене и Буде. В Дебрецене было много известных и авторитетных школ и университетов, поэтому его часто называли городом школяров и студентов, а также городом деловых людей из-за зажиточности мещан. В целом, равнинный провинциальный город.
Она не могла избежать брака, пришлось выйти за епископа. Для неё это было худшее, что она могла себе представить. Епископ был очень богат, и замужество сделало отца Илоны ещё богаче. Его земельные владения расширились. Однако долго наслаждаться своим состоянием он не смог. В Венгрии вспыхнули волнения, и его вызвали к императорскому двору, где привлекли к ответственности. Он так и не вернулся из Вены − умер в императорской тюрьме. Он был настоящим магнатом: щедрый, жадный до любви, любил повеселиться на вечеринках с цыганской музыкой, ругался, как настоящий венгр. Если в Тушнад приходил нищий или бедняк, он щедро угощал их и давал денег. У него было большое сердце, он помогал всем нуждавшимся. «Умер из-за невежественной толпы», − подумала Илона, сидя в сумерках, по обыкновению одиноко, в саду епископского дома в Дебрецене. Подумала об отце и заплакала. С его смертью она потеряла всё, что было для неё важно. Ей не нравилось в новом доме, она ненавидела Дебрецен и не любила мужа. Ей, графине Семиградья, жить в грязном провинциальном захолустье! Она терпеть не могла мещан. По улице не могла пройти спокойно, потому что епископскую супругу все провожали взглядами и обсуждали. Ей было отвратительно показное благочестие и елейная атмосфера дома в сочетании с мужними грубыми речами. В конце концов, она слишком молода, чтобы похоронить себя в этой пыльной дыре. Так хотелось новых модных платьев, новой причёски! С грустью Илона вспоминала прекрасные времена, когда они с отцом ездили по всей стране и так хорошо общались. Когда она обращалась к мужу со своими желаниями, он холодно смотрел на неё, указывал на Библию и цитировал мудрые изречения. Часто ссылался на апостола: «Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично жёнам, посвящающим себя благочестию. Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью. Жене ни учить, ни властвовать над мужем не позволяю, но жить в безмолвии...»
При первой же возможности Илона уезжала. Обычно она проводила лето в Тушнаде, посещала любимые места, где чувствовала себя, как в детстве, счастливой... Илона забеременела и родила милого, красивого мальчика. Но его пронзительные тёмные глаза с прямыми бровями вызывали у матери беспокойство. Из далёкого прошлого или из её воображения являлось лицо, похожее на лицо ребёнка, и было ощущение, что с его обладателем что-то её связывало. Илона была рада ребенку и считала, что благодаря ему обрела счастье. Но после рождения сына она так и не оправилась. Ей становилось всё хуже и хуже, и по непонятной причине она скончалась в возрасте двадцати семи лет. Епископ сокрушался и глубоко скорбел о ней. На похоронах он произнес красивую речь, сам не зная почему, выбрав отрывок из Матфея:
— Сёстры и братья, дорогая община! Будем сильны, чтобы буря страданий не унесла нас. Сказал Иисус Христос: всякий, слушающий слова Мои и исполняющий их, подобен мудрому, на твердыне основавшему дом свой. Когда же сделался ливень, хлынули воды и подули ветры, и устремились на дом тот, − устоял он, на твердыне основанный...
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai!.. Приветствую тебя, моя жрица! Да благословит тебя Господь Бог!.. Ты убедилась, новая жизнь была напрасной и лишней для тебя. Это воплощение послужило лишь возможностью твоему преследователю повредить тебе. Он заставил тебя родить его, принеся с собой жажду мести. Своими противоположными вибрациями он разрушил твою нервную сферу так, что ты заболела и вскоре скончалась. Этим он завершил серию своих грехов и в грядущей жизни принял благородную миссию рядом с тобой.
Воплотившись своевольно и без пользы ради мирских удовольствий, тебе пришлось выйти замуж за нелюбимого, с которым ты была несчастна. Гордая графиня стала болезненной домохозяйкой в провинциальном венгерском городке. Дочь аристократа, которая была в окружении мужчин при императорском дворе, стала женой епископа-пуританина. Такова была твоя карма, чтобы ты устала от земной жизни и перестала желать её. Кто знает, сколько ещё ты скиталась бы падшей сестрой тибетской духовной семьи, если бы нынешняя жизнь, в которой ты снова стала призванной Господом жрицей, не завершила череду твоих земных воплощений. Да помилует тебя Всемогущий, Сантеми, и да благословит тебя Всевышний. Ныне и во веки веков.
Всю ночь вино лилось рекой. В замке губернатора графа Йожефа Телеки, в Тушнаде, большой пир. Праздновали шестнадцатый день рождения графини Илоны. В гостях и местная знать, и аристократы Вены и Буды. Графиня, красивая невысокая светловолосая девушка, среди толпы гостей. Крестьяне и батраки не любили её, считая слишком высокомерной, а отца уважали за великодушие и доброжелательность.
Прозвучал туш. Австриец граф Коллоредо после двадцать второй здравицы встал, чтобы поздравить графиню Семиградскую:
— Почтенный господин губернатор, господин королевский канцлер! Уважаемые гости! В этот торжественный час позволю себе поздравить прекрасную дочь господина губернатора с днём рождения. Но прежде замечу, что с этого дня графиня считается взрослой женщиной. Сегодня она вступила в Орден жриц прекрасного пола. Отныне мы, мужчины, обязаны воздавать должное её красоте, как Мадонне у алтаря... Я сказал «жрица». Почему, сам не знаю. Я и не думал говорить этого... Но её красивое лицо с томными глазами, загадочный взгляд и грациозный облик напомнили мне жрицу... И раз уж я употребил слово «жрица»… прошу вас, графиня, всегда оставаться жрицей красоты, очаровывая своим естеством всех взирающих на вас... Друзья, опустошим бокалы за нашу богиню красоты, нашу весталку, графиню Илону! За графиню, один лишь взгляд которой делает нас, мужчин, снова юными!
Все закричали "виват", цыгане музыканты заиграли туш. Советник губернатора шепнул викарию:
— Старый граф, похоже, тронулся умом... Слыхали ли вы что-нибудь подобное, сударь?.. Назвать графиню жрицей?
— Для этого нужно большое воображение! — рассмеялся викарий. — Графиня слишком горда для жрицы... Не говоря уже о других её чертах.
Достопочтенный был прав. Графиня Илона, чрезвычайно романтичное, необузданное существо, в чудачествах порой выходила за рамки. Она очень любила приключения. На добродетель у неё тоже был свой взгляд. К пятнадцати годам природа щедро наделила её женскими формами, стройной фигурой, красивыми ногами. Она любила купаться обнаженной в пруду сада или в соседнем ручье, делая вид, что не видит, когда за ней подсматривают. Так, сын графа Алмаши наблюдал за её купанием из-за деревьев. Он был по уши влюблен в Илону и постоянно приезжал в Тушнад, чтобы увидеть её. Но графиня не испытывала к нему никакой любви. Петер ей нужен был как компаньон для прогулок. Они всегда посещали соседнюю деревню. Из рощи наблюдали, как в солнечные дни крестьянские юноши работали на полях у опушки. Графиня слезала с великолепного арабского коня и передавала его кавалеру. Но прежде чем выйти из рощи, Илона переодевалась крестьянкой. В фермерском фартуке и косынке она выглядела ещё очаровательнее. Парни понятия не имели, кто с ними заигрывает. Ей особенно нравилось, когда они делали глупые комплименты или прикасались к ней. Она даже позволяла шлёпать себя по заднице, но близко ни с кем не связывалась. Когда ситуация становилась опасной, она просто звала на помощь графа Петера. Он мог бы многое рассказать о тайных приключениях графини. Влюбленный граф постоянно спрашивал, зачем ей всё это.
— Вам не понять, — отвечала графиня Илона. — Знаете, что такое «местный колорит»? Познать простых людей можно, только живя среди них и думая, как они.
— Это понятно. Но к чему все эти шлепки по очаровательному месту, мадемуазель?
— Фи! Что вы себе напридумывали, Петер?.. Между прочим, самый простой способ познакомиться с кем-то – изучить его. Нет смысла долго объяснять, почему я позволяю всё это. Вы всё равно не поймёте. Я хочу на собственном опыте почувствовать разницу между простолюдинами и благородной аристократией. Граф, вы, возможно, удивитесь моим словам. Я не люблю простолюдинов. Чем больше узнаю, тем меньше люблю. Odi profanum vulgus et arceo! ("Я ненавижу непосвященную чернь и держусь от неё подальше", цитата из "Од" Горация).
— Графиня, да перестаньте же хвастаться своими познаниями в латыни! Я знаю, ваши учителя всегда были довольны вами. Но, всё же, объясните! Если вы терпеть не можете крестьян, зачем же позволяете щупать ваши ягодицы, даже шлёпать по ним?
— О, дорогой мой, я же сказала, вы не поймёте. Ну, да ладно. Пойдёмте, лошади застоялись... Я действительно устала от этих... экскурсий. Не люблю крестьян. Тем не менее, я должна быть среди них, должна узнать жизнь этих людей. Мне это надо.
Илона была избалованной девушкой, часто удивляла окружающих своими причудами. В своём юном возрасте она легко приспособилась к аристократическому образу жизни. Ей достаточно было пожелать, и отец исполнял даже самое невозможное. Одно время она мечтала о придворных шутах и лютнистах, как у древних князей Трансильвании. И граф Телеки исполнил даже это желание. Знать смеялась над его мягкостью, но его это не волновало.
В восемнадцать отец впервые взял её в Буду. Когда приезжал император, устраивали вечера, на которые приглашали всю элиту. С первого визита графиня не пропустила ни одного подобного мероприятия. Ей доставляло огромное удовольствие готовиться к этим праздникам. Илона жадно выбирала подходящий наряд или шила новые. Все платья были великолепны и идеально ей подходили. Молодая, красивая, элегантная, она бывала везде. Ей нравилось выставлять себя напоказ. Илона была в восторге от Буды. Этот город означал развлечения, веселье, танцы, красивых знатных юношей. Она очень любила танцевать и танцевала прекрасно − не только менуэт, кадриль, вальс, но и чардаш. Танцевала так зажигательно, что никто не мог с ней сравниться. Веселье, порой, длилось по шесть дней. Венгры всегда любили показать венцам, что такое настоящий праздник. В таких случаях обильно ели и пили, подавали несчётное количество блюд. Когда всё было съедено, на стол выставлялись новые. В перерывах танцевали. Устав от танцев и пиршества, дамы и господа отправлялись в своих экипажах в шикарный отель ночевать. Но для Илоны визит в Буду на этом не заканчивался − она отправлялась в сказочные горы... И когда в Буде снова устраивали такой масштабный вечер, обязательно возвращалась. Такие вечера обычно приурочивались к приезду из Вены высокопоставленного венгерского государственного деятеля.
Илона часто сопровождала отца в столицу. Они ехали в карете, меняя лошадей, по пути посещая все замки, где в их честь закатывали пир. Илона была известна своим хорошим настроением, и цыганская музыка ждала её в каждом замке. Музыканты всегда исполняли её любимую песню:
«Девушка прекрасна... по крайней мере, на какое-то время.
Девушка красива до девятнадцати лет.
Но когда девушке больше девятнадцати,
Она будет развлекаться, как старая развалина, с молодыми парнями...»
— Что за дурацкая песня? — спросил отец, впервые услышав её.— Как может барышня в шестнадцать лет просить исполнить песню про то, что после девятнадцати девушка − это старая кошёлка? И зачем ей тогда развлекаться с молодыми парнями?
— Но, папа, не сердись! — громко рассмеялась Илона. — Я никогда не буду вести себяс молодыми парнями, как старая развалина. Я умру рано.
— Что ты болтаешь! Почему ты должна умереть?
Илона посерьёзнела, взгляд её остановился. У неё было то же серьёзное лицо и суровый взгляд, что и тогда, когда граф Коллоредо назвал её жрицей. Она внезапно расплакалась. «Да, ребёнок − это тайна, — подумал старый граф. — Она навсегда останется для меня загадкой».
На Илону Вена произвела глубокое впечатление, хотя она не любила этот город так сильно, как Буду. Вид города и события первого визита к императорскому двору поразили её. Когда она впервые появилась при дворе, её представили императрице. Огни, пышность, сияние дворца ошеломили Илону. Она заворожённо смотрела на всё. В узком длинном гардеробе лакеи в серебристо-серых атласных фраках принимали у посетителей зонтики и меха. На Илоне было чёрное платье с красным шёлковым жакетом, который подчеркивал привлекательную фигуру. Холл был украшен двумя алебардами. Отсюда был переход в два роскошно обставленных зала, в которых собирались ожидавшие аудиенции. На стенах висели огромные картины и французские гобелены с изображением мифологических сцен. Венгерская гвардия − в кроваво-красных мундирах с серебряной шнуровкой и меховыми накидками, скрепленными серебряными пряжками с гербами, в головных уборах из благородной куницы с пером цапли. Совсем иной была форма австрийской гвардии: белые штаны из оленьей кожи, красная куртка, отороченная кружевом и украшенная золотыми розами на плечах, лакированные сапоги для верховой езды с высокими каблуками, серебряный шлем с конским плюмажем. Илона запомнила эти мундиры гораздо лучше, чем саму императрицу. Юноши в мундирах выглядели величественно… а молодые мужчины ей всегда нравились.
Самым большим событием для Илоны, не смотря на все развлечения, было само путешествие. Она любила путешествовать, в пути делала несколько остановок, посещая большие замки, где её всегда торжественно встречали. Вдоволь насытившись танцами и едой, компания развлекала друг друга историями о привидениях. Илона слушала с любопытством и волнением истории о хозяйках замков, появляющихся в полночь и возвращающихся в свою могилу перед рассветом, с криком петуха. И хотя графиня боялась призраков, ей очень были интересны эти неведомые существа. Слушая подобные истории, она давала волю воображению. Оставшись одна в гостевой комнате, осматривала каждый уголок, заглядывала под кровать и за занавески, ложилась перед камином и пыталась осветить его свечой. Она искала призраков или тайную дверь, через которую привидения могли проникнуть в комнату. Она считала их злыми существами, замышлявшими убить её. Но Илона не хотела умирать и смерти боялась. В полночь, несмотря на свои страхи, она ждала появления привидения. Ни одного! Несмотря на любопытство, графиня, несомненно, умерла бы от ужаса при виде даже крошечного призрака... В каждом замке очередной воздыхатель нетерпеливо ждал встречи с ней. Но она считала их лишь хорошими знакомыми, с которыми можно поговорить.
Как-то раз она снова отправилась в путешествие. Путь лежал мимо замка Фракно, расположенного в живописном месте — в долине, окружённой таинственными лесами, словно из сказочного мира. Поместье когда-то принадлежало графам Надашди. Во дворе был печально известный бездонный колодец. Рассказывали, что в глубине его жил кровожадный крокодил, и один далёкий предок Надашди велел каждый день бросать в колодец живого человека, чтобы накормить и ублажить крокодила. Когда Илона сама осмотрела колодец, он действительно показался бездонным. Она даже бросила соломенный факел, чтобы лучше разглядеть. Но воды так и не увидела. Замок служил постоялым двором и местом смены лошадей. В нём было множество комнат и даже темница. Старуха кастелянша любила развлечь гостей леденящими душу историями. Звали её Анна-Лиза, она была горбатая и почти глухая. Нужно было кричать, чтобы поговорить с ней. Рассказывая, она так же кричала, и её пронзительный голос эхом разносился по замку. Словно персонажи из её рассказов ждали очередную жертву. Седая, горбатая, беззубая Анна-Лиза сама была похожа на ведьму из своих историй. Вся одежда её была засаленной и липкой от грязи... кроме белоснежного фартука, всегда безупречно выстиранного и выглаженного... Старая ведьма утверждала, что когда-то здесь жила жестокая хозяйка и нанимала рыцарей-разбойников, которых ежедневно посылала на развилку дороги в соседние деревни. Разбойники грабили жителей и путников. Им нравилось нападать на ничего не подозревавших торговцев, тащить в замок и мучить до смерти. Впервые услышав историю о жестокой хозяйке и рыцарях-грабителях, Илону охватил ужас, и она немедленно хотела покинуть замок. Поместье принадлежало высокопоставленному австрийскому дворянину, другу отца. Хозяин останавливался в замке только для охоты, а в остальное время жил в Вене. Он часто навещал отца Илоны. Когда Илоне пришлось провести здесь ночь, она не могла уснуть от страха. Ей казалось, что от колодца слышны глубокие вздохи и стоны. А свеча, которую она из предосторожности так и не задула, необъяснимо и таинственно погасла в полночь, и зажечь её снова было невозможно. Илона была до смерти напугана и не могла дождаться утра. Проснувшись утром, она с удивлением обнаружила, что окна, которые накануне тщательно собственноручно заперла, были открыты.
После таких полных приключений ночей ей нетерпелось по-настоящему отдохнуть и повеселиться в столице, чтобы забыть о призраках. Илона умела ладить с придворными, те делали комплименты, хвалили её красоту. Илона нравилась не только этим молодым повесам. Высшая знать и церковные сановники жадно искали общения с ней. Они были счастливы просто коснуться её руки или обнаженных плеч. Большинство были уже немолоды и хотели только развлечься. Мужчины помоложе, в основном,были военные и, как правило, проводили время в кутежах. В кругу высшей знати, церковных сановников и веселых молодых людей Илона чувствовала себя весьма комфортно. Выпустив пар, она возвращалась в Трансильванию.
Старый граф сквозь пальцы смотрел на эти забавы, он и сам любил поразвлечься с дамами. Поэтому никогда не брал в Вену супругу, объясняя, что такое долгое путешествие слишком утомит её слабый организм. Он всё время обещал взять её в Буду, но так и не сдержал обещания. Илона знала, как сильно отец любил знакомства и общение, поэтому молчала и не рассказывала матери о его делах. Он тоже не мешал дочери в любовных интрижках. Иногда даже советовал, как вести себя с мужчинами.
Итак, графиня часто разъезжала. Но и дома, в замке Тушнада не скучала. Сам замок был огромным зданием с колоннами на фасаде. Войдя, вы сразу оказывались в большом холле. Красивая резная деревянная лестница вела на второй этаж. Замок стоял посреди огромного парка с лужайками. Кругом − самые красивые цветы и редкие растения. Стены увиты плющом. Повсюду аромат роз. Комната Илоны на первом этаже, окнами на восток. Из окна вид на небольшой пруд с целебной водой. В комнате старинная резная мебель, на полу дорогие ковры, на окнах тяжёлые портьеры. Стены сплошь увешаны картинами старых знаменитых мастеров. Она обожала живопись и благодаря отцу собрала блестящую коллекцию. Днями Илона редко бывала в своей комнате, лишь томясь от любви, запиралась в ней. Обычно всё время проводила в окрестных горах и лесах.
Когда ей исполнилось двадцать лет, отец прямо сказал, что пора замуж. Он также предупредил, что уже выбрал будущего мужа и даже обсудил с ним этот вопрос, при выборе учёл не только достаток семьи и его самого, но и политические и церковные связи. Отец заявил, что она должна выйти замуж за кальвинистского епископа. Илона не пыталась спорить, понимая, что отец лучше разбирался в семейных и супружеских делах. Он всегда подчёркивал, что на её любовные похождения он готов закрывать глаза, но в брачных вопросах она должна подчиняться. И старый Телеки знал, что дочь его послушает... Так отец назначил встречу с женихом Илоны в Буде, отвез её туда и представил жениха. Увидев его, она вздрогнула и пришла в ужас. Это был высокий худощавый мужчина с чёрными глазами и холодным, суровым взглядом. Илона инстинктивно испугалась его. Жил он в Дебрецене, в кальвинистском Риме, как называли этот город в Вене и Буде. В Дебрецене было много известных и авторитетных школ и университетов, поэтому его часто называли городом школяров и студентов, а также городом деловых людей из-за зажиточности мещан. В целом, равнинный провинциальный город.
Она не могла избежать брака, пришлось выйти за епископа. Для неё это было худшее, что она могла себе представить. Епископ был очень богат, и замужество сделало отца Илоны ещё богаче. Его земельные владения расширились. Однако долго наслаждаться своим состоянием он не смог. В Венгрии вспыхнули волнения, и его вызвали к императорскому двору, где привлекли к ответственности. Он так и не вернулся из Вены − умер в императорской тюрьме. Он был настоящим магнатом: щедрый, жадный до любви, любил повеселиться на вечеринках с цыганской музыкой, ругался, как настоящий венгр. Если в Тушнад приходил нищий или бедняк, он щедро угощал их и давал денег. У него было большое сердце, он помогал всем нуждавшимся. «Умер из-за невежественной толпы», − подумала Илона, сидя в сумерках, по обыкновению одиноко, в саду епископского дома в Дебрецене. Подумала об отце и заплакала. С его смертью она потеряла всё, что было для неё важно. Ей не нравилось в новом доме, она ненавидела Дебрецен и не любила мужа. Ей, графине Семиградья, жить в грязном провинциальном захолустье! Она терпеть не могла мещан. По улице не могла пройти спокойно, потому что епископскую супругу все провожали взглядами и обсуждали. Ей было отвратительно показное благочестие и елейная атмосфера дома в сочетании с мужними грубыми речами. В конце концов, она слишком молода, чтобы похоронить себя в этой пыльной дыре. Так хотелось новых модных платьев, новой причёски! С грустью Илона вспоминала прекрасные времена, когда они с отцом ездили по всей стране и так хорошо общались. Когда она обращалась к мужу со своими желаниями, он холодно смотрел на неё, указывал на Библию и цитировал мудрые изречения. Часто ссылался на апостола: «Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично жёнам, посвящающим себя благочестию. Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью. Жене ни учить, ни властвовать над мужем не позволяю, но жить в безмолвии...»
При первой же возможности Илона уезжала. Обычно она проводила лето в Тушнаде, посещала любимые места, где чувствовала себя, как в детстве, счастливой... Илона забеременела и родила милого, красивого мальчика. Но его пронзительные тёмные глаза с прямыми бровями вызывали у матери беспокойство. Из далёкого прошлого или из её воображения являлось лицо, похожее на лицо ребёнка, и было ощущение, что с его обладателем что-то её связывало. Илона была рада ребенку и считала, что благодаря ему обрела счастье. Но после рождения сына она так и не оправилась. Ей становилось всё хуже и хуже, и по непонятной причине она скончалась в возрасте двадцати семи лет. Епископ сокрушался и глубоко скорбел о ней. На похоронах он произнес красивую речь, сам не зная почему, выбрав отрывок из Матфея:
— Сёстры и братья, дорогая община! Будем сильны, чтобы буря страданий не унесла нас. Сказал Иисус Христос: всякий, слушающий слова Мои и исполняющий их, подобен мудрому, на твердыне основавшему дом свой. Когда же сделался ливень, хлынули воды и подули ветры, и устремились на дом тот, − устоял он, на твердыне основанный...
***
Kami yo shinkan ni megumi wo kudashi tamai!.. Приветствую тебя, моя жрица! Да благословит тебя Господь Бог!.. Ты убедилась, новая жизнь была напрасной и лишней для тебя. Это воплощение послужило лишь возможностью твоему преследователю повредить тебе. Он заставил тебя родить его, принеся с собой жажду мести. Своими противоположными вибрациями он разрушил твою нервную сферу так, что ты заболела и вскоре скончалась. Этим он завершил серию своих грехов и в грядущей жизни принял благородную миссию рядом с тобой.
Воплотившись своевольно и без пользы ради мирских удовольствий, тебе пришлось выйти замуж за нелюбимого, с которым ты была несчастна. Гордая графиня стала болезненной домохозяйкой в провинциальном венгерском городке. Дочь аристократа, которая была в окружении мужчин при императорском дворе, стала женой епископа-пуританина. Такова была твоя карма, чтобы ты устала от земной жизни и перестала желать её. Кто знает, сколько ещё ты скиталась бы падшей сестрой тибетской духовной семьи, если бы нынешняя жизнь, в которой ты снова стала призванной Господом жрицей, не завершила череду твоих земных воплощений. Да помилует тебя Всемогущий, Сантеми, и да благословит тебя Всевышний. Ныне и во веки веков.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Глава 29. Прощание первосвященника Ти-Тонисы
Почитаемый любимый Первосвященник, Учитель мой с давних времён! И вы, тибетские сестра и брат! Жрица, освещавшая нам путь! Да пребудет с вами Бог! Пришло время прощания. Скоро я вернусь в тело, встану и покину каменную келью – мой временный склеп. Здесь было тело, тогда как душа диктовала вам из хроник Акаши книгу жизней Жрицы.
Мои дни сочтены. Я это точно знаю. Дав «Книгу исцеления» и этот труд, я выполнил задание Небожителей. Благодарю тебя, Первосвященник, всегда бывший великим человеком, за то, что ты веками был верен духу и учению Тибета и не раз доказывал преданность членам древней духовной семьи. Благодарю нашего Владыку, на закате моей жизни Давшего найти тебя и мою любимую Жрицу.
Дух мой пребывал с вами во время этого повествования целыми днями. Вся ваша сокровенная духовная жизнь, спустя столько веков снова подобная жизни времён великой славы Твердыни Гор, прошла пред моими глазами. Снова вы в величайшей любви и согласии, как когда-то. Перед уходом из Тибета я оставил на стене великого монастыря рекорд вашего прежнего благословенного труда в наставление потомкам. Далай-лама изучал эти записи.
Пусть эта книга и другие манускрипты утраченного знания, которые вы, под руководством духовных наставников и с моим скромным участием, вернёте благословенным детям Водолея, возвестят порученный вам Всевышним труд во Имя Его, который вы, по милости Божией, выполните в последние часы последних времён.
Привет тебе, Первосвященник! Когда-то ты любовно и терпеливо учил меня. Благодарю, что дал мне возможность быть здесь, и что скоро смогу беззаботно и счастливо переступить границу Земли и Тонкого Мира.
Пусть Господь Бог дарует тебе благодать вернуться в Небесную Твердыню без затруднений, когда твой земной срок истечёт. Я достиг глубокой старости лишь из-за предстоящей миссии. Я знал, что смогу вернуться на вечную родину, только найдя на Земле Первосвященника, Сантеми и Гонису.
Вчера мне исполнилось 115 лет. Очнувшись после долгого транса в глубине своего каменного склепа, я уже не жаждал солнечного света. Хочу лишь уберечься от каменного хлада. Моя миссия подошла к концу, больше меня ничто не держит. Привязанности к физической жизни нет. Знаю – Господь скоро призовёт меня, первозданный свет бардо осветит путь в высшие сферы. При мысли о скором воссоединении с Изначальной Семьёй старое усталое сердце бьётся быстрее.
Сантеми, ты всегда была правой рукой Первосвященника, помогала ему в его миссии, знала все его мысли. Сантеми, прошу: помни всегда, не забудь, кем была и кем стала сейчас. По милости Божией я так подробно описал твои жизни, чтобы ты увидела своё славное прошлое и осознала вечное призвание. Не скорби при виде падений, ибо ты была в высших сферах всё же чаще, нежели в нижних. Хотя не раз ты, тоскуя по Земле, воплощалась самовольно, накопленные жертвенной готовностью заслуги записаны в великой Книге Жизни.
Гониса! Ты — член Тибетской духовной семьи. Много зла ты сотворил. Но интуитивно всегда чувствовал связь своей судьбы с судьбою Жрицы. Будь с нами на узком пути, и свыше получишь награду сторицей! Если почуешь, как тучи скрыли небо, что будет знаменовать час твоего испытания адепта, силу почерпни в двух своих славных жизнях во времена Христа, где ты как Цельс, а затем Северус, погиб за веру и Его учение.
Я открыл книгу жизней Жрицы не только вам, но всему миру, чтобы человечество узрело могущество и милосердие Господне, чья верность достигает небес и милость, как небеса, беспредельна.
После долгой разлуки обрели вы друг друга. Не переживайте, что лишь сейчас. Не сожалейте, что в последнюю минуту последнего часа. Эта великая работа тоже закончена в последний миг. Мир узнает происхождение великой древней религии, священного мистицизма, вечно живых святых идей и учений, эволюцию духовной жизни человечества до наших дней. Я описал пути души, ведущие как вверх, так и к падению. Два направления определяют реальность и древнюю истину инкарнаций. Многими трудами и ещё большими молитвами и постом я стяжал благодать найти своего Первосвященника и описал это в «Твердыне гор». Во всех этих книгах – утраченные знания Тибета с доисторических времен.
Первосвященник! Продолжи свой труд. Ты, Жрица, помоги ему. Времени в обрез. Многие, изучающие мистицизм и тайное знание, сестры и братья ждут ваш исцеляющий труд, чтобы почерпнуть знания и твёрдую веру. Пусть узнают реальность кармы и способ её действия, а также – реальность Милости. Пусть узнают, как меняется судьба человека в жизненном цикле от рассвета до ночной тьмы и снова до рассвета. Книга призвана дать силу ближним, стремящимся к Богу. Раздуйте угли в их душах в пылающее пламя. Пусть книга станет вехой в вашей жизни, путеводной звездой, ярким маяком в тёмном море земного бытия.
Святая Мудрость, всемогущий Боже! Пусть древняя сила великой тибетской духовной семьи, убедительная истина чистого, благородного тайного знания воссияет в каждой строке этой книги. Эта книга и приобретённые благодаря ей убеждения призваны принести читателям блаженство и душевный покой на земле и облегчить путь в Тонкий Мир. И ещё прошу древних великих духов Тибета и Тебя, Безымянный Владыка Кармы: пусть эти храбрые люди в час призыва Господня безболезненно оставят Землю и воссоединятся с духовной Семьёй. Этого я, Ти-Тониса Лама, прошу и для себя, вечный Верховный Жрец Тибета.
А теперь я прощаюсь. Молю Господа поскорее призвать меня, чтобы из башни Небесной Твердыни охранять тех, кто сердцем воспринял историю Верховной Жрицы.
Написано в древних скалах Восточного Тибета, куда дух вернулся, чтобы почерпнуть силу, в 1949 году после земного рождения Господа, в ночь новолуния в Месяц цветов.
Почитаемый любимый Первосвященник, Учитель мой с давних времён! И вы, тибетские сестра и брат! Жрица, освещавшая нам путь! Да пребудет с вами Бог! Пришло время прощания. Скоро я вернусь в тело, встану и покину каменную келью – мой временный склеп. Здесь было тело, тогда как душа диктовала вам из хроник Акаши книгу жизней Жрицы.
Мои дни сочтены. Я это точно знаю. Дав «Книгу исцеления» и этот труд, я выполнил задание Небожителей. Благодарю тебя, Первосвященник, всегда бывший великим человеком, за то, что ты веками был верен духу и учению Тибета и не раз доказывал преданность членам древней духовной семьи. Благодарю нашего Владыку, на закате моей жизни Давшего найти тебя и мою любимую Жрицу.
Дух мой пребывал с вами во время этого повествования целыми днями. Вся ваша сокровенная духовная жизнь, спустя столько веков снова подобная жизни времён великой славы Твердыни Гор, прошла пред моими глазами. Снова вы в величайшей любви и согласии, как когда-то. Перед уходом из Тибета я оставил на стене великого монастыря рекорд вашего прежнего благословенного труда в наставление потомкам. Далай-лама изучал эти записи.
Пусть эта книга и другие манускрипты утраченного знания, которые вы, под руководством духовных наставников и с моим скромным участием, вернёте благословенным детям Водолея, возвестят порученный вам Всевышним труд во Имя Его, который вы, по милости Божией, выполните в последние часы последних времён.
Привет тебе, Первосвященник! Когда-то ты любовно и терпеливо учил меня. Благодарю, что дал мне возможность быть здесь, и что скоро смогу беззаботно и счастливо переступить границу Земли и Тонкого Мира.
Пусть Господь Бог дарует тебе благодать вернуться в Небесную Твердыню без затруднений, когда твой земной срок истечёт. Я достиг глубокой старости лишь из-за предстоящей миссии. Я знал, что смогу вернуться на вечную родину, только найдя на Земле Первосвященника, Сантеми и Гонису.
Вчера мне исполнилось 115 лет. Очнувшись после долгого транса в глубине своего каменного склепа, я уже не жаждал солнечного света. Хочу лишь уберечься от каменного хлада. Моя миссия подошла к концу, больше меня ничто не держит. Привязанности к физической жизни нет. Знаю – Господь скоро призовёт меня, первозданный свет бардо осветит путь в высшие сферы. При мысли о скором воссоединении с Изначальной Семьёй старое усталое сердце бьётся быстрее.
Сантеми, ты всегда была правой рукой Первосвященника, помогала ему в его миссии, знала все его мысли. Сантеми, прошу: помни всегда, не забудь, кем была и кем стала сейчас. По милости Божией я так подробно описал твои жизни, чтобы ты увидела своё славное прошлое и осознала вечное призвание. Не скорби при виде падений, ибо ты была в высших сферах всё же чаще, нежели в нижних. Хотя не раз ты, тоскуя по Земле, воплощалась самовольно, накопленные жертвенной готовностью заслуги записаны в великой Книге Жизни.
Гониса! Ты — член Тибетской духовной семьи. Много зла ты сотворил. Но интуитивно всегда чувствовал связь своей судьбы с судьбою Жрицы. Будь с нами на узком пути, и свыше получишь награду сторицей! Если почуешь, как тучи скрыли небо, что будет знаменовать час твоего испытания адепта, силу почерпни в двух своих славных жизнях во времена Христа, где ты как Цельс, а затем Северус, погиб за веру и Его учение.
Я открыл книгу жизней Жрицы не только вам, но всему миру, чтобы человечество узрело могущество и милосердие Господне, чья верность достигает небес и милость, как небеса, беспредельна.
После долгой разлуки обрели вы друг друга. Не переживайте, что лишь сейчас. Не сожалейте, что в последнюю минуту последнего часа. Эта великая работа тоже закончена в последний миг. Мир узнает происхождение великой древней религии, священного мистицизма, вечно живых святых идей и учений, эволюцию духовной жизни человечества до наших дней. Я описал пути души, ведущие как вверх, так и к падению. Два направления определяют реальность и древнюю истину инкарнаций. Многими трудами и ещё большими молитвами и постом я стяжал благодать найти своего Первосвященника и описал это в «Твердыне гор». Во всех этих книгах – утраченные знания Тибета с доисторических времен.
Первосвященник! Продолжи свой труд. Ты, Жрица, помоги ему. Времени в обрез. Многие, изучающие мистицизм и тайное знание, сестры и братья ждут ваш исцеляющий труд, чтобы почерпнуть знания и твёрдую веру. Пусть узнают реальность кармы и способ её действия, а также – реальность Милости. Пусть узнают, как меняется судьба человека в жизненном цикле от рассвета до ночной тьмы и снова до рассвета. Книга призвана дать силу ближним, стремящимся к Богу. Раздуйте угли в их душах в пылающее пламя. Пусть книга станет вехой в вашей жизни, путеводной звездой, ярким маяком в тёмном море земного бытия.
Святая Мудрость, всемогущий Боже! Пусть древняя сила великой тибетской духовной семьи, убедительная истина чистого, благородного тайного знания воссияет в каждой строке этой книги. Эта книга и приобретённые благодаря ей убеждения призваны принести читателям блаженство и душевный покой на земле и облегчить путь в Тонкий Мир. И ещё прошу древних великих духов Тибета и Тебя, Безымянный Владыка Кармы: пусть эти храбрые люди в час призыва Господня безболезненно оставят Землю и воссоединятся с духовной Семьёй. Этого я, Ти-Тониса Лама, прошу и для себя, вечный Верховный Жрец Тибета.
А теперь я прощаюсь. Молю Господа поскорее призвать меня, чтобы из башни Небесной Твердыни охранять тех, кто сердцем воспринял историю Верховной Жрицы.
Написано в древних скалах Восточного Тибета, куда дух вернулся, чтобы почерпнуть силу, в 1949 году после земного рождения Господа, в ночь новолуния в Месяц цветов.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Глава 30.Прощание Арито
….Kami yo shinkan nimegumi wo kudashi tamai!.. Привет тебе, Жрица! Да благословит тебя Господь!.. Итак, по милости Божьей настал час сорвать завесу с прошлого, чтобы узнать свою жизнь в течение тысячелетий. Ты видела бесконечную кармическую цепь, поняла разницу между душой и духом. Душа – жизненная сила, делающая вас живыми – сопровождает вас на Земле. Однако человеческая душа часто кажется мёртвой, когда не может или не хочет слышать предостережений Бога и духа-покровителя. Она не обращает внимания на набат колокола, который часто предупреждает: «Стой! Ни шагу дальше! Там пропасть! Человек! Ты упадешь!»
…Ты увидела, как часто духи других сфер вмешиваются в земную жизнь человека, как часто пытаются направить его на истинный путь. Но трудно побудить человека к покаянию с помощью его свободной воли. Он думает только о теле и забывает о душе. Душа может слышать добрые побуждения и готова действовать хорошо и правильно... но порочное тело, держащее душу в плену, словно в заточении, не позволяя действовать свободно, чаще всего поддаётся искушению и отвергает предостерегающие слова души. Тем не менее, именно душа несёт ответственность в духовном мире за действия тела, именно душа должна освобождаться и, таким образом, становиться всё чище − либо здесь, наверху, либо там, внизу. Этот процесс очищения ведёт к трансформации души и восстановлению её единства с самой сокровенной, нетленной сущностью человека − духом. Дух − божественная искра в человеке − нетленен, непорочен, огромен и полон знания. Божественная искра может вспыхнуть даже в душе развращенного человека, но мерзость его грехов покрывает его душу толстым слоем тьмы.
Душа каждого человека однажды должна очиститься, чтобы драгоценный кристалл его духа мог снова свободно отражать лучи Солнца Вечной любви. Из жизней Жрицы вы видели, как трудно противостоять земным искушениям даже свободной от цикла воплощений душе. Вы видели, как после стольких тяжелых битв и мучений многочисленных жизней, вернувшись в вечный дом, душа Жрицы вновь стремилась на Землю. Душе нужно всё на Земле познать, чтобы очиститься от грязи этих переживаний и обрести невосприимчивость к чарующему, манящему свету заблуждений. Как человек в часы счастья забывает о прежних страданиях, так очищенная душа лишь смутно помнит земные испытания, и потому может легко попасть в ловушку желания вернуться.
Двадцать семь жизней, двадцать семь актов великой драмы! И сейчас ты − перед заключительным актом. Это твоя последняя жизнь, последняя битва за вечное Блаженство. Борись, сознавая, что всё не напрасно. Сражайся, понимая, что речь не о преходящей славе. Твоё будущее − тайна Божья. Если сохранишь дар, достойный избранных, благодать Божья будет с тобой. Её будет достаточно, Сантеми! Мы не можем описать твоё будущее, ибо ты сама творишь его сейчас. Но уже знаешь, что несколько твоих духовных братьев и сестёр сейчас на Земле.
А теперь, Сантеми, прощай! Itte irasshai! Помнишь это прощание из Ниппона? Да благословит Небо тебя, Первосвященник. Благодарю тебя как прекрасного медиума − ты подробно, в деталях, помог изложить историю Верховной Жрицы. Я благодарю тебя, Сантеми − как моя спутница, ты так преданно участвовала в этом процессе. Наконец, благодарю от имени всей духовной семьи Тибета моего подопечного Гонису за то, что он взял на себя труд записать эту работу. Милость Божья позволила вам прикоснуться к великому труду первосвященника Ти-Тонисы. Там люди Нового Века проследят полный жизненный цикл души. На труде вашем необычная благодать и особое благословение. Ибо Всемогущий Господь определил, чтобы душа каждого читателя одухотворилась и, благодаря скрытой в его разуме божественной искре, он глубоко поразмыслил над прочитанным, чтобы осознать корень своих ошибок и попытаться от них избавиться. Каждому читателю дана Божественная милость стать чутким к новым истинам и великому мистицизму Водолея. Если читатель усвоил это до прочтения книги, он утвердится в своей вере. Если он сейчас нащупает путь к Богу, то, несомненно, никогда не сможет забыть эту книгу, и это переживание останется в его душе.
Вы, три благословенных сотрудника, приготовьтесь вскоре приступить к труду на ниве Божьей. И когда увидите толпу брошенных людей, и ваше сердце при этом содрогнётся, ибо они будут подобны стаду без пастыря, − тогда вспомните слова Бога: "Жатвы много, а работников мало". Итак, молите Господа послать работников на Его жатву…
….Kami yo shinkan nimegumi wo kudashi tamai!.. Привет тебе, Жрица! Да благословит тебя Господь!.. Итак, по милости Божьей настал час сорвать завесу с прошлого, чтобы узнать свою жизнь в течение тысячелетий. Ты видела бесконечную кармическую цепь, поняла разницу между душой и духом. Душа – жизненная сила, делающая вас живыми – сопровождает вас на Земле. Однако человеческая душа часто кажется мёртвой, когда не может или не хочет слышать предостережений Бога и духа-покровителя. Она не обращает внимания на набат колокола, который часто предупреждает: «Стой! Ни шагу дальше! Там пропасть! Человек! Ты упадешь!»
…Ты увидела, как часто духи других сфер вмешиваются в земную жизнь человека, как часто пытаются направить его на истинный путь. Но трудно побудить человека к покаянию с помощью его свободной воли. Он думает только о теле и забывает о душе. Душа может слышать добрые побуждения и готова действовать хорошо и правильно... но порочное тело, держащее душу в плену, словно в заточении, не позволяя действовать свободно, чаще всего поддаётся искушению и отвергает предостерегающие слова души. Тем не менее, именно душа несёт ответственность в духовном мире за действия тела, именно душа должна освобождаться и, таким образом, становиться всё чище − либо здесь, наверху, либо там, внизу. Этот процесс очищения ведёт к трансформации души и восстановлению её единства с самой сокровенной, нетленной сущностью человека − духом. Дух − божественная искра в человеке − нетленен, непорочен, огромен и полон знания. Божественная искра может вспыхнуть даже в душе развращенного человека, но мерзость его грехов покрывает его душу толстым слоем тьмы.
Душа каждого человека однажды должна очиститься, чтобы драгоценный кристалл его духа мог снова свободно отражать лучи Солнца Вечной любви. Из жизней Жрицы вы видели, как трудно противостоять земным искушениям даже свободной от цикла воплощений душе. Вы видели, как после стольких тяжелых битв и мучений многочисленных жизней, вернувшись в вечный дом, душа Жрицы вновь стремилась на Землю. Душе нужно всё на Земле познать, чтобы очиститься от грязи этих переживаний и обрести невосприимчивость к чарующему, манящему свету заблуждений. Как человек в часы счастья забывает о прежних страданиях, так очищенная душа лишь смутно помнит земные испытания, и потому может легко попасть в ловушку желания вернуться.
Двадцать семь жизней, двадцать семь актов великой драмы! И сейчас ты − перед заключительным актом. Это твоя последняя жизнь, последняя битва за вечное Блаженство. Борись, сознавая, что всё не напрасно. Сражайся, понимая, что речь не о преходящей славе. Твоё будущее − тайна Божья. Если сохранишь дар, достойный избранных, благодать Божья будет с тобой. Её будет достаточно, Сантеми! Мы не можем описать твоё будущее, ибо ты сама творишь его сейчас. Но уже знаешь, что несколько твоих духовных братьев и сестёр сейчас на Земле.
А теперь, Сантеми, прощай! Itte irasshai! Помнишь это прощание из Ниппона? Да благословит Небо тебя, Первосвященник. Благодарю тебя как прекрасного медиума − ты подробно, в деталях, помог изложить историю Верховной Жрицы. Я благодарю тебя, Сантеми − как моя спутница, ты так преданно участвовала в этом процессе. Наконец, благодарю от имени всей духовной семьи Тибета моего подопечного Гонису за то, что он взял на себя труд записать эту работу. Милость Божья позволила вам прикоснуться к великому труду первосвященника Ти-Тонисы. Там люди Нового Века проследят полный жизненный цикл души. На труде вашем необычная благодать и особое благословение. Ибо Всемогущий Господь определил, чтобы душа каждого читателя одухотворилась и, благодаря скрытой в его разуме божественной искре, он глубоко поразмыслил над прочитанным, чтобы осознать корень своих ошибок и попытаться от них избавиться. Каждому читателю дана Божественная милость стать чутким к новым истинам и великому мистицизму Водолея. Если читатель усвоил это до прочтения книги, он утвердится в своей вере. Если он сейчас нащупает путь к Богу, то, несомненно, никогда не сможет забыть эту книгу, и это переживание останется в его душе.
Вы, три благословенных сотрудника, приготовьтесь вскоре приступить к труду на ниве Божьей. И когда увидите толпу брошенных людей, и ваше сердце при этом содрогнётся, ибо они будут подобны стаду без пастыря, − тогда вспомните слова Бога: "Жатвы много, а работников мало". Итак, молите Господа послать работников на Его жатву…
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Глава 31. Послесловие
«Боже, праведность твоя достигает небес; совершающий великие дела, Боже, кто равен тебе? Ты заставил меня испытать много и великий страх, вернул меня к жизни и поднял меня из глубин земли…» (Псалмы, глава 71, стихи 19-20)
«Который ты даёшь людям умереть и говоришь: вернитесь, сыны человеческие!» (Псалмы, глава 90, стих 3)
«Где путь к жилищу света, и где место тьмы? Ты, конечно, доходил до границ её и знаешь стези к дому её. Ты знаешь это, потому что ты был уже тогда рождён, и число дней твоих очень велико». (Иов, глава 38, стихи 19-21)
«Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда ещё не существовали бездны, когда ещё не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда ещё Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нём художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицом Его во всё время». (Притчи, глава 8, стихи 22-30)
«И слово Господне исполнилось надо мной: я знал тебя ещё до того,
как сотворил во чреве матери. Ещё до твоего рождения Я освятил тебя
и предназначил быть пророком для народов...» (Иеремия, глава 1, стихи 4-5)
«О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге резцом железным с оловом, — на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце моё в груди моей…» (Иов, глава 19, стихи 23-27)
«Даже если в нём останется только десятая часть, то они снова будут уничтожены, но как с дубом и липой, от которых при вырубке остается хотя бы пень, − святое семя будет корнем …» (Исаия, глава 6, стих 13)
«Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: «Сын человеческий! Оживут ли кости сии?» Я сказал: «Господи Боже! Ты знаешь это». И сказал мне: «Изреки пророчество на кости сии и скажи им − кости сухие! Слушайте слово Господне!» Так говорит Господь Бог костям сим: «Вот, Я введу дух в вас, и оживёте. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживёте, и узнаете, что Я − Господь». Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: «Изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу − так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут». И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои − весьма, весьма великое полчище. И сказал Он мне: «Сын человеческий! Кости сии − весь дом Израилев. Вот, они говорят − иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня. Посему изреки пророчество и скажи им - так говорит Господь Бог: «Вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших и введу вас в землю Израилеву. И узнаете, что Я - Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживёте, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я, Господь, сказал это − и сделал», − говорит Господь». (Иезекииль, Глава 37, стихи 1-14)
«Вот, я пошлю вам Пророка Илию, прежде чем наступит великий и ужасный день Господень…» (Малахия, глава 3, стих 23)
«И ученики его спросили его, говоря: «Почему книжники говорят, что сначала должен прийти Илия?» Иисус сказал им в ответ: «Илия должен прийти и всё уладить. Но я говорю вам − Илия уже пришёл, но вы не узнали его, а сделали с ним то, что хотели. Таким образом, и Сын Человеческий должен будет страдать через них». Тогда ученики поняли, что он говорил им об Иоанне Крестителе…» (Матфей, глава 17, стихи 10-13)
«Ибо все пророки и закон возвестили, вплоть до Иоанна; и если вы хотите принять это: он − Илия, который должен прийти. У кого есть уши, тот слышит!..» (Матфей, глава 11, стих 13)
«Но был человек среди фарисеев по имени Никодим, один из начальников Иудеев. Он пришёл к Иисусу ночью и сказал ему: «Учитель! Мы знаем, что ты учитель, посланный Богом, ибо таких чудес, какие ты творишь, никто не может творить, если с ним не будет Бог». Иисус сказал ему в ответ:
«Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, то не увидит Царства Божия». Никодим говорит Ему: «Как может родиться человек, будучи стар? Неужели он сможет вернуться в материнское чрево и родиться?» Иисус ответил: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и духа, то не может войти в Царство Божие. Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух. Не удивляйся, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, но не знаешь, откуда приходит и куда уходит. Так бывает со всяким, кто рожден от духа». Никодим сказал ему в ответ: «Как это может быть?» Иисус ответил: «Ты − учитель Израилев, и этого ли не знаешь? Истинно, истинно говорю тебе: мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы не принимаете нашего свидетельства. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, − как поверите, если буду говорить вам о небесном?» (Иоанн, глава 3, стихи 1-12)
Эти жемчужины сокровенной истины отвечают на вечные вопросы: «Откуда мы пришли? Куда мы направляемся? Почему мы живем?» Порой над ними задумываются даже те, кто озабочен лишь заработком и пропитанием. В минуты просветления подобные мысли внезапно встают в их сознании и исчезают так же стремительно, как и появились. Люди мало уделяют им внимание. Они придумали себе утешение: "Человек живет только один раз!" − кричат, поднимая бокал и выпивая за жизнь. "Жизнь коротка! Бери от неё всё! Наслаждайся жизнью!" − такие фразы произносят уста. На их глазах разыгрывается Великая пьеса, трагедия человечества, и сами они являются исполнителями этого великого спектакля, но, несмотря на это, люди никогда не задумываются, в чём истинный смысл жизни. Они рвутся на главную роль и при этом не замечают звуки симфонии незримого оркестра. Люди настолько привыкли к этому звучанию, что для них оно уже не слышно. Они не догадываются, что эта музыка − партитура их собственной жизни, и хотят того или нет, они будут продолжать танцевать под неё так, как требует их роль. Будет ли спектакль успешным или много раз придётся его повторять, заранее неизвестно. Всё зависит от неведомой публики и Великого дирижера, который сам распределяет роли, пишет сценарий и режиссирует, определяя количество актов и генеральных репетиций, поднимая и опуская занавес.
Братья и сёстры! Вы снова на вековой земной сцене. У вас в руках – отдельные листы из Великой книги Ролей. Обращайтесь с ними осторожно. Вам предстоит изучить ноты вашей земной симфонии. Как композиторы своей судьбы, вы записали эти ноты в музыкальный альбом своей жизни. Через несколько лет, а может быть, уже через несколько месяцев, вы будете играть эту нотную запись. Пожалуйста, молитесь, чтобы Великий дирижер как можно чаще постукивал своей палочкой, прерывая вашу игру, предупреждая вас. Умоляйте его разрешить вам сыграть на фортепиано более трудные партии или, если возможно, вообще отказаться от них. Проживая достойно, вы сумеете потерять весь свой страх перед смертью. И тогда можно лечь отдохнуть со словами великого адепта Геродота: "Сейчас я проснусь!"
«Боже, праведность твоя достигает небес; совершающий великие дела, Боже, кто равен тебе? Ты заставил меня испытать много и великий страх, вернул меня к жизни и поднял меня из глубин земли…» (Псалмы, глава 71, стихи 19-20)
«Который ты даёшь людям умереть и говоришь: вернитесь, сыны человеческие!» (Псалмы, глава 90, стих 3)
«Где путь к жилищу света, и где место тьмы? Ты, конечно, доходил до границ её и знаешь стези к дому её. Ты знаешь это, потому что ты был уже тогда рождён, и число дней твоих очень велико». (Иов, глава 38, стихи 19-21)
«Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда ещё не существовали бездны, когда ещё не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда ещё Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нём художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицом Его во всё время». (Притчи, глава 8, стихи 22-30)
«И слово Господне исполнилось надо мной: я знал тебя ещё до того,
как сотворил во чреве матери. Ещё до твоего рождения Я освятил тебя
и предназначил быть пророком для народов...» (Иеремия, глава 1, стихи 4-5)
«О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге резцом железным с оловом, — на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце моё в груди моей…» (Иов, глава 19, стихи 23-27)
«Даже если в нём останется только десятая часть, то они снова будут уничтожены, но как с дубом и липой, от которых при вырубке остается хотя бы пень, − святое семя будет корнем …» (Исаия, глава 6, стих 13)
«Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: «Сын человеческий! Оживут ли кости сии?» Я сказал: «Господи Боже! Ты знаешь это». И сказал мне: «Изреки пророчество на кости сии и скажи им − кости сухие! Слушайте слово Господне!» Так говорит Господь Бог костям сим: «Вот, Я введу дух в вас, и оживёте. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживёте, и узнаете, что Я − Господь». Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: «Изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу − так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут». И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои − весьма, весьма великое полчище. И сказал Он мне: «Сын человеческий! Кости сии − весь дом Израилев. Вот, они говорят − иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня. Посему изреки пророчество и скажи им - так говорит Господь Бог: «Вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших и введу вас в землю Израилеву. И узнаете, что Я - Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживёте, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я, Господь, сказал это − и сделал», − говорит Господь». (Иезекииль, Глава 37, стихи 1-14)
«Вот, я пошлю вам Пророка Илию, прежде чем наступит великий и ужасный день Господень…» (Малахия, глава 3, стих 23)
«И ученики его спросили его, говоря: «Почему книжники говорят, что сначала должен прийти Илия?» Иисус сказал им в ответ: «Илия должен прийти и всё уладить. Но я говорю вам − Илия уже пришёл, но вы не узнали его, а сделали с ним то, что хотели. Таким образом, и Сын Человеческий должен будет страдать через них». Тогда ученики поняли, что он говорил им об Иоанне Крестителе…» (Матфей, глава 17, стихи 10-13)
«Ибо все пророки и закон возвестили, вплоть до Иоанна; и если вы хотите принять это: он − Илия, который должен прийти. У кого есть уши, тот слышит!..» (Матфей, глава 11, стих 13)
«Но был человек среди фарисеев по имени Никодим, один из начальников Иудеев. Он пришёл к Иисусу ночью и сказал ему: «Учитель! Мы знаем, что ты учитель, посланный Богом, ибо таких чудес, какие ты творишь, никто не может творить, если с ним не будет Бог». Иисус сказал ему в ответ:
«Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, то не увидит Царства Божия». Никодим говорит Ему: «Как может родиться человек, будучи стар? Неужели он сможет вернуться в материнское чрево и родиться?» Иисус ответил: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и духа, то не может войти в Царство Божие. Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух. Не удивляйся, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, но не знаешь, откуда приходит и куда уходит. Так бывает со всяким, кто рожден от духа». Никодим сказал ему в ответ: «Как это может быть?» Иисус ответил: «Ты − учитель Израилев, и этого ли не знаешь? Истинно, истинно говорю тебе: мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы не принимаете нашего свидетельства. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, − как поверите, если буду говорить вам о небесном?» (Иоанн, глава 3, стихи 1-12)
Эти жемчужины сокровенной истины отвечают на вечные вопросы: «Откуда мы пришли? Куда мы направляемся? Почему мы живем?» Порой над ними задумываются даже те, кто озабочен лишь заработком и пропитанием. В минуты просветления подобные мысли внезапно встают в их сознании и исчезают так же стремительно, как и появились. Люди мало уделяют им внимание. Они придумали себе утешение: "Человек живет только один раз!" − кричат, поднимая бокал и выпивая за жизнь. "Жизнь коротка! Бери от неё всё! Наслаждайся жизнью!" − такие фразы произносят уста. На их глазах разыгрывается Великая пьеса, трагедия человечества, и сами они являются исполнителями этого великого спектакля, но, несмотря на это, люди никогда не задумываются, в чём истинный смысл жизни. Они рвутся на главную роль и при этом не замечают звуки симфонии незримого оркестра. Люди настолько привыкли к этому звучанию, что для них оно уже не слышно. Они не догадываются, что эта музыка − партитура их собственной жизни, и хотят того или нет, они будут продолжать танцевать под неё так, как требует их роль. Будет ли спектакль успешным или много раз придётся его повторять, заранее неизвестно. Всё зависит от неведомой публики и Великого дирижера, который сам распределяет роли, пишет сценарий и режиссирует, определяя количество актов и генеральных репетиций, поднимая и опуская занавес.
Братья и сёстры! Вы снова на вековой земной сцене. У вас в руках – отдельные листы из Великой книги Ролей. Обращайтесь с ними осторожно. Вам предстоит изучить ноты вашей земной симфонии. Как композиторы своей судьбы, вы записали эти ноты в музыкальный альбом своей жизни. Через несколько лет, а может быть, уже через несколько месяцев, вы будете играть эту нотную запись. Пожалуйста, молитесь, чтобы Великий дирижер как можно чаще постукивал своей палочкой, прерывая вашу игру, предупреждая вас. Умоляйте его разрешить вам сыграть на фортепиано более трудные партии или, если возможно, вообще отказаться от них. Проживая достойно, вы сумеете потерять весь свой страх перед смертью. И тогда можно лечь отдохнуть со словами великого адепта Геродота: "Сейчас я проснусь!"