Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.107-124
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 5
Тихий шорох разбудил меня, и я перевернулся, подумав, что это во сне. Затем услышал его снова, уже отчетливее, - словно кто-то скрёб камнем.
Я открыл глаза и огляделся. В келье было темно, лишь через верхнее окно пробивался лунный свет. Наблюдая за Луной в первую ночь, я знал, что полночь должна быть долгой. Я посмотрел на противоположную серую стену, от которой слышался тихий шум... В следующее мгновение словно раскат грома потряс меня! Гладкая стена пришла в движение - вернее, задрожала, как тканая завеса, и кто-то вошёл в келью...
Я сел и увидел фигуру - как бы из лунного света. Высокую женскую фигуру, гораздо выше моей матери, но по красивому статному облику невозможно было определить возраст. В длинном белом плаще, в венке из ветвей оливы, с каменной табличкой в руках... Я потёр глаза, подумав, что сплю. В этот миг Луна осветила лишь её голову, оставив фигуру в темноте. Кто она? Может быть, Жрица?.. Я уже много слышал о таинственной Жрице, Ичке, по рангу равной Великому Ламе. Но разве может она войти в келью простого неофита? Я едва оправился от удивления, как стена вновь задрожала, и по бокам от Жрицы появились головы двух женщин. Их фигуры тоже терялись во тьме, я заметил лишь, что они тоже что-то держали в руках. Меня это так поразило, что большего не разглядел. Три женских головы колебались, словно призраки, но я знал, что это реальность; к тому же две девушки были так прекрасны - никогда таких не видел. Та, что слева, особенно красива. Когда глаза привыкли к темноте, я смог её рассмотреть. Стройная шея и плечи обнажены, только на груди золотой покров, такой прозрачный, что видны линии совершенного тела. Все было очень необычно. Двух других женщин я почти не видел, всё внимание сосредоточил на красавице. Прекрасная фигура становилась всё отчетливее. Она держала в руках прямоугольный предмет, как и её спутница, одетая в черный плащ до пола, печально смотревшая на меня. В лице необъяснимое очарование, но в то же время страдание и смирение...
Все это я воспринял моментально, хотя они вошли всего несколько мгновений назад. Они вошли сквозь стену? Уверен, не в дверь.
- Ученик!- услышал я мягкий таинственный голос Жрицы. - В награду за успешно пройденные испытания прими дар Небес. Выбери одну из девушек. Смотри!
Золотой браслет блеснул в лунном свете, когда она указала на спутницу слева.
- Прекрасна как изысканный цветок, и ты уже разглядел совершенство тела. Она приветливо улыбается тебе. Другая столь же красива, но серьёзней. Оба хотят скрасить твой пост, уменьшить боль и страдания. Но поскольку всё в мире символично, у каждой в руках свой символ. В темноте ты их не видишь, но не волнуйся. Положись на инстинкты, интуицию... Ну, какую выберешь? Ту, что справа? или слева?
Я лёг и вдруг почувствовал сильную слабость. Дышалось тяжело. Сердце подсказывало, что здесь что-то неправильное. Разве я ждал награды за два успешно пройденных испытания? И с какой стати эти девушки должны заботиться обо мне, всего лишь новичке? Разве не избрал я путь самоотречения и аскезы? Или это обычная награда после экзаменов? Я ничего не знал о внутренней жизни монастыря. «А если никого не выбирать?» - пронеслась мысль. Но нет, Жрица настаивает на выборе... Это сложнее испытания водой... Что в таких случаях советовал Мастер? «Из двух выбирай труднейшее!» Но как выбрать труднейшее, если выбирать не хочется? Я понимал, что это тоже экзамен, и подумал, что лучше не выбрать никого. Однако приказано сделать выбор. В отчаянии я лег ничком, поднял над головой сложенные руки и стал шёпотом молиться.
- О Отец - Мудрость! Стою на распутье. Ты явил два пути, и не знаю, какой верный. Мой ум ещё недостаточно чувствителен, и не могу уловить искру Твоего понимания, чтобы правильно выбрать. Укажи правильный путь, хоть и против моего желания. Научи видеть сердцем, слышать душой и чувствовать духом, и тогда, знаю, отчаяние минует меня. Верю Тебе!
- Посмотри на меня!- сказала Жрица, и я быстро повернулся к ней. - Ты правильно воспринял моё внушение и выдержал первую часть испытания. Взгляни...
С этими словами она подняла к свету длинную табличку с текстом произнесённой мной молитвы о верном выборе.
- Счастлив, кто перед трудным решением просит о помощи Святую Мудрость, - звонко воскликнула Жрица. - Теперь выбирай светлым разумом!
Я был совершенно спокоен. Не раздумывая, я указал на девушку справа.
- Скажи мне, почему выбрал её?- спросила Жрица.
- Цвет её одежд напомнил мне тьму могилы, - ответил я. - Он тёмен, как ночь чикай бардо перед вспышкой света Вечности. Он напоминает о смерти, не о радостях этого мира. Если выбирать, то её!
Жрица сделала движение рукой, и девушка с печальным лицом подняла к свету символ - небольшую могилу, выточенную из камня.
- Вот, знак смерти и возрождения!- сказала Жрица. - Ты выбрал могилу вместо радостей.
Она махнула улыбающейся спутнице, показавшей свой знак - статую обнаженной женщины, подобной которой я никогда не видел.
- Воззри на символ земных радостей и любви, - сказала Дева. - Ты не знаешь и никогда не узнаешь их. Это изображение халдейской богини Иштар... Знай, избравший Путь Стрелы должен избегать плотских наслаждений, они ослабляют тело. Ты верно выбрал. В награду расскажу о смысле испытания... В каждом человеке живёт священный змей чувственности. Он оживляет тело. В первые годы жизни он спит, но со временем всё легче становится сон змея. В зрелом возрасте он просыпается и начинает бороться за обладание человеком. Обычно борьба непродолжительна, потому что человек охотно подчиняется приказам змея. Но для следующего по пути Божьему борьба ожесточённа и сурова, ибо нет врага хитрее и могущественнее священного змея, и даже победитель падёт сто раз до окончательной победы. Но бороться стоит, потому что награда победителю - подчинение змея и овладение его сокровищами. Для обладателя этих сокровищ цветы расцветают на всех планах бытия. Земной горизонт уходит, и небесные Руководители открывают врата истинного дома. Ещё счастливее тот, кто заставит змея свернуться в кольцо, укусив свой хвост. Ему откроются Врата Знания, и он выйдет из вечного цикла перевоплощений. Если с юности начать подчинять священного змея, он будет служить и отдаст сокровища. Через три года воздержания - дары прозорливости, предвидения и исцеления. Но горе тому, кто лишь в старости захочет подчинить змея! Ибо он с годами устаёт и потихоньку засыпает. Так человек упустит возможность усовершенствования до следующего воплощения... Таков путь победы над священным змеем, такова твоя самая надежная опора на трудном Пути Стрелы... Будь всегда силён, как сейчас, тогда приобретёшь в Монастыре великие духовные сокровища и будешь победителем до конца... Молись же и благодари Святую Мудрость за помощь в испытании Его Жрицы...
В следующий миг она исчезла вместе со спутницами. Лишь лёгкая дрожь стены выдала их тайный уход. Какое-то время я ошеломленно смотрел на стену. Думалось, всё было сном или видением! Поднявшись с кровати, шатаясь от слабости, я прислонился к стене. Проведя по ней руками, поверх гладкого камня я ощутил льняную ткань того же цвета, которой днем не заметил. Под тканью нащупал узкую щель открытой каменной двери. Я лег на жёсткое ложе и перевёл дух. Это было самое трудное испытание. Я понял уже, что могу полагаться только на силу воли и интуицию, не на здравый смысл. Поблагодарил Бога за помощь.
Долго я лежал без движений и мыслей, и потом, исполненный благодарности, лёг ничком, погрузившись в глубокую молитву. Близилось утро, в келье посветлело. Через некоторое время я оглянулся. Появилось неприятное чувство, что за мной наблюдают. И тут же всё тело окаменело, и я застыл. Передо мной, в полном расшитом облачении до пят, стоял Верховный Жрец! В полукруглом нагруднике со сверкающими драгоценными камнями. Камень на маленькой круглой шапочке так сиял, что я сразу понял: это не сон. Поняв, я ощутил необычное оцепенение, не раз уже овладевавшее мною, но не такое сильное. Однако что-то таинственное и гипнотическое исходило от Первосвященника. Очертания фигуры терялись в предрассветных сумерках.
- Я пришёл, сын мой, - услышал я его голос словно внутри себя, - узнать, благодаришь ли ты Бога за выдержанные тяжелые испытания, молишься ли? Рад, что ты поступаешь как достойный посвящения, и в одиночестве твоя преданность не иссякает... Прошедший испытание Жрицы близок к торжеству посвящения. Поэтому оставайся бдительным, доверяй интуиции и молись.
Он склонился, дотронулся до моего лба правой рукой и исчез. Я мгновенно очнулся. Сонливость как рукой сняло, оцепенение прошло. Протянул руки, чтобы коснуться его, но схватил пустоту. Вскочив, ощупал дверь, потом потайной вход за занавеской, но оба были плотно закрыты. Это превзошло моё понимание! Только что он стоял здесь, передо мной, я почувствовал прикосновение его руки! Что это было? Точно не сон... От Отца Рам-Чена я слышал невероятные истории о силах лам, с помощью которых они могут выходить из тела, чтобы в духе следить за окрестностями монастыря. Но, насколько я знал, человеческими глазами нельзя увидеть бестелесный дух! И тогда и сейчас это казалось невозможным. Напрасно я терзал Мастера, он не посвятил в подробности. Сказал лишь: «Узнаешь в монастыре. С верой, сынок, чудеса возможны...»
Ум так переполнился тысячами необычных впечатлений первых дней, что я не успевал подумать. Не было времени передохнуть. Если не молился, то сдавал экзамены. Здесь человек не мог думать о себе. Усталый и совсем измученный, я лёг, натянул одеяло до подбородка и недоверчиво посмотрел, не зашевелится ли стена снова...
На этот раз стена не шевельнулась, но скрипнула дверь. Испугавшись, я вскочил и увидел нескольких лам, собравшихся в келье. Они вошли молча и бесшумно, как призраки. Но я не сомневался, что это не обман чувств, что эти люди из плоти и крови. Я даже почувствовал холод, который они принесли снаружи. Их было шесть или семь. Все в длинных одеждах посвящённых цвета ржавчины, все намного старше меня. У каждого что-то было в руках. У первого - щит, у второго - копье, у третьего - сосуд, у четвёртого - сердце. Молча они встали в ряд у кровати, от стены до стены.
- Приветствую тебя, брат, - обратился ко мне старший. - Мы пришли на рассвете дня твоего посвящения, чтобы, подобно Верховному Жрецу и Жрице, убедиться в твоем знании. Скажи, что видишь в моей руке?
- Щит, - робко ответил я, пытаясь успокоить круговорот мыслей, чтобы услышать внутренний голос.
- Что он символизирует?
- Щит справедливости,- ответил я, внезапно вспомнив слова Рам-Чена Ламы. - Его мы всегда должны держать перед собой. Если споткнёмся, сделаем ложный шаг, щит повиснет в воздухе, и мы окажемся вне его защиты. Щит справедливости всегда ведёт нас за руку в правильном направлении, которым надо следовать для защиты от нападений лжи.
- Хорошо сказано, брат, - кивнул лама, отступил назад и влево, и вышел так тихо, что только по дуновению ветра я понял это.
Подошёл его товарищ.
- Что означает копьё в моей руке?
- Вечную борьбу, которую мы должны вести с искушающими духами Преисподней, - сказал я, чувствуя, как возвращается странное оцепенение. Фигуры передо мной не отступили назад, а казались больше и словно покачивались, как в тумане. - Копьё символизирует оружие нашей воли. Ни один искуситель, ни под, ни над землей - даже Садаг, Владыка Преисподней,- не получит власть над нами, если мы не отдадим ему бразды нашей воли.
Лама поклонился и удалился.
Третий шагнул вперед и показал пояс c шипами.
- Скажи, брат, чему учит этот пояс?
- Постоянной бдительности и готовности к искушениям и испытаниям. Шипы при каждом резком действии говорят нам: иди досюда, но не дальше!
Следующий лама показал каменную змею.
- Это - священный змей, - ответил я словно во сне, - который дремлет в детстве, затем просыпается и пытается овладеть человеком. Но если устоим и заставим его прикусить хвост, будет нашим слугой и отдаст свои сокровища.
- Что это за сокровища, о брат?
- Прозорливость, предвидение и целительство.
- Которое главное?
- Свобода от акхора, колеса рождений.
- Вижу, Святая Мудрость говорит твоими устами!- сказал с поклоном лама со змеем. Затем отступил, и передо мной встал молодой лама. В поднятой руке он держал человеческое сердце из красной глины.
- Что думаешь при виде этого сердца?
Оцепенение уменьшилось, осталась только слабость. Я снова видел ясно. Кроме молодого жреца с сердцем, в углу стояли еще двое. В сумеречном свете я не мог разглядеть, что у них в руках.
- Сердце - источник мыслей и чувств. Мозг - посредник, лишь выражает мысли. Указывая на истинного себя, призывая небо в свидетели, мы всегда прикладываем руку к сердцу. Сознание живёт в сердце. Оно - обитель истинного божественного бытия, духа. Божественная искра духа - зерно небесной Любви. Раз она пребывает в сердце, сердце символизирует Любовь.
Когда и этот посвящённый удалился удовлетворенный, один из лам вышел из угла и показал два сосуда. Серебряный в правой руке, а в левой блестел как золото. Тонкой струйкой он налил воды из одного в другой. Ничего не спросил.
Никаких мыслей. Я слишком устал. Долгий пост, постоянная бдительность, сосредоточенность очистили ум, я был пуст. Какой дать ответ? И что ответить, раз он ни о чём не спрашивал? Внезапно глаза как магнитом притянуло в угол, и я увидел одиноко стоящего ламу, которого не заметил раньше. Я забыл о жреце рядом, и смотрел в угол в блаженном бездумии. Тут перед внутренним взором возник образ, объясняющий значение переливаемой воды.
- Излитие воды означает воплощение, - сказал я. - Оно - символ возвращения духа на Землю. Вода льётся из серебряного сосуда в золотой, и сущность - вода, символизирующая дух, - не меняется, вливаясь в сосуд на более низком уровне. Почему в золотой? Поскольку с каждым воплощением дух становится совершеннее и благороднее, материя его земной оболочки утончается. Вижу, вы не пролили на пол ни капли. Значит, индивидуальная душа ничего не теряет при смерти, в состояниях бытия между воплощениями, и при рождении.
Я посмотрел, наконец, на ламу, и сам поразился естественности и простоте смысла притчи о сосудах. Об этом, по правде говоря, Отец Рам-Чен ничего не говорил... Снова внимательно посмотрев на Ламу, я заметил, что он поднял золотой кувшин над серебряным, затем тонкой струйкой вылил воду из обоих.
Я понятия не имел, что это значит. Соображение пропало, мысли стали нечёткими и исчезли. Устав сидеть, я лёг и в отчаянии стал молиться. Люди в келье и весь мир исчезли для меня. Шёпотом я молился о Просветлении...
Седьмой лама вышел из темноты, встал у кровати и положил тёплую руку мне на лоб. Я поднял взгляд - и увидел Лхалу.
- Встань, арау, - мягко сказал он, - и не волнуйся. Ты выдержал испытание выше ожиданий. Я наблюдал за тобой с самого начала и внушил объяснение вопроса о сосудах, самого сложного. Но второе излитие воды на самом деле не относилось к испытанию. Я хотел узнать, как ты поведешь себя, услышав вопрос за пределами знаний и интуиции. Рад, что ты поступил правильно: попросил у Бога вразумления, которое Он даёт тебе теперь через меня, - остановившись, он указал на сосуды. - Смотри, вода течёт не из одного сосуда в другой, а из обоих вниз, сливаясь с Морем Вечности, откуда пришла. Длинная череда воплощений окончена, - дух вернулся в вечный дом, нет больше нужды возвращаться на Землю. Он может подняться на высший план любой небесной сферы или родиться в полуматериальном теле на лучшей планете... Если блюсти чистоту духа и целомудрие тела от дня посвящения до смерти, вода твоей жизни не изольётся из сосуда в сосуд... Видишь, Тониса? Такова цель! Всегда удерживай её, не теряй никогда! А теперь, арау, твой пост окончен. Пойдем в трапезную, настало утро, солнце светит... Поспешим, ибо после испытания лам будет Великий Обряд.
Я встал, но не мог идти без помощи. Лхалу подставил плечо и вывел меня из кельи. Разветвлёнными переходами мы пришли в знакомую трапезную. Было сильное желание спросить, закончились ли испытания - по глупости я думал, что после таких суровых экзаменов должно последовать посвящение. Но не смел спросить, помня заповеди смирения и молчания. Если бы знал, что мне предстоит, я, возможно, отступил бы. Так и в жизни: лучше смертному не знать будущего. Рам-Чен Лама однажды сказал, по милости Судьбы в момент опасности мы можем просить Бога о помощи и милосердии. Поэтому для души, если она ещё не наполнена благодатью, излишне и вредно знание грядущих искушений. «Представь, сынок, - говорил он, - ты имеешь возможность знать, что в такой-то год тебе предстоит переправиться через поток в 6 метров глубины. Под тобой бурлящая река и острые скалы, о которые легко разбиться. Но вернуться нельзя, за тобой — враги! Предупреди духовный Руководитель заранее, ты бы испугался, и вера ослабла бы. Но если доверишься Божьему руководству на краю пропасти, Его благодать покроет тебя, и ты найдёшь длинную доску или поваленное дерево, перекинешь через пропасть, и попадёшь на другую сторону. Такой неожиданной помощи Божией ни человек, ни дух предвидеть не могут, она - награда за веру... Так что лучше человеку не знать грядущих трудностей, дитя мое...» Как прав он был! Обитателей Твердыни Гор испытывали суровей, чем в жизни, и до посвящения неофиты не знали, выдержали их или нет...
- Скажи, Тониса, - после долгого молчания спросил Лхалу, - ты почувствовал мысли Верховного Жреца в ночь после испытания Жрицы?
- Да, аку...Я почувствовал взгляд, а открыв глаза, увидел его у кровати... Очень удивился, что фигура дрожала и выглядела туманной.
Лхалу остановился и посмотрел на меня.
- Что ты сказал? Ты видел Верховного Жреца?
- Да, я видел его, и думал, что во сне, пока он не коснулся моего лба. Правда, потом исчез, как видение. Только что был - и растворился...
- Я всё же был прав, - пробормотал он, проницательно посмотрев мне в глаза. - Благодари Небеса, арау... Повторю: у тебя дар предвидения и способность к приёму мысленных посылок. Знай, Первосвященник пришёл в тонком теле. Физическое лежало без сознания в комнате, а дух отправился в путешествие, чтобы втайне понаблюдать за поведением неофита после испытания Жрицы: будет преданно молиться, или потеряет равновесие под впечатлением пережитого? Бестелесный дух, согласно закону, не виден глазу, и все же ты видел его!... Ты - как я в твоём возрасте... Это сократило большую часть твоего пути к высшему посвящению. У тебя такие духовные и психические дары, что продвижение в Твердыне будет как полёт стрелы... Не останавливайся, Тониса, ни на миг, будь начеку, даже если уверен, что принадлежишь к посвященным.
В трапезной я увидел только лам, товарищей по испытаниям не было. Лхалу сел рядом, и вместе мы съели нехитрую трапезу из цампы, сыра и чая. Низшие ламы, отвечавшие за кухню, черпали чай из больших украшенных латунных чайников. Робко я спросил о товарищах. Лхалу ответил, что они в основном прошли первые испытания, но сорвались на испытании Жрицы.
- Очень редко бывает, - говорил он, - чтобы неофиты провалили все испытания, так как Великий Лама предвидит их приход, и именно он призывает их в монастырь. Но испытание Жрицы большинству особенно трудно, так как борьба с физическими инстинктами требует сильного духовного напряжения и очень истощает. Парная и пост лишают воли, затрудняя решение...Голодные и жаждущие, они остаются в кельях на следующую неделю, а Жрица испытывает их каждую ночь. Конечно, чем дольше остаешься, тем больше слабеешь физически, пост делает ум восприимчивей. Молись, чтобы Святая Мудрость просветила их.
- Значит, они продолжат экзамены не со мной?
- Они отстают немного. Великий Обряд, который монастырь проводит трижды в год для неофитов, удостоенных посвящения, в этих стенах - большое событие. Сегодня - только в твою честь. Будь бодр и смел. Пройденные испытания свидетельствуют о твоих духовных возможностях. Ты на полпути между смертью и воскресением. Ты преодолел кризис. Представь только, все жрецы соберутся в Зале Обрядов в твою честь! Всё ради тебя. Бдительность и скромность... Но не бояться надо, арау, а иметь веру! Верь, и всё изменится к лучшему. Якпо ченг яг! Не забудь эти слова.
Мы встали, и он отвел меня обратно, сказав, что вернётся в четвертом часу.
Опять я один. Сколько трудностей со дня зачисления, когда мы коснулись облачения Первосвященника! С большой благодарностью я подумал об Отце Рам-Чене, чья строгая дисциплина и метод обучения не подвели. Но я был уверен, что если бы несколько раз отступил, не увидел бы дружелюбного взгляда Лхалу Ламы, никогда не выпускавшего меня из виду. Он ободрял с момента встречи в монастырском дворе и храбро спас мне жизнь... Сегодня великий день. Что он принесёт? Близко ли посвящение, или ждут новые и более суровые испытания?
- Вера!- сказал синеглазый лама. - Имей веру, и все будет хорошо.
Барна Балог и венгерские медиаторы
Модератор: Архив ГМР
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.125-144
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 6
Я стоял в маленькой часовне рядом с Залом Обрядов, куда меня привел Лхалу. Смущало, что, кроме меня, никого не было. Тут завеса храма сдвинулась, вошли две прекрасные спутницы Жрицы. Я ожидал увидеть кого угодно, но не их, и невольно прижался к стене. Но они приветливо улыбнулись и подошли. Обе в белых одеждах, волосы забраны назад серебряными лентами. Я настороженно смотрел на них, забыв, что держу в правой руке новую одежду, переданную Первосвященником через Лхалу Ламу.
- Сними потрёпанную одежду, брат, - сказала девушка, державшая во время испытания статую женской Богини. Другая молча взяла у меня новое одеяние и расправила его.
- Зачем переодеваться?- спросил я, краснея и кутаясь в рваный цен.
- Потому что мы обязаны переодеть тебя перед Великим Обрядом, - ответила старшая па-мо. Позже я узнал, что так зовут двух спутниц Жрицы.
С неохотой я разделся и остался в длинной рубашке, подпоясанной куском шнура. Младшая сестра сразу подошла и через голову надела новое одеяние цвета ржавчины. Старшая расправила складки и повязала пояс.
- Носи на здоровье, как символ обновления после успешного прохождения суровых испытаний.
- Когда износится, - сказала ее спутница, - бережно храни, в смертный час оно станет твоей плащаницей.
Поклонившись с дружеской улыбкой, они встали по бокам дверного проема. Затем разом отодвинули тяжелый занавес. Раздался глубокий звук гонга.
Я увидел большой зал, в котором несколько дней назад прошёл испытание Верховного Жреца. Но как он изменился! Ламы наполнили Зал Обрядов. Они сидели не на циновках, а на расставленных поперек длинных скамьях. В центре, на двойном троне из монолита, сидели Первосвященник и Жрица. Оба в белых одеждах, только Великий Лама в шапке с рубином, а Жрица в лавровом венке. Руки, по обычаю лам высшего разряда, открыты. Лхалу тоже был здесь, рядом с Верховным Жрецом, который спустился с трона и подошел ко мне. Не успел я совершить простирание, он оказался рядом и помог подняться.
- Добро пожаловать, сын мой! Ты выдержал первую часть экзаменов, и согласно нашим законам, тебе присвоена подготовительная степень. Значит, ты пока не лама, но уже не неофит.
Он махнул рукой, Лхалу достал из ближнего угла золотой сосуд и серебряную маслёнку и передал ему. Первосвященник окунул палец в освященное масло и нарисовал мне точку на лбу. Затем взял щепотку соли из золотого сосуда и посыпал ею мою голову.
- Эта соль - знак горечи, тяжести обетов. Посыпая ею твою голову, призываю тебя к смирению, к скромности.
Жрица сошла с трона. С угольным карандашом в руке, она выжидающе посмотрела на Великого Ламу.
- Каким будет имя посвящённого, Ичкицу?
- Божественная искра его духа раскрылась. Он проявил знания и выдержку. Пусть добавит к имени Ти-Тониса — Тага1 (Скала).
Жрица написала моё новое имя на лбу. Я был глубоко тронут, хотел пасть ниц, но четверо Лам окружили меня. Отвели в конец Зала Обрядов, напротив трона Первосвященника, и предложили сесть на скамью. Судя по одеждам, это были Ламы низшего ранга. Верховный Жрец взошел на трон и сел рядом с Ичкой. Оба смотрели на меня.
Двое из сопровождавших лам встали на колени, третий громко воскликнул:
- Омойте ноги ученика, о братья, составом из яда большой змеи — чтобы во время жреческого служения шёл всегда верным путём!
- Пусть всегда идёт верным путем... - повторил хор лам нараспев.
Два трапа погрузили мои ноги в таз и стали медленно и торжественно мыть их. По знаку Великого Ламы старший трапа вернулся к нему и после обычного простирания взял из рук маленькую коробку. Высыпал ее содержимое в таз.
- Воззри! Перед тобой прах умерших братьев-лам!
- Пусть он во всём следует за ушедшими! - воспели ламы.
Каждое движение и слово сопровождалось определенной фразой или песнопением, повторёнными двумя сотнями собравшихся. Необычный обряд так поразил, что пришлось прислониться к стене. Я был ошеломлён. Позже узнал, что Первосвященник перед омовением добавляет в воду травы и порошки, символизирующие ступень посвящения. Избравшим воинское служение он добавляет сушеную траву Звезды Войны, собранную средь папоротников в низинах Бод-Юла. Если такого ламу ранят вне монастыря, раны заживут быстрее.
Удар гонга, трапа забрали таз и исчезли. Глубокий звук гонга. Верховный Жрец и Жрица встали и торжественно покинули зал. Сердце вздрогнуло, когда я увидел последовавшего за ними Лхалу.
При третьем ударе - таком громком, что задрожали барабанные перепонки - занавес отодвинулся, и в зал с дикими криками и воплями хлынула толпа. Но какая! Не люди - демоны!... Страшные маски втрое больше голов. Их развевающиеся разноцветные одежды, дьявольский вид, визг и рёв ошеломили меня...
- Демоны! Демоны! - возбуждённо закричали ламы. - Пришло воинство злых духов! Берегись! Берегись!
Черти и ведьмы (там были и женщины) взялись за руки, закружились по залу.
Одни дули в латунные трубы, другие - адски шумя - в раковины. Оскал страшных масок вызвал у меня отвращение. Я знал о празднике демонов, который простой народ всегда отмечает в подобных масках в первый день нового года. Раз или два я видел такие представления... Но чтобы дьявольская компания проникла в Твердыню - было за гранью моего понимания. Что это?... Плясавшие и прыгавшие заняли весь зал, а крайние хватали маски с разукрашенных саней и надевали на всех вошедших, включая лам... К огромному огорчению, не только служки, но и посвящённые надевали маски, хотя некоторые сразу ушли. Что происходит?...
Обо мне словно забыли. Я сиротливо сидел в углу на каменной скамье возле входа и возился с ремешком сандалии, который от волнения не мог затянуть. Но это было только начало. Предводитель демонов в самой разукрашенной одежде и уродливой маске подскочил к священному гонгу и ударил в него со всей силы.
- Смотрите! Вот радости жизни, мудрые ученые мужи! Веселитесь, пляшите! Не упустите свою долю добра!
- Вы довольно постились! - взвизгнул женский голос. - Это редкий праздник! Таких всего три в году. Не упустите возможность!
Снова вожак ударил в гонг, и началось такое, что я вжался в стену и покраснел со стыда. С трёх или четырёх женщин упали одежды, но они продолжили пляску с дикими воплями восторга, лишь маски прикрывали лица. Скоро уже многие демоны обнажились. Под адский шум они падали, цеплялись друг за друга, задыхаясь от похоти. Под дикие крики и вопли толпа катилась по полу. Несколько пар бились в сладострастных судорогах.
Некоторое время я смотрел на отвратительную сцену, потом прикрыл горящее лицо рукавом. Что происходит? Что за адская оргия? Как Верховный Жрец позволил осквернить Великий Монастырь? Тем более Зал Обрядов, где только что сам помазал меня! Мир во мне рухнул, я почти потерял веру. Нет, это не может быть правдой! Это был просто дурной сон... Разве это те святые ламы, чьи силы мысли, чья целомудренная жизнь так вдохновляли меня? Неужели ради этого меня учили чистой жизни и самоотречению? Ужас сцены частично смягчало лишь отсутствие Первосвященника и Жрицы... Может, всё происходит без их ведома?... Нет, не может быть, ведь гонг прозвучал несколько раз? И потом, маскараду нужна хорошая подготовка...
Кто-то дёрнул за плащ, рванул. Бешено вскинувшись, я увидел женскую маску в прозрачном платье, мелкими шажками вытанцовывавшую передо мной, покачивая бедрами. Иногда она дёргала меня за одежду и шептала на ухо соблазнительные слова.
- Убирайся, демон!- закричал я на нее, срывая руку с плаща. - Иди к своим страшным товарищам и продолжай осквернять с ними это святое место...
Я повернулся спиной к дикой толпе. Ничком упал на каменную скамью и горько заплакал. Слезы пропитали рукав, которым укрыл голову. Хотелось умереть, лишь бы забыть богохульное зрелище и огромное разочарование от этого неожиданного греховного вторжения после трудного, но чудесного начала пути... Долго я, ничего не видя вокруг, рыдал с горьким сердцем и полными слёз глазами. Вдруг шум стал стихать. Звуки почти исчезли, музыка умолкла, даже топот ног превратился в тихое шарканье. Донесся приглушенный звук гонга, воцарилась полная тишина. Я не смел поднять головы, поражённый внезапной тишиной после такого шума, ещё погружённый в боль разочарования. Плеча коснулась рука...
- Арау, вставай...
- От звука знакомого ласкового голоса я вскочил, сел и протёр глаза. Лхалу сидел рядом, улыбаясь. Я поразился, увидев большой зал таким, как прежде: сидящие полукругом на низких каменных скамьях ламы, на высоком троне - Великий Лама с Ичкой... Семь лам медленно обходили зал по кругу с чашами, из которых поднимался сладкий аромат благовонного дыма. Сидевшие вращали молитвенные барабаны и вполголоса молились.
- Аку... - умоляюще прошептал я, - скажи, это ведь только сон? Скажи, что всё это мне приснилось! Или ты своей силой внушил эти картины?
- Нет, Ти-Тониса. Ты действительно видел это. Но почему ты так потрясен? Радуйся, что не поддался искушениям, о которых я тебе предупреждал! Разве я не советовал верить, что все будет хорошо? Пока ламы очищают зал, пользуясь случаем, открою тебе смысл этого странного ритуала, столь сильно тебя взволновавшего! Демоны в масках - низшие чины из окрестных мужских и женских монастырей. Может, ты знаешь, что они не давали обетов, потому что не выдержали испытаний. Однако, многие не вернулись домой и остались. Они теперь служки и трапа, трудятся в наших полях и садах, обрабатывают камни, ткут ткани, готовят еду и так далее. Перед посвящением неофитов, трижды в год, Первосвященник велит прервать торжества праздником в масках демонов... Это символ того, что и в самые торжественные моменты натиск сил Нижнего Мира на наши низшие чувства может подхватить как вихрь. Кто своими глазами не видел и не ощутил бурю чувств и вожделения плоти, тот ненастоящий посвящённый. Думаешь, большая заслуга избегнуть женских соблазнов в монастыре, куда не ступает нога женщины? Вот почему трижды в год новички перед посвящением должны увидеть всё в неприкрытой реальности. В то же время нечестивый обряд — пробный камень веры и борьбы с искушениями. Так что не беспокойся, друг мой, о запятнанной чести или о пострадавшей морали лам! По правде, старшие ламы надели маски, чтобы следить за более слабыми товарищами. Теперь понимаешь, что все ламы тоже были испытаны? Первосвященник наблюдает за послушниками и ламами через глазок в полу своей комнаты. Если кто-то, надеясь остаться неузнанным в маске, отдастся инстинктам, - сильно пожалеет, потому что всевидящие глаза Ичкицу найдут его, и его выпорют. В таких случаях ламу разжалуют до трапа. Но поверь, друг, такое бывает редко. В Твердыне Гор - никогда до сих пор... Только трапа участвуют в разврате, и даже им придётся поплатиться, если они из нашего монастыря. Успокоил ли я тебя, арау?
Я посмотрел на Учителя с глубокой благодарностью, его слова вдохнули в меня новую жизнь. Как мог я, бедный маленький новичок, критиковать распоряжения могущественного Верховного Жреца? Узнав глубокий смысл пляски демонов, я понял, что и святым нужно встречаться лицом к лицу с самыми низкими человеческими страстями — чтобы в целомудренной борьбе с ними испытать свою чистоту... Кадившие ламы закончили чистить зал и вернулись на места.
- Шаг вперёд - Ти-Тониса, дитя моё, - сказал Первосвященник с трона. Лхалу тоже встал, и мы подошли к Его Святейшеству. - Вижу, ты юноша с целомудренным сердцем. Поистине, твои результаты заслуженные. Так называемые радости жизни, буря человеческих страстей, наполнили тебя отвращением. Потрясённый, ты отвернулся и углубился в молитву... Однако я заметил, что на мгновение твоя вера пошатнулась. Берегись, сын мой! Идущий по пути посвящения не должен колебаться ни на миг! Будь крепок как скала, на которой стоит наш монастырь. Не может строить на песке тот, чья вера подобна скале! Так верь же - и не прерви путь!
Он протянул руки к Ламам, ответившим нараспев:
- Остановившийся не услышит голоса безмолвия...
- Остановившийся не поймёт причины, зародившейся в безмолвии...
- Остановившийся не различит невидимые следы в своём существе!
- Остановившийся не получит печать духа на челе.
Я неподвижно стоял у трона, склонив голову. Жрица благосклонно взглянула на меня и что-то шепнула на ухо Великому Ламе, тот поднял руку. Гул хора смолк. В молчании прозвучал гонг. Невидимые руки отодвинули занавес на задней двери, вошла небольшая группа одетых в чёрное лам. Они внесли на деревянном столе продолговатую каменную плиту. Поставили в середине и ушли. Я смотрел с любопытством и опаской. Под белой тканью - что-то длинное, напоминавшее очертаниями человеческое тело. Лхалу Лама подошёл и снял ткань. От неожиданности я чуть не вскрикнул. На плите лежал труп.
По знаку Верховного Жреца Лхалу подвёл меня к столу.
- Не бойся, арау... - шепнул он на ухо. - Тебе придётся говорить о строении человеческого тела. Если ничего не знаешь, просто очисти ум и жди моих внушений...
- Скажи, ученик, что перед тобой?- спросил Первосвященник, подавшись на троне вперёд.
- Сброшенная одежда моего собрата-ламы, - ответил я, пока не волнуясь, ибо Отец Рам-Чен часто объяснял мне строение тела.
- Покажи место души в теле.
Молча я приложил руку к месту сердца.
- Очень хорошо. Откуда душа в момент смерти выходит из тела?
- Из головы. Она медленно втягивается из конечностей вверх, в голову. Сначала умирают ноги. Дольше всего жизнь держится в голове.
- Перечисли пять чувств.
- Зрение, слух, обоняние, вкус, осязание.
- Которое самое важное?
Передо мной возник образ Отца Рам-Чена. Это тоже был его любимый вопрос.
- Никакое из пяти, Отец. Шестое чувство, предвидение, пребывающее в центре лба, в шее, в сердце, в области желудка и во чреве.
Первосвященник кивнул и подозвал ближе к трупу.
- Давай посмотрим, знаешь ли ты внутренние органы. Ты когда-нибудь вскрывал труп?
- Нет, Отец... - робко ответил я, и при мысли о том, что Великий Лама может приказать резать труп, пришёл в смятение.
Рам-Чен Лама много рассказывал о функциях внутренних органов, и я знал их место в теле, но видел только внутренности ягнят или дри. Мастер показал мне, на примере разбившейся о скалу козы, сердце, печень, почки и кишечник. Но сейчас, при виде этого воскового тощего тела, меня охватил страх. Я думал, что помазанный уже посвящён, и меньше всего ждал продолжения испытаний...
Лхалу ободряюще взглянул на меня.
-Не бойся... – прошептал он. - Просто возьми скальпель с края стола и не думай о действиях. Главное не порезать палец. Ни о чём не думай, освободи ум, я мысленно поведу тебя...
Дрожа, я схватил тонкий скальпель и посмотрел на Первосвященника. По знаку Лхалу один из лам принес миску с коричневатой жидкостью и поставил перед нами. Другой лама подал мне чёрное одеяние.
- Теперь вырежь орган, - сказал Ичкицу, - который в материальном смысле очищает тело от отходов, а в духовном фильтрует пороки и добродетели...Что говорится об этом в Гимне Мудрости, сын мой?
- Ибо Ты испытываешь сердца и осматриваешь почки..."
- Тогда сначала вырежи орган, о котором я думаю.
Мой мозг чуть не взорвался от полной неизвестности. Что теперь делать? Я и так понятия не имел о вскрытии, а теперь Великий Лама оставил меня в неведении, почку ли нужно изъять?
- Вырежи орган, о котором я думаю...
Но какую почку вырезать? Правую или левую? Или вообще другой орган? От волнения захотелось вернуться в парилку или в подземное озеро, из которых успешно выбрался... Но тут вспомнил совет Лхалу и успокоился несколькими глубокими дыханиями. Ум очистился, опустел. Бездумно я смотрел на нож в своей руке.
Затем взглянул на Лхалу Ламу, сфокусировавшего на мне неподвижный взгляд... Я подошел к телу справа, сделал пятидюймовый разрез справа на пояснице, раздвинул кожу с лежащей под ней плотью. Увидел толстые слои поясничной мышцы. Пальцами раздвинул их - сам не зная, что делаю, - и проник глубже. Просунул в отверстие левую руку и ухватил почку. Вырвал её, одновременно скальпелем перерезав сосуды. Бросил нож и показал окровавленный орган.
Первосвященник дважды кивнул. Он посмотрел на улыбнувшуюся Ичку, которая что-то шепнула. Оба ободряюще взглянули на меня.
- Очень хорошо, ученик, ты уловил мою мысль. И так же хорошо воспринял мысли своего руководителя. Это испытание относится в первую очередь к передаче мыслей. В любом случае, если хочешь лечить, учись вскрытию, пока ты здесь, выработаешь врачебное мышление. На этом экзамене я хотел в основном выяснить, не испугает ли тебя вид или прикосновение к трупу. Ученик должен на все дерзнуть.
По его знаку два ламы в чёрном подали тазик с горячей водой и полотенце. Я тщательно вымыл руки чистящим порошком и горячей водой, несколько раз вытер. Лама подал небольшой сосуд с какой-то голубоватой жидкостью.
- Погрузи в него руки, - сказал Лхалу Лама, - это обеззаразит тебя...
-Унесите... - он повернулся к трапа и указал на секционный стол. Ламы тут же вынесли тело из комнаты.
Я снова встал перед двухместным троном и низко поклонился. Ко мне обратилась Жрица.
- Хочу задать два вопроса, Ти-Тониса. Отвечать необязательно, они не входят в испытание. Однако ты обнаружил столько знаний, благодаря старому Мастеру, святому дранг-сронгу, что, возможно, ответишь. Два вопроса о древней Ца-Вахи-Гьют. 2
От волнения я раскраснелся, потому что Отец Рам-Чен часто упоминал древнюю устную традицию, известную как «Корни Врачебной Науки».
- Скажи, какие части человеческого тела происходят от отца, а какие от матери?
- Из отцовского семени образуются мозг и кости, из материнской крови - мышцы, кровь, сердце, внутренности и шесть главных сосудов.
- Каковы три основные причины болезни?
- Три причины, создающие болезни: вожделение или жгучее желание, страсть или гнев, тупость или невежество.
Жрица выглядела довольной. По лицу видно было, ей понравились быстрые ответы.
- Очень хорошо, ученик, ты меня не разочаровал. Твои знания когда-нибудь сослужат монастырю добрую службу. Посмотри на Лхалу Ламу! - она указала пальцем на моего учителя, который при этих словах низко поклонился ей. - Он был очень похож на тебя, когда был новичком. Хотя, правду говоря, он даже превзошёл тебя, потому что, когда тело принесли для рассечения, оно село по мановению его руки. Может, ты и не слышал о таких вещах, принадлежащих к самым тайным и священным обрядам чода, которым научишься много позже... Ты, кажется, следуешь за ним во всём, поэтому мы поручили ему вести тебя в стенах чинтаньина. Однако один твой дар особенно близок его великим способностям. Ты тоже видящий, и этот божественный дар еще разовьётся в тебе... А теперь можешь идти.
Жрица указала на выход.
- Иди в лха-канг и моли Святую Мудрость дать сил для трудного испытания погребением...
Я простёрся перед Ичкицу и Ичкой и лежал, пока Лхалу не тронул меня за плечо. Он вывел меня из зала и привёл в канг. Последние слова Жрицы лишили меня остатка уверенности. Я поверил, что испытания закончились, ведь разве Первосвященник не помазал меня? Даже вскрытие трупа застало врасплох! И в голову не могло прийти, что впереди испытания ещё труднее. Что значит испытание погребением? Рам-Чен Лама ничего об этом не говорил! Такие тайные обряды знали только посвящённые...
- Не бойся, верь!- сказал руководитель, словно угадав мои мысли. - Я много раз говорил, в жизни нужно быть готовым к любым неожиданностям. Сколько их ещё в Твердыне Гор, где ты стремишься к посвящению...Нет причин бояться. Если последуешь указам Первосвященника, благодаря способностям легко выдержишь и этот экзамен. Вероятно, испытаешь удивительные переживания... Ну, вот мы в лха-канге. Молись... а как услышишь гонг, вернись в Зал Обрядов.
Одиночество стало для меня благом. Встав на колени у ног статуи Мудрости, в тишине маленькой часовни я погрузился в глубокую молитву. После хаоса и диких сцен праздника демонов, безмолвие успокоило нервы. Но я чувствовал, что грядущее испытание будет совсем иным. Я пришёл в сильное возбуждение, как, пожалуй, все в ожидании неизвестного. Пока молился, так или иначе, из глубин души поднимались родные пейзажи. Я словно видел прошлые, очень далёкие события: прежнюю жизнь, как бы отделенную от нынешней двойной завесой смерти и возрождения... Мысли всё тяжелее и тяжелее, я уже не мог думать. И я, улыбавшийся уснувшему на молитве отцу, провалился в сон...
Я вскочил от глубокого звука далёкого гонга. Мигом сорвался и поспешил в Зал Обрядов, где застал обычную картину. Верховный Жрец и Ичка - на троне, вокруг - ламы на каменных скамьях... В центре зала - огромный каменный гроб под белой тканью. При виде его я на миг отшатнулся, но взял себя в руки и твёрдым шагом подошёлнаправился к трону.
- Перед лицом Великого Испытания, - начал Великий Лама, - покажи, хорошо ли разбираешься в упражнениях Великого Аскетизма. Лхалу, подготовь своего ученика!
Мой учитель подошел и велел сесть у гроба в позе святых мастеров. Я сел, скрестив ноги в форме молний, как требовали правила. Затем, по команде Лхалу, продемонстрировалМ«девять дыханий» и «четверное дыхание сосуда». С ними я был знаком давно, поэтому по возможности правильно показал их, от самых коротких ритмов до длинных циклов с задержкой. Я знал, что потом придётся выполнить и низкий прыжок лунг-гом, - главное упражнение Великого Аскетизма. Лхалу командовал только глазами и едва заметно пальцем, как и мой старый Мастер. Когда пришло время прыгнуть, он спросил, как высоко я прыгал раньше.
- Примерно на метр, - волнуясь, ответил я.
- Слишком низко, - проронил Лхалу. - Большой лунг-гом надо прыгать в полтора раза выше. Однако не тревожься. Сейчас готовь малый прыжок.
Нежно прозвучал гонг, руководитель поднял руку. Я прижал пальцы к коленям, выполнил предписанное дыхание, трижды повернул бедра вправо и влево, и при седьмом ударе гонга стал пружинить скрещёнными ногами. Пауза, во время которой я сосредоточенно ждал подходящего момента. С восьмым громким ударам гонга я напряжением воли взметнулся вверх со всей силой. Приземлившись, принял ту же позу.
Ичкицу встал.
- Вижу, ты достаточно опытен в основах Великого Аскетизма. Это, а также предыдущие экзамены, показали, что у тебя достаточно умственных и физических сил для испытания могилой. Этот ритуал станет самым значимым опытом твоей жизни, не зря мы зовём его Вратами Посвящения. Одновременно испытываются вера и смирение. Мы похороним тебя на семь дней. В это время твою душу будет учить Духовный Руководитель из иного мира. Как проснёшься, будь готов рассказать, где был и что видел, а в конце - историю своей жизни от рождения до смерти... Есть ли у тебя мужество для такого испытания? Ты волен отказаться, сын мой.
- Я готов встретить его, - сказал я, низко поклонившись.
Первосвященник кивнул, Лхалу подвёл меня к гробу.
- Не бойся, арау... Смотри на меня и следуй моим советам. Жрица встанет с трона и попросит твой плащ... Ты ляжешь в гроб, мы накроем тебя плащом, Первосвященник усыпит тебя. Затем крышку закроют, Великий Лама своим перстнем запечатает гроб и велит отнести его наверх, в комнату рядом со своей, чтобы постоянно контролировать тебя. Он отвечает за твоё здоровье, доверься ему без опаски.
Жрица шагнула к нам. По знаку Лхалу я снял плащ. С низким поклоном отдал его Ичке и лёг в гроб, задев белый покров, который тут же закрыл меня. Только голова осталась непокрытой, и, подняв глаза, я увидел склонившегося надо мной Первосвященника. Он широко открыл глаза и сосредоточил взгляд на мне. Затем протянул руку и двумя пальцами перекрестил мой лоб.
- Спи... - прошептал он глубоким голосом, - спи!...
Казалось, гроб движется подо мной, вздымается вверх-вниз, как в бушующем море. Затем я враз погрузился в бездонную пропасть и потерял сознание...
Примечания
1. Тага — в современном тибетском слова нет, но оно родственно тюркскому «даг» (таг) — гора. Язык древнего Бод-Юла, видимо, имел много общих корней с прототюркскими, все они восходили к более древним.
2.( р)ца-ба — корни, гьюд (произноситсся «чжуд») - четыре. Буквально — четыре корня медицины. Название «ца-вахи-гьют» в современном классическом тибетском не встречается, но в Тибете до сих пор говорят очень по-разному в разных районах. Кроме того, древний Бод-Юл был больше связан с народами Средней Азии и Ираном, многие корни могли быть оттуда. Бонский канон медицины «Бум-ши», почти полностью идентичный буддистскому «Чжуд-ши», с древним имеет только общее «чжуд».
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 6
Я стоял в маленькой часовне рядом с Залом Обрядов, куда меня привел Лхалу. Смущало, что, кроме меня, никого не было. Тут завеса храма сдвинулась, вошли две прекрасные спутницы Жрицы. Я ожидал увидеть кого угодно, но не их, и невольно прижался к стене. Но они приветливо улыбнулись и подошли. Обе в белых одеждах, волосы забраны назад серебряными лентами. Я настороженно смотрел на них, забыв, что держу в правой руке новую одежду, переданную Первосвященником через Лхалу Ламу.
- Сними потрёпанную одежду, брат, - сказала девушка, державшая во время испытания статую женской Богини. Другая молча взяла у меня новое одеяние и расправила его.
- Зачем переодеваться?- спросил я, краснея и кутаясь в рваный цен.
- Потому что мы обязаны переодеть тебя перед Великим Обрядом, - ответила старшая па-мо. Позже я узнал, что так зовут двух спутниц Жрицы.
С неохотой я разделся и остался в длинной рубашке, подпоясанной куском шнура. Младшая сестра сразу подошла и через голову надела новое одеяние цвета ржавчины. Старшая расправила складки и повязала пояс.
- Носи на здоровье, как символ обновления после успешного прохождения суровых испытаний.
- Когда износится, - сказала ее спутница, - бережно храни, в смертный час оно станет твоей плащаницей.
Поклонившись с дружеской улыбкой, они встали по бокам дверного проема. Затем разом отодвинули тяжелый занавес. Раздался глубокий звук гонга.
Я увидел большой зал, в котором несколько дней назад прошёл испытание Верховного Жреца. Но как он изменился! Ламы наполнили Зал Обрядов. Они сидели не на циновках, а на расставленных поперек длинных скамьях. В центре, на двойном троне из монолита, сидели Первосвященник и Жрица. Оба в белых одеждах, только Великий Лама в шапке с рубином, а Жрица в лавровом венке. Руки, по обычаю лам высшего разряда, открыты. Лхалу тоже был здесь, рядом с Верховным Жрецом, который спустился с трона и подошел ко мне. Не успел я совершить простирание, он оказался рядом и помог подняться.
- Добро пожаловать, сын мой! Ты выдержал первую часть экзаменов, и согласно нашим законам, тебе присвоена подготовительная степень. Значит, ты пока не лама, но уже не неофит.
Он махнул рукой, Лхалу достал из ближнего угла золотой сосуд и серебряную маслёнку и передал ему. Первосвященник окунул палец в освященное масло и нарисовал мне точку на лбу. Затем взял щепотку соли из золотого сосуда и посыпал ею мою голову.
- Эта соль - знак горечи, тяжести обетов. Посыпая ею твою голову, призываю тебя к смирению, к скромности.
Жрица сошла с трона. С угольным карандашом в руке, она выжидающе посмотрела на Великого Ламу.
- Каким будет имя посвящённого, Ичкицу?
- Божественная искра его духа раскрылась. Он проявил знания и выдержку. Пусть добавит к имени Ти-Тониса — Тага1 (Скала).
Жрица написала моё новое имя на лбу. Я был глубоко тронут, хотел пасть ниц, но четверо Лам окружили меня. Отвели в конец Зала Обрядов, напротив трона Первосвященника, и предложили сесть на скамью. Судя по одеждам, это были Ламы низшего ранга. Верховный Жрец взошел на трон и сел рядом с Ичкой. Оба смотрели на меня.
Двое из сопровождавших лам встали на колени, третий громко воскликнул:
- Омойте ноги ученика, о братья, составом из яда большой змеи — чтобы во время жреческого служения шёл всегда верным путём!
- Пусть всегда идёт верным путем... - повторил хор лам нараспев.
Два трапа погрузили мои ноги в таз и стали медленно и торжественно мыть их. По знаку Великого Ламы старший трапа вернулся к нему и после обычного простирания взял из рук маленькую коробку. Высыпал ее содержимое в таз.
- Воззри! Перед тобой прах умерших братьев-лам!
- Пусть он во всём следует за ушедшими! - воспели ламы.
Каждое движение и слово сопровождалось определенной фразой или песнопением, повторёнными двумя сотнями собравшихся. Необычный обряд так поразил, что пришлось прислониться к стене. Я был ошеломлён. Позже узнал, что Первосвященник перед омовением добавляет в воду травы и порошки, символизирующие ступень посвящения. Избравшим воинское служение он добавляет сушеную траву Звезды Войны, собранную средь папоротников в низинах Бод-Юла. Если такого ламу ранят вне монастыря, раны заживут быстрее.
Удар гонга, трапа забрали таз и исчезли. Глубокий звук гонга. Верховный Жрец и Жрица встали и торжественно покинули зал. Сердце вздрогнуло, когда я увидел последовавшего за ними Лхалу.
При третьем ударе - таком громком, что задрожали барабанные перепонки - занавес отодвинулся, и в зал с дикими криками и воплями хлынула толпа. Но какая! Не люди - демоны!... Страшные маски втрое больше голов. Их развевающиеся разноцветные одежды, дьявольский вид, визг и рёв ошеломили меня...
- Демоны! Демоны! - возбуждённо закричали ламы. - Пришло воинство злых духов! Берегись! Берегись!
Черти и ведьмы (там были и женщины) взялись за руки, закружились по залу.
Одни дули в латунные трубы, другие - адски шумя - в раковины. Оскал страшных масок вызвал у меня отвращение. Я знал о празднике демонов, который простой народ всегда отмечает в подобных масках в первый день нового года. Раз или два я видел такие представления... Но чтобы дьявольская компания проникла в Твердыню - было за гранью моего понимания. Что это?... Плясавшие и прыгавшие заняли весь зал, а крайние хватали маски с разукрашенных саней и надевали на всех вошедших, включая лам... К огромному огорчению, не только служки, но и посвящённые надевали маски, хотя некоторые сразу ушли. Что происходит?...
Обо мне словно забыли. Я сиротливо сидел в углу на каменной скамье возле входа и возился с ремешком сандалии, который от волнения не мог затянуть. Но это было только начало. Предводитель демонов в самой разукрашенной одежде и уродливой маске подскочил к священному гонгу и ударил в него со всей силы.
- Смотрите! Вот радости жизни, мудрые ученые мужи! Веселитесь, пляшите! Не упустите свою долю добра!
- Вы довольно постились! - взвизгнул женский голос. - Это редкий праздник! Таких всего три в году. Не упустите возможность!
Снова вожак ударил в гонг, и началось такое, что я вжался в стену и покраснел со стыда. С трёх или четырёх женщин упали одежды, но они продолжили пляску с дикими воплями восторга, лишь маски прикрывали лица. Скоро уже многие демоны обнажились. Под адский шум они падали, цеплялись друг за друга, задыхаясь от похоти. Под дикие крики и вопли толпа катилась по полу. Несколько пар бились в сладострастных судорогах.
Некоторое время я смотрел на отвратительную сцену, потом прикрыл горящее лицо рукавом. Что происходит? Что за адская оргия? Как Верховный Жрец позволил осквернить Великий Монастырь? Тем более Зал Обрядов, где только что сам помазал меня! Мир во мне рухнул, я почти потерял веру. Нет, это не может быть правдой! Это был просто дурной сон... Разве это те святые ламы, чьи силы мысли, чья целомудренная жизнь так вдохновляли меня? Неужели ради этого меня учили чистой жизни и самоотречению? Ужас сцены частично смягчало лишь отсутствие Первосвященника и Жрицы... Может, всё происходит без их ведома?... Нет, не может быть, ведь гонг прозвучал несколько раз? И потом, маскараду нужна хорошая подготовка...
Кто-то дёрнул за плащ, рванул. Бешено вскинувшись, я увидел женскую маску в прозрачном платье, мелкими шажками вытанцовывавшую передо мной, покачивая бедрами. Иногда она дёргала меня за одежду и шептала на ухо соблазнительные слова.
- Убирайся, демон!- закричал я на нее, срывая руку с плаща. - Иди к своим страшным товарищам и продолжай осквернять с ними это святое место...
Я повернулся спиной к дикой толпе. Ничком упал на каменную скамью и горько заплакал. Слезы пропитали рукав, которым укрыл голову. Хотелось умереть, лишь бы забыть богохульное зрелище и огромное разочарование от этого неожиданного греховного вторжения после трудного, но чудесного начала пути... Долго я, ничего не видя вокруг, рыдал с горьким сердцем и полными слёз глазами. Вдруг шум стал стихать. Звуки почти исчезли, музыка умолкла, даже топот ног превратился в тихое шарканье. Донесся приглушенный звук гонга, воцарилась полная тишина. Я не смел поднять головы, поражённый внезапной тишиной после такого шума, ещё погружённый в боль разочарования. Плеча коснулась рука...
- Арау, вставай...
- От звука знакомого ласкового голоса я вскочил, сел и протёр глаза. Лхалу сидел рядом, улыбаясь. Я поразился, увидев большой зал таким, как прежде: сидящие полукругом на низких каменных скамьях ламы, на высоком троне - Великий Лама с Ичкой... Семь лам медленно обходили зал по кругу с чашами, из которых поднимался сладкий аромат благовонного дыма. Сидевшие вращали молитвенные барабаны и вполголоса молились.
- Аку... - умоляюще прошептал я, - скажи, это ведь только сон? Скажи, что всё это мне приснилось! Или ты своей силой внушил эти картины?
- Нет, Ти-Тониса. Ты действительно видел это. Но почему ты так потрясен? Радуйся, что не поддался искушениям, о которых я тебе предупреждал! Разве я не советовал верить, что все будет хорошо? Пока ламы очищают зал, пользуясь случаем, открою тебе смысл этого странного ритуала, столь сильно тебя взволновавшего! Демоны в масках - низшие чины из окрестных мужских и женских монастырей. Может, ты знаешь, что они не давали обетов, потому что не выдержали испытаний. Однако, многие не вернулись домой и остались. Они теперь служки и трапа, трудятся в наших полях и садах, обрабатывают камни, ткут ткани, готовят еду и так далее. Перед посвящением неофитов, трижды в год, Первосвященник велит прервать торжества праздником в масках демонов... Это символ того, что и в самые торжественные моменты натиск сил Нижнего Мира на наши низшие чувства может подхватить как вихрь. Кто своими глазами не видел и не ощутил бурю чувств и вожделения плоти, тот ненастоящий посвящённый. Думаешь, большая заслуга избегнуть женских соблазнов в монастыре, куда не ступает нога женщины? Вот почему трижды в год новички перед посвящением должны увидеть всё в неприкрытой реальности. В то же время нечестивый обряд — пробный камень веры и борьбы с искушениями. Так что не беспокойся, друг мой, о запятнанной чести или о пострадавшей морали лам! По правде, старшие ламы надели маски, чтобы следить за более слабыми товарищами. Теперь понимаешь, что все ламы тоже были испытаны? Первосвященник наблюдает за послушниками и ламами через глазок в полу своей комнаты. Если кто-то, надеясь остаться неузнанным в маске, отдастся инстинктам, - сильно пожалеет, потому что всевидящие глаза Ичкицу найдут его, и его выпорют. В таких случаях ламу разжалуют до трапа. Но поверь, друг, такое бывает редко. В Твердыне Гор - никогда до сих пор... Только трапа участвуют в разврате, и даже им придётся поплатиться, если они из нашего монастыря. Успокоил ли я тебя, арау?
Я посмотрел на Учителя с глубокой благодарностью, его слова вдохнули в меня новую жизнь. Как мог я, бедный маленький новичок, критиковать распоряжения могущественного Верховного Жреца? Узнав глубокий смысл пляски демонов, я понял, что и святым нужно встречаться лицом к лицу с самыми низкими человеческими страстями — чтобы в целомудренной борьбе с ними испытать свою чистоту... Кадившие ламы закончили чистить зал и вернулись на места.
- Шаг вперёд - Ти-Тониса, дитя моё, - сказал Первосвященник с трона. Лхалу тоже встал, и мы подошли к Его Святейшеству. - Вижу, ты юноша с целомудренным сердцем. Поистине, твои результаты заслуженные. Так называемые радости жизни, буря человеческих страстей, наполнили тебя отвращением. Потрясённый, ты отвернулся и углубился в молитву... Однако я заметил, что на мгновение твоя вера пошатнулась. Берегись, сын мой! Идущий по пути посвящения не должен колебаться ни на миг! Будь крепок как скала, на которой стоит наш монастырь. Не может строить на песке тот, чья вера подобна скале! Так верь же - и не прерви путь!
Он протянул руки к Ламам, ответившим нараспев:
- Остановившийся не услышит голоса безмолвия...
- Остановившийся не поймёт причины, зародившейся в безмолвии...
- Остановившийся не различит невидимые следы в своём существе!
- Остановившийся не получит печать духа на челе.
Я неподвижно стоял у трона, склонив голову. Жрица благосклонно взглянула на меня и что-то шепнула на ухо Великому Ламе, тот поднял руку. Гул хора смолк. В молчании прозвучал гонг. Невидимые руки отодвинули занавес на задней двери, вошла небольшая группа одетых в чёрное лам. Они внесли на деревянном столе продолговатую каменную плиту. Поставили в середине и ушли. Я смотрел с любопытством и опаской. Под белой тканью - что-то длинное, напоминавшее очертаниями человеческое тело. Лхалу Лама подошёл и снял ткань. От неожиданности я чуть не вскрикнул. На плите лежал труп.
По знаку Верховного Жреца Лхалу подвёл меня к столу.
- Не бойся, арау... - шепнул он на ухо. - Тебе придётся говорить о строении человеческого тела. Если ничего не знаешь, просто очисти ум и жди моих внушений...
- Скажи, ученик, что перед тобой?- спросил Первосвященник, подавшись на троне вперёд.
- Сброшенная одежда моего собрата-ламы, - ответил я, пока не волнуясь, ибо Отец Рам-Чен часто объяснял мне строение тела.
- Покажи место души в теле.
Молча я приложил руку к месту сердца.
- Очень хорошо. Откуда душа в момент смерти выходит из тела?
- Из головы. Она медленно втягивается из конечностей вверх, в голову. Сначала умирают ноги. Дольше всего жизнь держится в голове.
- Перечисли пять чувств.
- Зрение, слух, обоняние, вкус, осязание.
- Которое самое важное?
Передо мной возник образ Отца Рам-Чена. Это тоже был его любимый вопрос.
- Никакое из пяти, Отец. Шестое чувство, предвидение, пребывающее в центре лба, в шее, в сердце, в области желудка и во чреве.
Первосвященник кивнул и подозвал ближе к трупу.
- Давай посмотрим, знаешь ли ты внутренние органы. Ты когда-нибудь вскрывал труп?
- Нет, Отец... - робко ответил я, и при мысли о том, что Великий Лама может приказать резать труп, пришёл в смятение.
Рам-Чен Лама много рассказывал о функциях внутренних органов, и я знал их место в теле, но видел только внутренности ягнят или дри. Мастер показал мне, на примере разбившейся о скалу козы, сердце, печень, почки и кишечник. Но сейчас, при виде этого воскового тощего тела, меня охватил страх. Я думал, что помазанный уже посвящён, и меньше всего ждал продолжения испытаний...
Лхалу ободряюще взглянул на меня.
-Не бойся... – прошептал он. - Просто возьми скальпель с края стола и не думай о действиях. Главное не порезать палец. Ни о чём не думай, освободи ум, я мысленно поведу тебя...
Дрожа, я схватил тонкий скальпель и посмотрел на Первосвященника. По знаку Лхалу один из лам принес миску с коричневатой жидкостью и поставил перед нами. Другой лама подал мне чёрное одеяние.
- Теперь вырежь орган, - сказал Ичкицу, - который в материальном смысле очищает тело от отходов, а в духовном фильтрует пороки и добродетели...Что говорится об этом в Гимне Мудрости, сын мой?
- Ибо Ты испытываешь сердца и осматриваешь почки..."
- Тогда сначала вырежи орган, о котором я думаю.
Мой мозг чуть не взорвался от полной неизвестности. Что теперь делать? Я и так понятия не имел о вскрытии, а теперь Великий Лама оставил меня в неведении, почку ли нужно изъять?
- Вырежи орган, о котором я думаю...
Но какую почку вырезать? Правую или левую? Или вообще другой орган? От волнения захотелось вернуться в парилку или в подземное озеро, из которых успешно выбрался... Но тут вспомнил совет Лхалу и успокоился несколькими глубокими дыханиями. Ум очистился, опустел. Бездумно я смотрел на нож в своей руке.
Затем взглянул на Лхалу Ламу, сфокусировавшего на мне неподвижный взгляд... Я подошел к телу справа, сделал пятидюймовый разрез справа на пояснице, раздвинул кожу с лежащей под ней плотью. Увидел толстые слои поясничной мышцы. Пальцами раздвинул их - сам не зная, что делаю, - и проник глубже. Просунул в отверстие левую руку и ухватил почку. Вырвал её, одновременно скальпелем перерезав сосуды. Бросил нож и показал окровавленный орган.
Первосвященник дважды кивнул. Он посмотрел на улыбнувшуюся Ичку, которая что-то шепнула. Оба ободряюще взглянули на меня.
- Очень хорошо, ученик, ты уловил мою мысль. И так же хорошо воспринял мысли своего руководителя. Это испытание относится в первую очередь к передаче мыслей. В любом случае, если хочешь лечить, учись вскрытию, пока ты здесь, выработаешь врачебное мышление. На этом экзамене я хотел в основном выяснить, не испугает ли тебя вид или прикосновение к трупу. Ученик должен на все дерзнуть.
По его знаку два ламы в чёрном подали тазик с горячей водой и полотенце. Я тщательно вымыл руки чистящим порошком и горячей водой, несколько раз вытер. Лама подал небольшой сосуд с какой-то голубоватой жидкостью.
- Погрузи в него руки, - сказал Лхалу Лама, - это обеззаразит тебя...
-Унесите... - он повернулся к трапа и указал на секционный стол. Ламы тут же вынесли тело из комнаты.
Я снова встал перед двухместным троном и низко поклонился. Ко мне обратилась Жрица.
- Хочу задать два вопроса, Ти-Тониса. Отвечать необязательно, они не входят в испытание. Однако ты обнаружил столько знаний, благодаря старому Мастеру, святому дранг-сронгу, что, возможно, ответишь. Два вопроса о древней Ца-Вахи-Гьют. 2
От волнения я раскраснелся, потому что Отец Рам-Чен часто упоминал древнюю устную традицию, известную как «Корни Врачебной Науки».
- Скажи, какие части человеческого тела происходят от отца, а какие от матери?
- Из отцовского семени образуются мозг и кости, из материнской крови - мышцы, кровь, сердце, внутренности и шесть главных сосудов.
- Каковы три основные причины болезни?
- Три причины, создающие болезни: вожделение или жгучее желание, страсть или гнев, тупость или невежество.
Жрица выглядела довольной. По лицу видно было, ей понравились быстрые ответы.
- Очень хорошо, ученик, ты меня не разочаровал. Твои знания когда-нибудь сослужат монастырю добрую службу. Посмотри на Лхалу Ламу! - она указала пальцем на моего учителя, который при этих словах низко поклонился ей. - Он был очень похож на тебя, когда был новичком. Хотя, правду говоря, он даже превзошёл тебя, потому что, когда тело принесли для рассечения, оно село по мановению его руки. Может, ты и не слышал о таких вещах, принадлежащих к самым тайным и священным обрядам чода, которым научишься много позже... Ты, кажется, следуешь за ним во всём, поэтому мы поручили ему вести тебя в стенах чинтаньина. Однако один твой дар особенно близок его великим способностям. Ты тоже видящий, и этот божественный дар еще разовьётся в тебе... А теперь можешь идти.
Жрица указала на выход.
- Иди в лха-канг и моли Святую Мудрость дать сил для трудного испытания погребением...
Я простёрся перед Ичкицу и Ичкой и лежал, пока Лхалу не тронул меня за плечо. Он вывел меня из зала и привёл в канг. Последние слова Жрицы лишили меня остатка уверенности. Я поверил, что испытания закончились, ведь разве Первосвященник не помазал меня? Даже вскрытие трупа застало врасплох! И в голову не могло прийти, что впереди испытания ещё труднее. Что значит испытание погребением? Рам-Чен Лама ничего об этом не говорил! Такие тайные обряды знали только посвящённые...
- Не бойся, верь!- сказал руководитель, словно угадав мои мысли. - Я много раз говорил, в жизни нужно быть готовым к любым неожиданностям. Сколько их ещё в Твердыне Гор, где ты стремишься к посвящению...Нет причин бояться. Если последуешь указам Первосвященника, благодаря способностям легко выдержишь и этот экзамен. Вероятно, испытаешь удивительные переживания... Ну, вот мы в лха-канге. Молись... а как услышишь гонг, вернись в Зал Обрядов.
Одиночество стало для меня благом. Встав на колени у ног статуи Мудрости, в тишине маленькой часовни я погрузился в глубокую молитву. После хаоса и диких сцен праздника демонов, безмолвие успокоило нервы. Но я чувствовал, что грядущее испытание будет совсем иным. Я пришёл в сильное возбуждение, как, пожалуй, все в ожидании неизвестного. Пока молился, так или иначе, из глубин души поднимались родные пейзажи. Я словно видел прошлые, очень далёкие события: прежнюю жизнь, как бы отделенную от нынешней двойной завесой смерти и возрождения... Мысли всё тяжелее и тяжелее, я уже не мог думать. И я, улыбавшийся уснувшему на молитве отцу, провалился в сон...
Я вскочил от глубокого звука далёкого гонга. Мигом сорвался и поспешил в Зал Обрядов, где застал обычную картину. Верховный Жрец и Ичка - на троне, вокруг - ламы на каменных скамьях... В центре зала - огромный каменный гроб под белой тканью. При виде его я на миг отшатнулся, но взял себя в руки и твёрдым шагом подошёлнаправился к трону.
- Перед лицом Великого Испытания, - начал Великий Лама, - покажи, хорошо ли разбираешься в упражнениях Великого Аскетизма. Лхалу, подготовь своего ученика!
Мой учитель подошел и велел сесть у гроба в позе святых мастеров. Я сел, скрестив ноги в форме молний, как требовали правила. Затем, по команде Лхалу, продемонстрировалМ«девять дыханий» и «четверное дыхание сосуда». С ними я был знаком давно, поэтому по возможности правильно показал их, от самых коротких ритмов до длинных циклов с задержкой. Я знал, что потом придётся выполнить и низкий прыжок лунг-гом, - главное упражнение Великого Аскетизма. Лхалу командовал только глазами и едва заметно пальцем, как и мой старый Мастер. Когда пришло время прыгнуть, он спросил, как высоко я прыгал раньше.
- Примерно на метр, - волнуясь, ответил я.
- Слишком низко, - проронил Лхалу. - Большой лунг-гом надо прыгать в полтора раза выше. Однако не тревожься. Сейчас готовь малый прыжок.
Нежно прозвучал гонг, руководитель поднял руку. Я прижал пальцы к коленям, выполнил предписанное дыхание, трижды повернул бедра вправо и влево, и при седьмом ударе гонга стал пружинить скрещёнными ногами. Пауза, во время которой я сосредоточенно ждал подходящего момента. С восьмым громким ударам гонга я напряжением воли взметнулся вверх со всей силой. Приземлившись, принял ту же позу.
Ичкицу встал.
- Вижу, ты достаточно опытен в основах Великого Аскетизма. Это, а также предыдущие экзамены, показали, что у тебя достаточно умственных и физических сил для испытания могилой. Этот ритуал станет самым значимым опытом твоей жизни, не зря мы зовём его Вратами Посвящения. Одновременно испытываются вера и смирение. Мы похороним тебя на семь дней. В это время твою душу будет учить Духовный Руководитель из иного мира. Как проснёшься, будь готов рассказать, где был и что видел, а в конце - историю своей жизни от рождения до смерти... Есть ли у тебя мужество для такого испытания? Ты волен отказаться, сын мой.
- Я готов встретить его, - сказал я, низко поклонившись.
Первосвященник кивнул, Лхалу подвёл меня к гробу.
- Не бойся, арау... Смотри на меня и следуй моим советам. Жрица встанет с трона и попросит твой плащ... Ты ляжешь в гроб, мы накроем тебя плащом, Первосвященник усыпит тебя. Затем крышку закроют, Великий Лама своим перстнем запечатает гроб и велит отнести его наверх, в комнату рядом со своей, чтобы постоянно контролировать тебя. Он отвечает за твоё здоровье, доверься ему без опаски.
Жрица шагнула к нам. По знаку Лхалу я снял плащ. С низким поклоном отдал его Ичке и лёг в гроб, задев белый покров, который тут же закрыл меня. Только голова осталась непокрытой, и, подняв глаза, я увидел склонившегося надо мной Первосвященника. Он широко открыл глаза и сосредоточил взгляд на мне. Затем протянул руку и двумя пальцами перекрестил мой лоб.
- Спи... - прошептал он глубоким голосом, - спи!...
Казалось, гроб движется подо мной, вздымается вверх-вниз, как в бушующем море. Затем я враз погрузился в бездонную пропасть и потерял сознание...
Примечания
1. Тага — в современном тибетском слова нет, но оно родственно тюркскому «даг» (таг) — гора. Язык древнего Бод-Юла, видимо, имел много общих корней с прототюркскими, все они восходили к более древним.
2.( р)ца-ба — корни, гьюд (произноситсся «чжуд») - четыре. Буквально — четыре корня медицины. Название «ца-вахи-гьют» в современном классическом тибетском не встречается, но в Тибете до сих пор говорят очень по-разному в разных районах. Кроме того, древний Бод-Юл был больше связан с народами Средней Азии и Ираном, многие корни могли быть оттуда. Бонский канон медицины «Бум-ши», почти полностью идентичный буддистскому «Чжуд-ши», с древним имеет только общее «чжуд».
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.145-166
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 7
Придя в сознание, я ощутил себя парящим между сном и бодрствованием. Вокруг быстро вращались цветные круги, на которые наплывали, как вуаль, облака. Первосвященник ещё стоял рядом, но ни Лхалу, ни лам видно не было; дальний конец Зала Обрядов словно скрылся в тумане. Рядом с Великим Ламой появился человеческий силуэт в белых одеждах. Он улыбнулся мне... Дрожь пространства стихла, стала как озёрная рябь, круги Света расходились от головы величественной фигуры.
- Подойди!...- я больше увидел эту мысль, чем услышал. - Выйди!...
Я словно разделился: одна часть осталась недвижной в гробу, другая — бесплотная - поднялась вверх и зависла над лежавшей. Пять чувств работали безупречно, гораздо лучше, чем в теле, и с высоты я ясно видел сквозь гроб. Видел дно склепа, скалы под монастырём. Великого Ламу, прозрачного как вода. Вот и Лхалу. Вдвоём они подошли к склепу, завернули меня в плащ, подняли тяжелую крышку, сдвинули и плотно закрепили. Затем Верховный Жрец залепил щель воском и вдавил в него большой перстень... Я изумлён. Никогда не чувствовал себя так странно! Это не сон, напротив, все ощущения в сто раз ярче, чем в обычном бодрствовании! Вижу, слышу и чувствую гораздо яснее, точнее, чем в теле... Вот ламы подняли гроб на плечи и медленно понесли к лестнице, за ними - Ичкицу и Лхалу...
Затем снова услышал Голос — или увидел? Не знаю, как описать точнее.
- Ти-Тониса! Узнал меня?
- Упарниссур!- радостно воскликнул я, узнав своего Духа-Руководителя. Не странно ли? В земной жизни мы не встречались; но я знал, что он есть и наблюдает за мной. И теперь я словно встретил старого близкого друга, давно потерянного и вновь найденного! Я подбежал к нему и обнял. Именно «подбежал», не подплыл мысленно, хотя движения были легки, словно сила мыслей управляла ими.
- Узнал меня, или нет ещё? Я - твой Духовный Руководитель, Небесами назначенный вести тебя от рождения до смерти. Помнишь халдейский царский двор в Ассуре? Где мы были магами, неразлучными друзьями? Тогда я тоже родился, чтобы помочь тебе. Мелочи мира отвлекли тебя от вечной цели... Но не грусти, Ти-Тониса! В этой жизни ты победил искушения, и можешь подняться к славной небесной сфере, своей родине. Градус посвящения, предстоящий тебе, - главное событие твоей земной жизни. Это твоё первое за много веков духовное путешествие на ментальный план, и ты получил возможность встретиться со мной. Отныне будем чаще общаться таким способом, хотя и не так явственно, как сейчас, и я посвящу тебя в тайны духовного мира, чтобы уже на земле ты жил в своей сфере, в которую уйдёшь. Ибо знай, Друг, - идущий к посвящению и избравший Путь Стрелы, для сокращения его проживает несколько жизней за одну... Поэтому не бойся необычных событий. Слушай Первосвященника и мои внушения. Верховный Жрец накрыл тебя плащом и велел перенести в комнату рядом со своей, чтобы наблюдать тебя. Его печать и энергия рук защитят от низших, привязанных к земле духов, бродящих в нижних сферах в поисках добычи, живущих грехами и слабостями землян... Давай поднимемся выше. Навести свой вечный дом...
Монастырь и гигантские горы еле видны внизу. Ощутив себя в космосе, я испугался, невольно вспомнив о келье. И тут же полетел вниз.
- Берегись! - крикнул Руководитель, молниеносно поймав меня. - Научись управлять мыслями. Они - живые образы, ты — их отец. В Тонком Мире они - та энергия, которой перемещаешься по желанию... Осмотрись...
Я изумлённо увидел плывшие рядом фигуры и сферы разных цветов и размеров, словно хвосты комет... Вдалеке различил похожие на духов плывушие тени, а ещё дальше — стремительно летевшие призрачные фигуры, похожие на моего Руководителя.
- Поблагодари своих учителей за навык управления мыслями. Мысли - живая реальность, мой друг. Потому нужно человеку научиться просеивать их уже на земле, чтобы добрые, чистые, благородные мысли засвидетельствовали его духовное развитие после смерти. Призраки, рождённые греховными мыслями, однако, беспощадно преследуют своих создателей после физической смерти, цепляются и не дают подняться выше своего плана.
- Что за светящиеся фигуры вдалеке?
- Духи, - ответил проводник.
- Как отличить духа от мыслеформы?
- Заговорив с ним. Если не ответит, это фантом, питающийся жизненной силой породителя.
Мы скользили вверх плавно, но головокружительно быстро. Странно, было ещё темно. Кроме духов, светлыми стрелами, поодиночке или группами, проносившихся у горизонта, я видел только светлый облик Руководителя.
- Почему здесь так темно?- спросил я, и молниеносные вибрации его мыслей зазвучали в душе.
- Мы летим сквозь темнейшую земную сферу, где живут предатели, насильники, извращенцы и убийцы. Знай, Ти-Тониса: судьба человека решается, когда по смерти священный свет чикай-бардо вспыхивает для него. В тот момент начинает работать Закон Пригодности. Избравший Путь Стрелы осознаёт Божественное руководство и добровольно отрывается от материи. Он оставляет земное - Земле. Его дух, как и наши, свободной птицей пролетает низшие сферы, лишь мельком видя страдания их обитателей. Вот и ты не видишь страждущих. Душа сразу взлетает на заслуженную земной жизнью высоту.
- Это и есть Преисподняя, - спросил я, - тьма, через которую мы летим?
- Да, и ещё слои под землей. Но там, прикованные к скалам и варящиеся в кипящих источниках подземных пещер, только неисправимые грешники. Вечность нужна, чтоб спастись оттуда, хотя и эти осуждённые души могут подняться, ибо нет духа, созданного для вечных мук... Открой глаза и смотри!
Я различил во тьме смутные очертания. Мы пролетали огромные дома и руины дворцов, я заинтересовался, и мы замедлились. Практически идя по широким длинным улицам, я видел странные здания давно минувшей эпохи. Прекрасные дворцы и памятники искусства увитые плющом, мостовые в сорняках. Тут и там по улицам крались люди с искажёнными злобой лицами. Все в чёрном, ужасного вида. Свернув за угол, мы услышали крики. Я оцепенел, увидев группу солдат, пытавших двух закопанных по шею мужчин, умоляюще смотревших на них.
- Где это мы?- спросил я в ужасе. - Что за ужасный город?
- Это - отражение во мках (Акаше) столицы Атталана, потерянного Мира. Для этих несчастных душ всё реально, как и тогда. Они использовали знание не во славу Бога, а во зло. Они были мудры, могли применять законы магических чисел, знали тайные имена вещей и, таким образом, могли управлять мельчайшими частицами материи. Жаждя мести и мирового господства, они воевали с народом юго-востока срединного континента, но материя вышла из-под контроля, катаклизм обрушился на их головы. Это было время Великого Потопа, полностью изменившего лик Земли. Из-за великих потрясений горы и моря изменили очертания. С тех пор захваченные врасплох души утопших атлантов в эфирных слоях своей страны доживают свои злые жизни.
- Неужели им нет спасения?- спросил я, невольно подавшись к Упарниссуру.
- Искупление доступно любому, о Друг, и зависит только от его раскаяния. Когда эти несчастные души почувствуют жалость к бывшим врагам и взмолятся Высшим Силам о помощи, им пошлют духов-помощников, которые спасут их от тьмы и страданий... Поднимемся выше, здесь дом греха. Я задержался в этом месте, ибо ты хотел рассмотреть получше. Не говорил ли я , что в Тонком Мире желание тут же исполняется?
- Ты сказал, что извращенцы в самом низу. А сейчас мы среди убийц Атталана. Разве они выше рабов чувств?
- Да, Tи-Tониса. В первой сфере первого круга души, использовавшие творческий инстинкт для осквернения храма тела блудом. Там же убийцы родителей. Затем следуют убийцы, разбойники, самоубийцы, безбожники, копящие золото, и жестокие лесные дикари. Самая печальная участь, пожалуй, у несчастных духов, собственноручно прервавших свою жизнь, этот великий дар Божий. Самоубийцы привязаны к своей могиле, пока не истечёт положенный срок жизни... Они переживают каждый миг разрушения и гниения своего тела. Представь: каждое кольцо тонкого мира над землей состоит из круговой цепи из семи сфер, или уровней... У Земли в нашей Солнечной системе семь таких колец. Я назвал семь сфер первого кольца. Там такие плотные вибрации, что всякий, чьи вибрации выше вибраций этих сфер, чувствует себя как под водой.
Пока он говорил это, мы высоко поднялись над древними руинами.
- На следующем кольце не остановимся, - сказал мой проводник. - Низшие три кольца и соответствующие им сферы - места страданий и духовного очищения, где души чувствуют тяжесть и последствия своих грехов в семь раз яснее, чем на Земле... Летим к четвертому кольцу, нашей истинной родине. К Небесному Чертогу, где заканчивается круговорот воплощений. Если дух останется чист, оттуда он не вернётся и освободится от круговорота акхора.
Удивительно, но окружающая тьма рассеялась. Из Области Тьмы мы попали в Область Сумерек, которую молниеносно пролетели. Вдали виднелись очертания городов, деревень и гор. Тени спешили мимо, словно занятые повседневной работой. Внизу огромным шаром плыла Земля. Луна справа была так близко, что казалась в сто раз больше, чем на земном небе. Вспышками проносились звёзды. Цветные ореолы тянулись за ними разноцветными шлейфами. Всё было живым и подвижным, гораздо живее, чем на Земле. Но самой удивительной была широкая спираль, которая, как Млечный Путь, тянулась от Земли через все кольца и сферы к беспредельным высотам, где терялась в золотом и серебряном мерцании далёких солнц и звезд. Я только сейчас заметил, что и мы летим по этой чудесной Небесной дороге. Каждый её виток был шире земного горизонта, но пустынной она не была - множества духов двигались вдоль неё. Одна сторона сверкала белизной; по ней восходили души. По другой, темной, бесчисленные фигуры с огромной скоростью неслись вниз, временами вспыхивая звёздным светом. Не все духи блуждали: некоторые, как и мы, восходили плавно и быстро...
- Взгляни! Ты отвлёкся на окружающее, и тут же остановился, - крикнул Упарниссур, сменил направление и подлетел ко мне. - Знаю, что тебя привлекло, и расскажу об этом. Но очень кратко, времени мало. Земная неделя твоего бестелесного полёта продлится во вневременной вечности не дольше мига. Скоро тебе придется вернуться в тело... Этот Небесный Путь вьётся от низших колец, все выше и выше, к Бессмертному Свету. Ты видишь духов восходящих и нисходящих. Восходят медленно, потому что в сферах Тонкого Мира искупление намного дольше и гораздо труднее, чем на Земле. И после пройденных в сферах испытаний, души восходят медленно и до определённых пределов. Павшие, наоборот, мчатся вниз очень быстро. Над ними парят целые легионы ангелов, которым определено следовать за этими духами для помощи... Сияющие духи в золотых шлемах, с поднятыми сверкающими мечами, летящие в глубины преисподней, - духи-защитники Земли, помощники... Когда в низших сферах или на Земле зло так усиливается, что грозит нарушить предписанные Божественным Законом порядок искупления и эволюции, являются небесные воинства и восстанавливают порядок. Завидев магнитные вспышки их огненных мечей, тёмные воины Садага летят врассыпную, ведь они лишь смертных могут дурачить. Ты видишь, как много духов-помощников летит на Землю, потому что там скоро разразится война. Знай, войны начинаются с битв белого и черного воинств - в сферах, и ход их отражается на Земле... Последствия этой войны коснутся и тебя, Ти-Тониса.
- Война?- спросил я с горечью. - Скажи, Учитель и Друг, для чего людям так страдать? Я молод, но слышал от прежнего учителя, что история нашей Земли - череда войн. Зачем народам истреблять друг друга? Когда в мире прекратятся кровопролития, оргии жестокости и мести? О, скажи, зачем опять война?
- Войны служат великому плану искупления Святой Мудрости. Этого вы, земляне, своим ограниченным сознанием никогда не поймёте. Война - сверхъестественное вмешательство в жизни народов, массовая попытка улучшить человечество, горькое лекарство. На войне гибнут те, чья арва определила гибель. После войн земная эволюция ускоряется. Но знай, о Друг, если война пройдёт без пользы и Бог увидит, что человечество стремится лишь к социальному и техническому прогрессу, но отстаёт нравственно, Он потрясёт его страшными катаклизмами и разрушениями. Так, двенадцать тысяч лунных лет назад был затоплен плодородный континент Атталан, а гораздо раньше - Му, родина человечества, был поглощен великим морем... Такая катастрофа ожидает Землю снова, прежде чем она действительно очистится от зла.
Разнообразные впечатления и необычный характер моих новых переживаний настолько ошеломили меня, что, слушая эти возвышенные тайны, я осознал свою бесконечную малость. И сразу тело напомнило о себе. А если я никогда не проснусь? Я ещё столько всего хотел сделать на Земле! Хотя я стремился в эту замечательную страну, я знал, что предстоит ещё пройти много испытаний, совершить благородных поступков, прежде чем окажусь здесь... Едва я додумал эту мысль, меня чудовищно быстро понесло вниз, так что едва не потерял рассудок. Очнувшись, понял, что лежу в разрушенном городе Атлантиды. Человек в чёрном со всей силы душил меня. Открыл глаза и с ужасом увидел, что лежу у подножия черной мраморной колонны, и уже не одна, а две темные фигуры душат меня. Задыхаясь, я позвал на помощь. Упарниссур появился, и нападавшие бежали сломя голову.
- Ты опять ослушался, - строго упрекнул он меня, - и попал в беду. Слабость веры вызвала беспокойство об оставленном теле, и ты устремился вниз. Но сил хватило добраться лишь до этого места, где нечистые души искали добычи и едва не погубили тебя. Если бы я не вмешался, произошло бы именно то, чего ты хотел избежать: путь в тело был бы тебе преграждён.
Он пару раз намагничивающе провёл по моему телу и взял под светящийся плащ.
- Благодарю тебя за спасение... - из-за боли в горле я мог лишь шептать. - Ты один знаешь, сколько раз на Земле я испытывал твоё терпение своей глупостью. Если возможно, скажи, пожалуйста, почему я ощущаю здесь духовное тело таким же материальным, как и земное, и почему горло болит так же сильно, будто я попал в засаду в горах старого Бод-Юла?
- Ты, дитя, - ответил мой проводник, - уже знаешь, что чувства и ощущения обитают в душе, бесплотной, но состоящей из невидимой эфирной формы материи. Душа - оболочка, одеяние твоего Духа, она так же выглядит и окружает ум, как форма литьё. Теперь слушай внимательно... Воплощаясь на земле, ты получаешь ещё одну толстую кожу, тело, соединенное с душой невидимым органом души, Серебряной Нитью. Нить очень эластична, может растягиваться бесконечно, и во сне или, как сейчас, вне тела, Серебряная Нить связывает тебя с покинутым телом. Если её оборвать, смерть неизбежна... Когда человек рождается на Земле, в седьмом кольце Владыки Судьбы в белых одеждах разматывают его Серебряную Нить. Незадолго до смерти ангелы в чёрном у врат сфер сматывают нить жизни и передают Владыкам Арвы... Затем чёрные ангелы перерезают нить, и человек умирает, чтобы снова пробудиться в бардо... Но вернемся к твоему вопросу. Ты хотел знать, почему душа чувствует своё тело здесь так же, как и на Земле? Представь пастухов в северном Бод-Юле, живущих на высокогорье, всегда в шубе, рукавицах и меховой шапке. Пусть эта одежда символизирует тело. Несмотря на шубу, рукавицы и толстые сапоги, он может чувствовать. Но если бы жители южной страны увидели такого пастуха, они бы сочли эту одежду его настоящим телом, ведь тела под ней не видно. Если пастух разденется, всё сразу чувствует кожей. Так и душа. Когда снимешь шубу, земное тело, появится твое истинное тело - душа, того же облика, но гораздо тоньше и чувствительней. И поскольку душа вмещает эмоции и пять чувств, неудивительно, что в загробной жизни она чувствует то же самое, что и на Земле. Вот почему ты чувствуешь руки и ноги здесь так же, как и внизу, когда бодрствуешь. Форма литейщика раскрывает невидимый облик статуи, и только тогда она чувствует истинную жизнь! Поэтому многие грешные нечестивцы, никогда не верившие в загробную жизнь, убеждены, что не умерли. Они ждали полного уничтожения и бессознательности, и вдруг пробуждаются в более тонком мире и чувствуют себя в семь раз живее, чем когда-либо. Поэтому ты почувствовал боль, когда руки духов схватили тебя и душили. Единственное отличие от земной жизни, что не носишь здесь толстую одежду, только нижнее бельё... Дух, душа, Серебряная Нить, тело — из четырёх частей состоит человек, но глаз видит лишь тело... Понял, Друг мой?
- Теперь мне всё ясно. Но как защититься от нападений низших духов?
- Духовной силой и волей, развитыми на Земле. Если воля сильна и вера непоколебима, все духи будут изгнаны этой силой. Но достаточно малейшего сомнения или одного проблеска страха, чтобы призраки вновь приблизились.
- Прости моё непослушание, - попросил я, потупив голову, - и веди меня по своему усмотрению, Учитель.
- Тогда напряги волю и стремись к высотам. Летим, чтобы наверстать упущенное.
Он поднял плащ и взглянул на далекий источник света, время от времени мигавший средь звезд, в мерцании которых терялся спиральный путь духов. Словно невидимая магнитная сила подхватила нас, и мы снова взлетели.
- Благодать Божия действительно даровала тебе великий дар, Ти-Тониса. Спасибо нашему Отцу, Вечной Мудрости. Такого тонкого опыта не будет в твоей жизни. Встретиться с духом-покровителем и получить представление о тайнах иного мира можно только раз в жизни, при посвящении. После испытаний Великого Аскетизма, во время испытания могилой, в награду за устремление сознание впервые переносится на духовный уровень... Ты ещё встретишь меня в своих духовных путешествиях, но такой долгий опыт в иных мирах служит обучению и является прерогативой первого дня посвящения. Так открой глаза и обрати внимание на всё, а если есть вопросы, задай их, потому что такую возможность получишь только после смерти.
Мы достигли высоты, с которой я сорвался. Все выше и выше мы скользили по широкой Небесной дороге, так похожей на Млечный Путь. Стало светло, и духи вокруг уже не бродили, а летали, как и мы. Дорога светилась серебром, и другая сторона не темнела, а переливалась всеми цветами. Среди нисходящих духов почти не было путников: в основном, сияющие воинства спешили выполнить миссию на Земле. Светило всё ярче - чем выше, тем ослепительнее.
Стесняясь спросить, я опять вспомнил о теле, на этот раз без тоски. Хотелось кое-что выяснить. Сразу в душе громко прозвучал ответ Упарниссура:
- Вижу, о чём хочешь спросить. Как может твоё тело жить без воздуха и пищи неделю в гробу? На Земле есть многое, Друг, о чём люди понятия не имеют! Твои наставники научат тебя всему, поэтому остановлюсь на духовной стороне явления. Как животные долгие месяцы зимуют в норах с замедленным дыханием и без пищи, так и тело целомудренного человека переносит погребение заживо. Гроб - не главное; он нужен, прежде всего, для наблюдения за учеником. Только навык неофита в экстериоризации сознания важен. Тело со временем становится все более пригодным для духовных путешествий и экстаза. В таких случаях жизненные функции почти прекращаются: дыхание и сердце останавливаются - изредка можно почувствовать одно-двукратное еле заметное сердцебиение. Это состояние подобно смерти - с той разницей, что Серебряная Нить не перерезана, а только бесконечно растянута. Вот почему так много древних лам в монастырях... Во время полётов организм работает экономно, не подвержен суете дня, а сердце и лёгкие отдыхают. Время словно останавливается для неподвижного и, кажется, безжизненного тела, потому оно не стареет. В Бод-Юле вы практикуете полёты ежедневно, и продолжительность жизни в двести лет у вас не редкость.
Сияние стало таким ярким, что пришлось закрыть глаза. Мы замедлились, и когда я привык к свету, с удивлением заметил, что по обе стороны белой тропы простираются прекрасные зелёные холмы и цветущие луга. Цвета радуги во всё небо смешивались с потоками света, льющимися сверху. Воинства счастливых духов с сияющими лицами группами шли к большим мраморным воротам...
- Поразительно...- восхищенно воскликнул я.
- Здешние пейзажи - духовная субстанция земных деревьев, холмов и строений, и духи небесных кругов утончают и одухотворяют эту сияющую субстанцию, наполняя её собственной сущностью. Как вверху, так внизу, - запомни эту фразу, Ти-Тониса! Ваша Земля - лишь иллюзия, плотная, искажённая проекция реальности, которая ждет вас здесь... Мы прибыли. Позади три низших кольца с их двадцатью одной сферой. Это - врата в четвертое кольцо, твою родную сферу. Если поселишься здесь после успешной земной жизни, никогда не придётся воплощаться на Земле. Вечно вращающееся колесо акхора остановится для тебя. Милость Всевышнего вольёт в море воду из серебряного и золотого сосудов твоих. Отсюда вернёшься только для земной миссии, или чтобы вести отставших членов своей духовной семьи... Долог путь сюда, Ти-Тониса! С момента падения в древней Ассирии, где я был твоим другом, тебе пришлось во многих жизнях страдать, пока тебе, наконец, не позволили вернуться на родину! Долог путь падших духов в Небесный Чертог! Настолько долог в пространстве и времени, что Отец наш милосердно скрыл эту длительность завесой неведения. Пока землянин пройдёт множество духовных ступеней по пути освобождения от несовершенств и недостатков, пройдут бесчисленные века. Но коль времени нет, важно лишь то, что ведёт в Царство Мудрости. Остановка арвы, круговорота рождений, с земной точки зрения, - величайший дар милосердия. Поэтому всё, что надлежит тебе делать, - следовать Законам!
Он взмахнул белым плащом, и мы стремительно влетели в белые мраморные ворота. Мы неслись мимо полупрозрачных, переливавшихся всеми цветами радуги зданий, мимо сверкающих огромных гор, пока не увидели на вершине одной из них монастырь.
- Смотри! Небесный двойник Твердыни Гор, - воскликнул мой проводник, и я, зачарованный, оказался в монастырском дворе. - Каждый приходит после своей смерти туда, куда ему надлежит. Это - духовный образ нижней части вашего монастыря в Четвертом Кольце.
Всё было совсем как в Тампол-Бо-Ри! Но светоносность превосходила человеческое воображение! Далекий массив Канг-Чен-Дзо-На переливался тысячами цветов, и небесное сияние ещё более высоких сфер преломлялось на его белоснежных вершинах. Прозрачные стены монастыря, казалось, были из хрусталя и слюды, сквозь которые сиял свет Вечного Солнца. Давно умершие ламы, одетые как мой проводник, с улыбками приветствовали нас.
- Мы в седьмой сфере Четвёртого кольца!- Упарниссур повёл рукой вокруг. - Верхние этажи уходят в первую сферу пятого кольца, родину святых лам. Большинство духов-защитников - оттуда. Так что стремись дальше, Ти-Тониса, чтобы однажды попасть туда, и, может, Бог доверит тебе руководство человеческой душой. Пока твой дом на высшем уровне Четвертого Кольца.
Ламы в белых одеждах присоединились к нам. Встретили нас с огромной радостью, и я был счастлив найти среди них нескольких старых друзей, потерянных много жизней назад. Они рассказали мне, что это кольцо - место небесного посвящения, родина духов-учителей и целителей, а пятое, шестое и седьмое кольца - небесное жилище высших духов-покровителей и Владык Арвы, живущих в океане света Высшей Мудрости... Они провели меня сквозь светящиеся полупрозрачные стены. Всё - свет! Даже чёрные и серые скалы земные сверкали серебром. Моей кельей была просторная комната. Переступив её порог, я опустился на колени. Я был глубоко тронут. На стенах - картины лучших и самых человечных деяний моих прежних воплощений. Всё когда-либо сделанное добро я нашел здесь в виде картин, статуй или ароматных неувядающих цветов.
- Посмотри на другую стену, - повернулся ко мне Упарниссур, - и укрепи сердце! Здесь нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Поэтому увидишь там картины прошлого и будущего в земном понимании. Посмотри на них и утешься. Пусть страдания при их созерцании не отвратят тебя. Смотри! Последняя картина показывает твою смерть в глубокой старости, и торжественное прибытие в эту комнату. Сядь и посмотри картины грядущего из мках-хроники, в которой записано всё. Внимательно посмотри и запечатли в уме, потому что ты должен рассказать Первосвященнику, когда он спросит, историю своей жизни от рождения до смерти.
Они покинули светлую комнату, оставив меня одного. Я сел на пол, скрестив ноги, и стал рассматривать первую картину, изображавшую меня в детстве, спасавшего сломавшего ногу кианга. Следующая сцена показала меня в караване, когда у нас закончились продукты. Я отдал свою долю носильщикам, которые были слабее... Каждая из картин точно изображала соответствующее событие. Я видел себя одиноко молящимся Богу в комнате родительского дома, просившим о посвящении своей жизни Ему. Был показан момент прибытия в монастырь, и, конечно, сцена с отцом, воином Царства Дракона и спасшим меня Лхалу Ламой... Я понял, что каждая картина представляет важнейшее событие прошлого... На последней картине - большой Зал Обрядов, где меня кладут в гроб.
Затем я взглянул на другую стену, и сердце подпрыгнуло. Первая же сцена показала будущее: я, уже посвящённый лама, сидел с другими жрецами в большом зале первого этажа. Следующей картины я не понял. Это было так ужасно, что пришлось отвернуться. В горной деревне мы с Лхалу вошли в хижину. Деревня горела, чужие солдаты бегали по переулкам с поднятыми мечами. В дверях нам открылась картина: на полу мёртвый солдат, с ним рядом красивая молодая девушка, вниз лицом, с раной в спине. Волосы светлые, и она выглядела как дитя нашего народа...
Что это было? Чужеземные солдаты в Бод-Юле, чьи штормовые снежные горные хребты до сих пор отражали всех захватчиков? Затем ещё более странная картина: длинный ряд белых колонн в солнечной стране, которую я когда-то видел в видении. Люди в головных уборах с красными и белыми полосками, в цветных юбках, босые, рядом со мной - Лхалу Лама в полном облачении... Вдали - жёлтая пустыня с огромными пирамидами... Следующая картина: мы сидим в Зале Обрядов, но Верховный Жрец и Жрица кажутся меньше нынешних. Оба в великолепных одеждах, но лиц было не разглядеть, так как они как раз выходили из зала спиной ко мне... Я посмотрел на другие картины. Когда увидел последнюю, представлявшую мою смерть, сердце затрепетало. Я всё видел, все понимал, но не сцена смерти наполнила бесконечной тоской, а две предшествующие картины. После всей веры и чести, после всего - такие страдания... Я пал ниц и молился Вечной Любви, чтобы она защитила того, кого я так любил, и кто был мне всех ближе после родителей...
- Вставай, Ти-Тониса... - услышал я голос проводника. Я поднял полные слёз глаза и увидел, что небесные ламы стоят вокруг меня и смотрят на меня ободряюще, укрепляюще и утешающе.
- Поднимайся и не беспокойся. Не должно сомневаться в мудрых велениях Бога! Никто не может судить, почему судьба посылает то или иное. Ты видел своё будущее, но печальные события я сотру из твоей памяти, оставив только картину смерти. Приготовься, нам пора спускаться. Прошла неделя, и ламы на Земле уже собираются в зале, чтобы открыть твой гроб. Вот, Первосвященник идёт. Пора вернуться в тело...
Ламы в белых одеждах заботливо смотрели на меня и благословляли, возлагая руки на голову. Я оглядел небесный дом, стараясь запомнить прозрачные хрустальные скалы и радужные стены. Вернусь ли я когда-нибудь сюда?
- Крепче держись за мой плащ, - сказал Упарниссур. - Надо спешить, чтобы ты успел. Не бойся ослабления сознания, лишь так можешь вернуться в тело. Приготовься!...
В следующее мгновение мы полетели вниз со скоростью брошенного с вершины камня. Свет погас, снова окружила тьма, светились только небесные кольца надо мной. Затем их исчезающее сияние смешалось со светом звёзд, пока все не слилось в один вращающийся круг над головой, стремительно исчезавший вдали... Огненное кольцо приблизилось, вошло в тело, остановилось в центре мозга, и с громким треском взорвалось. Оглушённый и обессиленный, я вернулся из космоса...
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 7
Придя в сознание, я ощутил себя парящим между сном и бодрствованием. Вокруг быстро вращались цветные круги, на которые наплывали, как вуаль, облака. Первосвященник ещё стоял рядом, но ни Лхалу, ни лам видно не было; дальний конец Зала Обрядов словно скрылся в тумане. Рядом с Великим Ламой появился человеческий силуэт в белых одеждах. Он улыбнулся мне... Дрожь пространства стихла, стала как озёрная рябь, круги Света расходились от головы величественной фигуры.
- Подойди!...- я больше увидел эту мысль, чем услышал. - Выйди!...
Я словно разделился: одна часть осталась недвижной в гробу, другая — бесплотная - поднялась вверх и зависла над лежавшей. Пять чувств работали безупречно, гораздо лучше, чем в теле, и с высоты я ясно видел сквозь гроб. Видел дно склепа, скалы под монастырём. Великого Ламу, прозрачного как вода. Вот и Лхалу. Вдвоём они подошли к склепу, завернули меня в плащ, подняли тяжелую крышку, сдвинули и плотно закрепили. Затем Верховный Жрец залепил щель воском и вдавил в него большой перстень... Я изумлён. Никогда не чувствовал себя так странно! Это не сон, напротив, все ощущения в сто раз ярче, чем в обычном бодрствовании! Вижу, слышу и чувствую гораздо яснее, точнее, чем в теле... Вот ламы подняли гроб на плечи и медленно понесли к лестнице, за ними - Ичкицу и Лхалу...
Затем снова услышал Голос — или увидел? Не знаю, как описать точнее.
- Ти-Тониса! Узнал меня?
- Упарниссур!- радостно воскликнул я, узнав своего Духа-Руководителя. Не странно ли? В земной жизни мы не встречались; но я знал, что он есть и наблюдает за мной. И теперь я словно встретил старого близкого друга, давно потерянного и вновь найденного! Я подбежал к нему и обнял. Именно «подбежал», не подплыл мысленно, хотя движения были легки, словно сила мыслей управляла ими.
- Узнал меня, или нет ещё? Я - твой Духовный Руководитель, Небесами назначенный вести тебя от рождения до смерти. Помнишь халдейский царский двор в Ассуре? Где мы были магами, неразлучными друзьями? Тогда я тоже родился, чтобы помочь тебе. Мелочи мира отвлекли тебя от вечной цели... Но не грусти, Ти-Тониса! В этой жизни ты победил искушения, и можешь подняться к славной небесной сфере, своей родине. Градус посвящения, предстоящий тебе, - главное событие твоей земной жизни. Это твоё первое за много веков духовное путешествие на ментальный план, и ты получил возможность встретиться со мной. Отныне будем чаще общаться таким способом, хотя и не так явственно, как сейчас, и я посвящу тебя в тайны духовного мира, чтобы уже на земле ты жил в своей сфере, в которую уйдёшь. Ибо знай, Друг, - идущий к посвящению и избравший Путь Стрелы, для сокращения его проживает несколько жизней за одну... Поэтому не бойся необычных событий. Слушай Первосвященника и мои внушения. Верховный Жрец накрыл тебя плащом и велел перенести в комнату рядом со своей, чтобы наблюдать тебя. Его печать и энергия рук защитят от низших, привязанных к земле духов, бродящих в нижних сферах в поисках добычи, живущих грехами и слабостями землян... Давай поднимемся выше. Навести свой вечный дом...
Монастырь и гигантские горы еле видны внизу. Ощутив себя в космосе, я испугался, невольно вспомнив о келье. И тут же полетел вниз.
- Берегись! - крикнул Руководитель, молниеносно поймав меня. - Научись управлять мыслями. Они - живые образы, ты — их отец. В Тонком Мире они - та энергия, которой перемещаешься по желанию... Осмотрись...
Я изумлённо увидел плывшие рядом фигуры и сферы разных цветов и размеров, словно хвосты комет... Вдалеке различил похожие на духов плывушие тени, а ещё дальше — стремительно летевшие призрачные фигуры, похожие на моего Руководителя.
- Поблагодари своих учителей за навык управления мыслями. Мысли - живая реальность, мой друг. Потому нужно человеку научиться просеивать их уже на земле, чтобы добрые, чистые, благородные мысли засвидетельствовали его духовное развитие после смерти. Призраки, рождённые греховными мыслями, однако, беспощадно преследуют своих создателей после физической смерти, цепляются и не дают подняться выше своего плана.
- Что за светящиеся фигуры вдалеке?
- Духи, - ответил проводник.
- Как отличить духа от мыслеформы?
- Заговорив с ним. Если не ответит, это фантом, питающийся жизненной силой породителя.
Мы скользили вверх плавно, но головокружительно быстро. Странно, было ещё темно. Кроме духов, светлыми стрелами, поодиночке или группами, проносившихся у горизонта, я видел только светлый облик Руководителя.
- Почему здесь так темно?- спросил я, и молниеносные вибрации его мыслей зазвучали в душе.
- Мы летим сквозь темнейшую земную сферу, где живут предатели, насильники, извращенцы и убийцы. Знай, Ти-Тониса: судьба человека решается, когда по смерти священный свет чикай-бардо вспыхивает для него. В тот момент начинает работать Закон Пригодности. Избравший Путь Стрелы осознаёт Божественное руководство и добровольно отрывается от материи. Он оставляет земное - Земле. Его дух, как и наши, свободной птицей пролетает низшие сферы, лишь мельком видя страдания их обитателей. Вот и ты не видишь страждущих. Душа сразу взлетает на заслуженную земной жизнью высоту.
- Это и есть Преисподняя, - спросил я, - тьма, через которую мы летим?
- Да, и ещё слои под землей. Но там, прикованные к скалам и варящиеся в кипящих источниках подземных пещер, только неисправимые грешники. Вечность нужна, чтоб спастись оттуда, хотя и эти осуждённые души могут подняться, ибо нет духа, созданного для вечных мук... Открой глаза и смотри!
Я различил во тьме смутные очертания. Мы пролетали огромные дома и руины дворцов, я заинтересовался, и мы замедлились. Практически идя по широким длинным улицам, я видел странные здания давно минувшей эпохи. Прекрасные дворцы и памятники искусства увитые плющом, мостовые в сорняках. Тут и там по улицам крались люди с искажёнными злобой лицами. Все в чёрном, ужасного вида. Свернув за угол, мы услышали крики. Я оцепенел, увидев группу солдат, пытавших двух закопанных по шею мужчин, умоляюще смотревших на них.
- Где это мы?- спросил я в ужасе. - Что за ужасный город?
- Это - отражение во мках (Акаше) столицы Атталана, потерянного Мира. Для этих несчастных душ всё реально, как и тогда. Они использовали знание не во славу Бога, а во зло. Они были мудры, могли применять законы магических чисел, знали тайные имена вещей и, таким образом, могли управлять мельчайшими частицами материи. Жаждя мести и мирового господства, они воевали с народом юго-востока срединного континента, но материя вышла из-под контроля, катаклизм обрушился на их головы. Это было время Великого Потопа, полностью изменившего лик Земли. Из-за великих потрясений горы и моря изменили очертания. С тех пор захваченные врасплох души утопших атлантов в эфирных слоях своей страны доживают свои злые жизни.
- Неужели им нет спасения?- спросил я, невольно подавшись к Упарниссуру.
- Искупление доступно любому, о Друг, и зависит только от его раскаяния. Когда эти несчастные души почувствуют жалость к бывшим врагам и взмолятся Высшим Силам о помощи, им пошлют духов-помощников, которые спасут их от тьмы и страданий... Поднимемся выше, здесь дом греха. Я задержался в этом месте, ибо ты хотел рассмотреть получше. Не говорил ли я , что в Тонком Мире желание тут же исполняется?
- Ты сказал, что извращенцы в самом низу. А сейчас мы среди убийц Атталана. Разве они выше рабов чувств?
- Да, Tи-Tониса. В первой сфере первого круга души, использовавшие творческий инстинкт для осквернения храма тела блудом. Там же убийцы родителей. Затем следуют убийцы, разбойники, самоубийцы, безбожники, копящие золото, и жестокие лесные дикари. Самая печальная участь, пожалуй, у несчастных духов, собственноручно прервавших свою жизнь, этот великий дар Божий. Самоубийцы привязаны к своей могиле, пока не истечёт положенный срок жизни... Они переживают каждый миг разрушения и гниения своего тела. Представь: каждое кольцо тонкого мира над землей состоит из круговой цепи из семи сфер, или уровней... У Земли в нашей Солнечной системе семь таких колец. Я назвал семь сфер первого кольца. Там такие плотные вибрации, что всякий, чьи вибрации выше вибраций этих сфер, чувствует себя как под водой.
Пока он говорил это, мы высоко поднялись над древними руинами.
- На следующем кольце не остановимся, - сказал мой проводник. - Низшие три кольца и соответствующие им сферы - места страданий и духовного очищения, где души чувствуют тяжесть и последствия своих грехов в семь раз яснее, чем на Земле... Летим к четвертому кольцу, нашей истинной родине. К Небесному Чертогу, где заканчивается круговорот воплощений. Если дух останется чист, оттуда он не вернётся и освободится от круговорота акхора.
Удивительно, но окружающая тьма рассеялась. Из Области Тьмы мы попали в Область Сумерек, которую молниеносно пролетели. Вдали виднелись очертания городов, деревень и гор. Тени спешили мимо, словно занятые повседневной работой. Внизу огромным шаром плыла Земля. Луна справа была так близко, что казалась в сто раз больше, чем на земном небе. Вспышками проносились звёзды. Цветные ореолы тянулись за ними разноцветными шлейфами. Всё было живым и подвижным, гораздо живее, чем на Земле. Но самой удивительной была широкая спираль, которая, как Млечный Путь, тянулась от Земли через все кольца и сферы к беспредельным высотам, где терялась в золотом и серебряном мерцании далёких солнц и звезд. Я только сейчас заметил, что и мы летим по этой чудесной Небесной дороге. Каждый её виток был шире земного горизонта, но пустынной она не была - множества духов двигались вдоль неё. Одна сторона сверкала белизной; по ней восходили души. По другой, темной, бесчисленные фигуры с огромной скоростью неслись вниз, временами вспыхивая звёздным светом. Не все духи блуждали: некоторые, как и мы, восходили плавно и быстро...
- Взгляни! Ты отвлёкся на окружающее, и тут же остановился, - крикнул Упарниссур, сменил направление и подлетел ко мне. - Знаю, что тебя привлекло, и расскажу об этом. Но очень кратко, времени мало. Земная неделя твоего бестелесного полёта продлится во вневременной вечности не дольше мига. Скоро тебе придется вернуться в тело... Этот Небесный Путь вьётся от низших колец, все выше и выше, к Бессмертному Свету. Ты видишь духов восходящих и нисходящих. Восходят медленно, потому что в сферах Тонкого Мира искупление намного дольше и гораздо труднее, чем на Земле. И после пройденных в сферах испытаний, души восходят медленно и до определённых пределов. Павшие, наоборот, мчатся вниз очень быстро. Над ними парят целые легионы ангелов, которым определено следовать за этими духами для помощи... Сияющие духи в золотых шлемах, с поднятыми сверкающими мечами, летящие в глубины преисподней, - духи-защитники Земли, помощники... Когда в низших сферах или на Земле зло так усиливается, что грозит нарушить предписанные Божественным Законом порядок искупления и эволюции, являются небесные воинства и восстанавливают порядок. Завидев магнитные вспышки их огненных мечей, тёмные воины Садага летят врассыпную, ведь они лишь смертных могут дурачить. Ты видишь, как много духов-помощников летит на Землю, потому что там скоро разразится война. Знай, войны начинаются с битв белого и черного воинств - в сферах, и ход их отражается на Земле... Последствия этой войны коснутся и тебя, Ти-Тониса.
- Война?- спросил я с горечью. - Скажи, Учитель и Друг, для чего людям так страдать? Я молод, но слышал от прежнего учителя, что история нашей Земли - череда войн. Зачем народам истреблять друг друга? Когда в мире прекратятся кровопролития, оргии жестокости и мести? О, скажи, зачем опять война?
- Войны служат великому плану искупления Святой Мудрости. Этого вы, земляне, своим ограниченным сознанием никогда не поймёте. Война - сверхъестественное вмешательство в жизни народов, массовая попытка улучшить человечество, горькое лекарство. На войне гибнут те, чья арва определила гибель. После войн земная эволюция ускоряется. Но знай, о Друг, если война пройдёт без пользы и Бог увидит, что человечество стремится лишь к социальному и техническому прогрессу, но отстаёт нравственно, Он потрясёт его страшными катаклизмами и разрушениями. Так, двенадцать тысяч лунных лет назад был затоплен плодородный континент Атталан, а гораздо раньше - Му, родина человечества, был поглощен великим морем... Такая катастрофа ожидает Землю снова, прежде чем она действительно очистится от зла.
Разнообразные впечатления и необычный характер моих новых переживаний настолько ошеломили меня, что, слушая эти возвышенные тайны, я осознал свою бесконечную малость. И сразу тело напомнило о себе. А если я никогда не проснусь? Я ещё столько всего хотел сделать на Земле! Хотя я стремился в эту замечательную страну, я знал, что предстоит ещё пройти много испытаний, совершить благородных поступков, прежде чем окажусь здесь... Едва я додумал эту мысль, меня чудовищно быстро понесло вниз, так что едва не потерял рассудок. Очнувшись, понял, что лежу в разрушенном городе Атлантиды. Человек в чёрном со всей силы душил меня. Открыл глаза и с ужасом увидел, что лежу у подножия черной мраморной колонны, и уже не одна, а две темные фигуры душат меня. Задыхаясь, я позвал на помощь. Упарниссур появился, и нападавшие бежали сломя голову.
- Ты опять ослушался, - строго упрекнул он меня, - и попал в беду. Слабость веры вызвала беспокойство об оставленном теле, и ты устремился вниз. Но сил хватило добраться лишь до этого места, где нечистые души искали добычи и едва не погубили тебя. Если бы я не вмешался, произошло бы именно то, чего ты хотел избежать: путь в тело был бы тебе преграждён.
Он пару раз намагничивающе провёл по моему телу и взял под светящийся плащ.
- Благодарю тебя за спасение... - из-за боли в горле я мог лишь шептать. - Ты один знаешь, сколько раз на Земле я испытывал твоё терпение своей глупостью. Если возможно, скажи, пожалуйста, почему я ощущаю здесь духовное тело таким же материальным, как и земное, и почему горло болит так же сильно, будто я попал в засаду в горах старого Бод-Юла?
- Ты, дитя, - ответил мой проводник, - уже знаешь, что чувства и ощущения обитают в душе, бесплотной, но состоящей из невидимой эфирной формы материи. Душа - оболочка, одеяние твоего Духа, она так же выглядит и окружает ум, как форма литьё. Теперь слушай внимательно... Воплощаясь на земле, ты получаешь ещё одну толстую кожу, тело, соединенное с душой невидимым органом души, Серебряной Нитью. Нить очень эластична, может растягиваться бесконечно, и во сне или, как сейчас, вне тела, Серебряная Нить связывает тебя с покинутым телом. Если её оборвать, смерть неизбежна... Когда человек рождается на Земле, в седьмом кольце Владыки Судьбы в белых одеждах разматывают его Серебряную Нить. Незадолго до смерти ангелы в чёрном у врат сфер сматывают нить жизни и передают Владыкам Арвы... Затем чёрные ангелы перерезают нить, и человек умирает, чтобы снова пробудиться в бардо... Но вернемся к твоему вопросу. Ты хотел знать, почему душа чувствует своё тело здесь так же, как и на Земле? Представь пастухов в северном Бод-Юле, живущих на высокогорье, всегда в шубе, рукавицах и меховой шапке. Пусть эта одежда символизирует тело. Несмотря на шубу, рукавицы и толстые сапоги, он может чувствовать. Но если бы жители южной страны увидели такого пастуха, они бы сочли эту одежду его настоящим телом, ведь тела под ней не видно. Если пастух разденется, всё сразу чувствует кожей. Так и душа. Когда снимешь шубу, земное тело, появится твое истинное тело - душа, того же облика, но гораздо тоньше и чувствительней. И поскольку душа вмещает эмоции и пять чувств, неудивительно, что в загробной жизни она чувствует то же самое, что и на Земле. Вот почему ты чувствуешь руки и ноги здесь так же, как и внизу, когда бодрствуешь. Форма литейщика раскрывает невидимый облик статуи, и только тогда она чувствует истинную жизнь! Поэтому многие грешные нечестивцы, никогда не верившие в загробную жизнь, убеждены, что не умерли. Они ждали полного уничтожения и бессознательности, и вдруг пробуждаются в более тонком мире и чувствуют себя в семь раз живее, чем когда-либо. Поэтому ты почувствовал боль, когда руки духов схватили тебя и душили. Единственное отличие от земной жизни, что не носишь здесь толстую одежду, только нижнее бельё... Дух, душа, Серебряная Нить, тело — из четырёх частей состоит человек, но глаз видит лишь тело... Понял, Друг мой?
- Теперь мне всё ясно. Но как защититься от нападений низших духов?
- Духовной силой и волей, развитыми на Земле. Если воля сильна и вера непоколебима, все духи будут изгнаны этой силой. Но достаточно малейшего сомнения или одного проблеска страха, чтобы призраки вновь приблизились.
- Прости моё непослушание, - попросил я, потупив голову, - и веди меня по своему усмотрению, Учитель.
- Тогда напряги волю и стремись к высотам. Летим, чтобы наверстать упущенное.
Он поднял плащ и взглянул на далекий источник света, время от времени мигавший средь звезд, в мерцании которых терялся спиральный путь духов. Словно невидимая магнитная сила подхватила нас, и мы снова взлетели.
- Благодать Божия действительно даровала тебе великий дар, Ти-Тониса. Спасибо нашему Отцу, Вечной Мудрости. Такого тонкого опыта не будет в твоей жизни. Встретиться с духом-покровителем и получить представление о тайнах иного мира можно только раз в жизни, при посвящении. После испытаний Великого Аскетизма, во время испытания могилой, в награду за устремление сознание впервые переносится на духовный уровень... Ты ещё встретишь меня в своих духовных путешествиях, но такой долгий опыт в иных мирах служит обучению и является прерогативой первого дня посвящения. Так открой глаза и обрати внимание на всё, а если есть вопросы, задай их, потому что такую возможность получишь только после смерти.
Мы достигли высоты, с которой я сорвался. Все выше и выше мы скользили по широкой Небесной дороге, так похожей на Млечный Путь. Стало светло, и духи вокруг уже не бродили, а летали, как и мы. Дорога светилась серебром, и другая сторона не темнела, а переливалась всеми цветами. Среди нисходящих духов почти не было путников: в основном, сияющие воинства спешили выполнить миссию на Земле. Светило всё ярче - чем выше, тем ослепительнее.
Стесняясь спросить, я опять вспомнил о теле, на этот раз без тоски. Хотелось кое-что выяснить. Сразу в душе громко прозвучал ответ Упарниссура:
- Вижу, о чём хочешь спросить. Как может твоё тело жить без воздуха и пищи неделю в гробу? На Земле есть многое, Друг, о чём люди понятия не имеют! Твои наставники научат тебя всему, поэтому остановлюсь на духовной стороне явления. Как животные долгие месяцы зимуют в норах с замедленным дыханием и без пищи, так и тело целомудренного человека переносит погребение заживо. Гроб - не главное; он нужен, прежде всего, для наблюдения за учеником. Только навык неофита в экстериоризации сознания важен. Тело со временем становится все более пригодным для духовных путешествий и экстаза. В таких случаях жизненные функции почти прекращаются: дыхание и сердце останавливаются - изредка можно почувствовать одно-двукратное еле заметное сердцебиение. Это состояние подобно смерти - с той разницей, что Серебряная Нить не перерезана, а только бесконечно растянута. Вот почему так много древних лам в монастырях... Во время полётов организм работает экономно, не подвержен суете дня, а сердце и лёгкие отдыхают. Время словно останавливается для неподвижного и, кажется, безжизненного тела, потому оно не стареет. В Бод-Юле вы практикуете полёты ежедневно, и продолжительность жизни в двести лет у вас не редкость.
Сияние стало таким ярким, что пришлось закрыть глаза. Мы замедлились, и когда я привык к свету, с удивлением заметил, что по обе стороны белой тропы простираются прекрасные зелёные холмы и цветущие луга. Цвета радуги во всё небо смешивались с потоками света, льющимися сверху. Воинства счастливых духов с сияющими лицами группами шли к большим мраморным воротам...
- Поразительно...- восхищенно воскликнул я.
- Здешние пейзажи - духовная субстанция земных деревьев, холмов и строений, и духи небесных кругов утончают и одухотворяют эту сияющую субстанцию, наполняя её собственной сущностью. Как вверху, так внизу, - запомни эту фразу, Ти-Тониса! Ваша Земля - лишь иллюзия, плотная, искажённая проекция реальности, которая ждет вас здесь... Мы прибыли. Позади три низших кольца с их двадцатью одной сферой. Это - врата в четвертое кольцо, твою родную сферу. Если поселишься здесь после успешной земной жизни, никогда не придётся воплощаться на Земле. Вечно вращающееся колесо акхора остановится для тебя. Милость Всевышнего вольёт в море воду из серебряного и золотого сосудов твоих. Отсюда вернёшься только для земной миссии, или чтобы вести отставших членов своей духовной семьи... Долог путь сюда, Ти-Тониса! С момента падения в древней Ассирии, где я был твоим другом, тебе пришлось во многих жизнях страдать, пока тебе, наконец, не позволили вернуться на родину! Долог путь падших духов в Небесный Чертог! Настолько долог в пространстве и времени, что Отец наш милосердно скрыл эту длительность завесой неведения. Пока землянин пройдёт множество духовных ступеней по пути освобождения от несовершенств и недостатков, пройдут бесчисленные века. Но коль времени нет, важно лишь то, что ведёт в Царство Мудрости. Остановка арвы, круговорота рождений, с земной точки зрения, - величайший дар милосердия. Поэтому всё, что надлежит тебе делать, - следовать Законам!
Он взмахнул белым плащом, и мы стремительно влетели в белые мраморные ворота. Мы неслись мимо полупрозрачных, переливавшихся всеми цветами радуги зданий, мимо сверкающих огромных гор, пока не увидели на вершине одной из них монастырь.
- Смотри! Небесный двойник Твердыни Гор, - воскликнул мой проводник, и я, зачарованный, оказался в монастырском дворе. - Каждый приходит после своей смерти туда, куда ему надлежит. Это - духовный образ нижней части вашего монастыря в Четвертом Кольце.
Всё было совсем как в Тампол-Бо-Ри! Но светоносность превосходила человеческое воображение! Далекий массив Канг-Чен-Дзо-На переливался тысячами цветов, и небесное сияние ещё более высоких сфер преломлялось на его белоснежных вершинах. Прозрачные стены монастыря, казалось, были из хрусталя и слюды, сквозь которые сиял свет Вечного Солнца. Давно умершие ламы, одетые как мой проводник, с улыбками приветствовали нас.
- Мы в седьмой сфере Четвёртого кольца!- Упарниссур повёл рукой вокруг. - Верхние этажи уходят в первую сферу пятого кольца, родину святых лам. Большинство духов-защитников - оттуда. Так что стремись дальше, Ти-Тониса, чтобы однажды попасть туда, и, может, Бог доверит тебе руководство человеческой душой. Пока твой дом на высшем уровне Четвертого Кольца.
Ламы в белых одеждах присоединились к нам. Встретили нас с огромной радостью, и я был счастлив найти среди них нескольких старых друзей, потерянных много жизней назад. Они рассказали мне, что это кольцо - место небесного посвящения, родина духов-учителей и целителей, а пятое, шестое и седьмое кольца - небесное жилище высших духов-покровителей и Владык Арвы, живущих в океане света Высшей Мудрости... Они провели меня сквозь светящиеся полупрозрачные стены. Всё - свет! Даже чёрные и серые скалы земные сверкали серебром. Моей кельей была просторная комната. Переступив её порог, я опустился на колени. Я был глубоко тронут. На стенах - картины лучших и самых человечных деяний моих прежних воплощений. Всё когда-либо сделанное добро я нашел здесь в виде картин, статуй или ароматных неувядающих цветов.
- Посмотри на другую стену, - повернулся ко мне Упарниссур, - и укрепи сердце! Здесь нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Поэтому увидишь там картины прошлого и будущего в земном понимании. Посмотри на них и утешься. Пусть страдания при их созерцании не отвратят тебя. Смотри! Последняя картина показывает твою смерть в глубокой старости, и торжественное прибытие в эту комнату. Сядь и посмотри картины грядущего из мках-хроники, в которой записано всё. Внимательно посмотри и запечатли в уме, потому что ты должен рассказать Первосвященнику, когда он спросит, историю своей жизни от рождения до смерти.
Они покинули светлую комнату, оставив меня одного. Я сел на пол, скрестив ноги, и стал рассматривать первую картину, изображавшую меня в детстве, спасавшего сломавшего ногу кианга. Следующая сцена показала меня в караване, когда у нас закончились продукты. Я отдал свою долю носильщикам, которые были слабее... Каждая из картин точно изображала соответствующее событие. Я видел себя одиноко молящимся Богу в комнате родительского дома, просившим о посвящении своей жизни Ему. Был показан момент прибытия в монастырь, и, конечно, сцена с отцом, воином Царства Дракона и спасшим меня Лхалу Ламой... Я понял, что каждая картина представляет важнейшее событие прошлого... На последней картине - большой Зал Обрядов, где меня кладут в гроб.
Затем я взглянул на другую стену, и сердце подпрыгнуло. Первая же сцена показала будущее: я, уже посвящённый лама, сидел с другими жрецами в большом зале первого этажа. Следующей картины я не понял. Это было так ужасно, что пришлось отвернуться. В горной деревне мы с Лхалу вошли в хижину. Деревня горела, чужие солдаты бегали по переулкам с поднятыми мечами. В дверях нам открылась картина: на полу мёртвый солдат, с ним рядом красивая молодая девушка, вниз лицом, с раной в спине. Волосы светлые, и она выглядела как дитя нашего народа...
Что это было? Чужеземные солдаты в Бод-Юле, чьи штормовые снежные горные хребты до сих пор отражали всех захватчиков? Затем ещё более странная картина: длинный ряд белых колонн в солнечной стране, которую я когда-то видел в видении. Люди в головных уборах с красными и белыми полосками, в цветных юбках, босые, рядом со мной - Лхалу Лама в полном облачении... Вдали - жёлтая пустыня с огромными пирамидами... Следующая картина: мы сидим в Зале Обрядов, но Верховный Жрец и Жрица кажутся меньше нынешних. Оба в великолепных одеждах, но лиц было не разглядеть, так как они как раз выходили из зала спиной ко мне... Я посмотрел на другие картины. Когда увидел последнюю, представлявшую мою смерть, сердце затрепетало. Я всё видел, все понимал, но не сцена смерти наполнила бесконечной тоской, а две предшествующие картины. После всей веры и чести, после всего - такие страдания... Я пал ниц и молился Вечной Любви, чтобы она защитила того, кого я так любил, и кто был мне всех ближе после родителей...
- Вставай, Ти-Тониса... - услышал я голос проводника. Я поднял полные слёз глаза и увидел, что небесные ламы стоят вокруг меня и смотрят на меня ободряюще, укрепляюще и утешающе.
- Поднимайся и не беспокойся. Не должно сомневаться в мудрых велениях Бога! Никто не может судить, почему судьба посылает то или иное. Ты видел своё будущее, но печальные события я сотру из твоей памяти, оставив только картину смерти. Приготовься, нам пора спускаться. Прошла неделя, и ламы на Земле уже собираются в зале, чтобы открыть твой гроб. Вот, Первосвященник идёт. Пора вернуться в тело...
Ламы в белых одеждах заботливо смотрели на меня и благословляли, возлагая руки на голову. Я оглядел небесный дом, стараясь запомнить прозрачные хрустальные скалы и радужные стены. Вернусь ли я когда-нибудь сюда?
- Крепче держись за мой плащ, - сказал Упарниссур. - Надо спешить, чтобы ты успел. Не бойся ослабления сознания, лишь так можешь вернуться в тело. Приготовься!...
В следующее мгновение мы полетели вниз со скоростью брошенного с вершины камня. Свет погас, снова окружила тьма, светились только небесные кольца надо мной. Затем их исчезающее сияние смешалось со светом звёзд, пока все не слилось в один вращающийся круг над головой, стремительно исчезавший вдали... Огненное кольцо приблизилось, вошло в тело, остановилось в центре мозга, и с громким треском взорвалось. Оглушённый и обессиленный, я вернулся из космоса...
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.167-184
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 8
Сквозь бессознательность пробился слабый огонёк. Словно кто-то позвал издали. Я снова провалился в небытие. Затем быстро очнулся. Почувствовал себя словно зажатым со всех сторон в узкой скалистой пещере, с чудовищной болью. Вдруг послышался голос:
- Открывай...
- Я узнал голос Великого Ламы. Я попытался открыть рот, чтобы рассказать о духовном путешествии, но не смог пошевелиться. Тело было твёрдым, только сознание постепенно прояснялось. Свинцово-тяжелые веки не шевелились. И тут, на пороге жизни и смерти, меня охватило знакомое оцепенение: губы приоткрылись, хотя точно не я ими управлял. Тихо и глухо, будто из могилы, я услышал собственные слова... Я подробно рассказал о своем духовном путешествии, с момента оставления тела до дня будущей смерти. Как на картинах Четвертого кольца, я опять видел прошлое и будущее...
Перед закрытыми глазами заплясали маленькие светлые круги. Должно быть, открыли крышку гроба. Верховный Жрец снял с меня плащ. Я хотел встать, но не мог шевельнуться, и, сосредоточившись на теле, в страхе обнаружил, что не дышу. Прошло довольно много времени, прежде чем грудь стала еле заметно подниматься, и в лёгкие словно вонзились сотни кинжалов... Кто-то коснулся головы и стал медленно ритмично шевелить моей челюстью. Горячая волна прошла по конечностям, я задышал ровнее. Наконец, едва заметное дыхание переросло в громкий хрип. Против воли открылись глаза: я понял, что полностью пришёл в сознание. Неизвестный лама медленно двигал моей челюстью.
Хоть я и задышал, мышцы лица были напряжены, даже руками не получалось пошевелить. При каждом вдохе в лёгких свистело, но так я хотя бы чувствовал себя живым. Первосвященник приблизился и трижды провёл пальцами вдоль тела. После третьего раза по телу разлилось приятное тепло, конечности напряглись, как при пробуждении. Лама отпустил челюсть и склонился к моему уху.
- Внимание!- прошептал он. - По приказу Первосвященника надо выпрыгнуть из гроба, одновременно коснувшись пола обеими ногами. Так докажешь владение телом после возвращения из бардо.
Я поднял руки и почувствовал, как в них вливается жизнь. Обеими руками я ухватился за край.
- Поднимайся!- услышал я приказ Ичкицу.
Сильно напрягшись, я выбросил себя из тесной темницы и вскочил на ноги. Пошатнулся, но не рухнул. Остатки силы воли удержали меня.
- Вернувшийся из могилы узнал свой истинный дом... - раздался хор лам, и их голоса наполнили зал.
- Встретивший Руководителя лицом к лицу готов вести других!
- Твёрдо восставший не падёт ни на Небе, ни на Земле!
Верховный Жрец поднял руку, во внезапной тишине раздался его ясный голос:
- Мир принесшему послание из Другого Мира. Смотри же! Даже твои небесные Учителя сочли тебя достойным посвящения, открыв врата родной тонкой сферы. Теперь, вернувшись на землю, усиль смирение, чтобы сверкание Иного Мира не вскружило тебе голову... Ляг в направлении, указанном стрелой, и закрой глаза...
Оглядевшись, я обнаружил большую белую стрелу, в виде мозаики вмурованную в каменный пол, остриём к трону. Всё ещё в белом, так как плащ пока не вернули, я бросился на землю. Краем глаза заметил, как Ичка спускается с трона с хлыстом в руке. Непонятно, зачем. Неделю заживо погребённый, я еле на ногах стоял! В следующий миг хлыст так впился в спину, что я дёрнулся. Я насчитал шесть ударов. На седьмом мозг отключился, и я почти не чувствовал боли.
- Ради смирения и послушания, ученик!- раздался голос Жрицы. - Будь готов претерпеть несправедливые страдания, заслужив награду...
- Встань, - мягко сказал Первосвященник. - Братья разделят твою боль, чтобы облегчить её тебе, - из чистого братского чувства.
Четыре младших ламы вышли вперед, сняли одежды и по очереди легли на стрелу под плеть Ички. Подошёл Лхалу и обработал кровоточащую спину ароматной мазью, данной Жрицей. Присутствовавший на церемонии бичевания Великий Лама взял с подлокотника трона новый плащ, подошёл и накинул мне на плечи.
- В награду за послушание прими цэн посвящения от Верховного Жреца. Береги и носи - с этого мгновения до смерти.
Надев теплый цэн из шерсти кианга, я отдал Лхалу плащ, полученный от Двух Сестёр.
- Ты у последней ступени посвящения - испытания огнем, - сказал Верховный Жрец. - Как начнётся Великий Молебен, вернусь...
Он повернулся, помог Жрице спуститься с трона, вывел её из зала. Мой Учитель подвёл меня к широкой каменной скамье напротив трона, на которой я сидел во время пира демонов.
- Великий Лама с Ичкой, - сказал он, - пошли в комнату Жрицы переодеться. Начнётся последний этап посвящения, Великий Молебен, на котором, как золото, огнём проверится твоё право присоединиться к нам. Но! Ты уже в ламской одежде...
Только сейчас я понял, что исполнение старой мечты близко. Благоговейно сложил руки для молитвы, но тут прозвучал гонг, и ламы бросились наземь. Мы с Лхалу последовали их примеру. Мы долго молились. Когда гонг прозвучал во второй раз, мы поднялись и направились к своим местам... Вошёл торжественно одетый Верховный Жрец. Вместо обычной одежды - в длинной безрукавой рубашке, почти полностью скрытой под плащом. Правая рука обнажена, и когда он поднял обе руки, широкий левый рукав тоже соскользнул до плеча. Нагрудник в форме полумесяца из тонкой вышитой стёганой ткани, расшитый золотом и серебром, сверкал драгоценными камнями. Вышитый пояс сзади подвязан двумя шелковыми платками, которые, как и плащ, спускались почти до пола. На голове небольшая круглая шапочка из овчины, с большим треугольным драгоценным камнем во лбу.
Платье Жрицы было ещё пышнее, изображая её путь. Ичкицу остановился у трона, Жрица осталась сидеть. На ней были не простые сандалии, как у Первосвященника, а серебряные туфли до щиколоток с открытыми носами, чтобы послушники могли целовать ноги в знак послушания. Богато украшенное нижнее платье напоминало рубашку Первосвященника, но для защиты от холода было подбито дублёной шкурой. Мантия с таинственными птицами, с почти четырехметровым шлейфом. Праздничные одежды символичны. Так, птицы на мантии означали страны своего обитания, которые Жрица посещала в духовных полётах. Воротник вышитой туники плотно прилегал к шее, причем внешний край с кружевной вышивкой был в виде воронки широким концом вверх. Край подола вышит кружевом. На голове венок из оливковых ветвей — дар Царей Юга, совершавших паломничество в монастырь. С ростом её знаний венок становился прекрасней.
Сопровождавшие жрецы пересекли большой храмовый зал, Ичкицу и Ичка остались на нижних ступенях трона. При звуке гонга мы низко поклонились, и Лхалу Лама шепнул не смотреть на них, пока не займут место на троне. Гонг прозвучал снова, его унесли. Пришёл Мастер Обрядов с двумя большими сосудами масла. Начался Великий Молебен. Первосвященник встал, воздел руки и произнес краткую молитву. Мы повторили за ним. Он сел и приказал один сосуд поставить перед ним, другой - перед Ичкой.
- Приготовься!- шепнул Лхалу. - Он вызовет, и ты попросишь разрешения символически продемонстрировать свои знания и способности всему человечеству... Готовься к Великому Лунг-гому. Собери силы и смотри на меня.
Первосвященник подозвал, я шагнул вперед.
- Возьми сосуд, ученик, испей воды духовной мудрости, чтобы твоё, добытое в трудах, знание стало полным.
- Я испил, Жрица подала свой сосуд.
- Возьми и испей воды ментальной мудрости, чтобы твои умственные и психические дары пришли к завершению.
Вернув ей сосуд, я вспомнил слова Лхалу Ламы. Сделал семь шагов к Первосвященнику и поклонился.
- Прошу Ваше Святейшество позволить явить знания не только монастырю, но всему человечеству. Прошу в знак искреннего желания служить не только святым обитателям Твердыни, но и всем ближним на Земле.
Великий Лама, глубоко задумавшись, смотрел сквозь меня. Слушал громкое моление хора лам. Спустя время велел Мастеру Обрядов снять с меня одеяние ламы.
Лхалу, стоя рядом, шёпотом велел встать на колени и сложить молитвенно руки. В этой позе я взошёл, вернее вскарабкался, по ступеням трона, чтобы поцеловать перстень Первосвященника и ногу Ички. Подъём на коленях был знаком высшего почтения, но очень сложным, и я сумел выполнить торжественно только потому, что Рам-Чен Лама хорошо обучил меня.
Когда губы коснулись ноги Ички и перстня Первосвященника, он встал и сказал:
- Этим обрядом я принимаю тебя в свои жрецы, Ти-Тониса Лама! Уже посвящённому, тебе предстоят два испытания: Великая Магия и Испытание Огнём. Они увенчают твоё посвящение. Вернись на место напротив статуи Святой Мудрости и прими аскетическую позу.
Неиспытанная ранее радость наполнила сердце. Верховный Жрец назвал меня ламой: сбылись мечты, всё, к чему я стремился столько лет! Долог был путь, суровы испытания, но они - ничто: этот день перевесил всё. Хорошо бы родители увидели меня в новом цэн среди посвящённых братьев!
Я вернулся на место в той же позе и принял нужное положение. Его не зря называли аскетическим: требовалась вся сила воли, чтобы не упасть. Лодыжки на бёдрах, бёдра под прямым углом к полу, опора на коленные чашечки, руки скрещены на груди. Таким образом, вес тела покоился на коленях и вывернутых ступнях.
Ичкицу осмотрел мою позу и подал знак:
- Как услышишь гонг, продемонстрируй труднейший прыжок Великой Магии. Приготовься...
Я почувствовал, что, если придётся ещё пробыть в этой позе, я растеряю все достижения, потому что готов уже был упасть. Слышал от Лхалу, что, как бы я ни сдал предыдущие экзамены, именно последний удостоверяет пригодность и мастерство. Я очень обрадовался, когда мой проводник встал слева от трона и зафиксировал взгляд на мне.
Удар гонга к подготовительным упражнениям; я принял позу лотоса. Однако это слабо утешило. Я знал, что поскольку Великий Лунг-гом был фактически магией, ибо человеческие мышцы вряд ли способны на такое, мне придётся прыгнуть выше, чем когда-либо. Я с мольбой смотрел на Лхалу и ждал. На следующем ударе гонга я выполнил обычную подготовку: повернулся вправо и влево, имитировал прыжки с толчком коленями. Затем собрал всю силу воли и, не теряя из виду взгляда Лхалу, с очередным ударом гонга взмыл ввысь. Уже в полёте я понял, что прыжок удался, ведь так высоко я никогда не взлетал. Я приземлился в позе лотоса на пол, спружинив ногами для смягчения удара.
Великий Лама протянул мне обе руки. Я вскочил и, с ноющими мышцами, тяжело дыша, медленно пошел к нему. Как добрался до его трона, он спустился и возложил мне руки на голову.
- Пусть душа твоя взлетит так же высоко, когда твой Учитель придёт за тобой в день смерти, чтобы отвести в твою вечную обитель...
- Достигни Небесного Кольца лам одним прыжком! - вторил хор. - Не соблазнись низшими сферами! Пусть Великая Мудрость ведёт тебя ныне и всегда!
- Сядь у нашего трона, - сказал Первосвященник, - и готовься к последнему испытанию посвящённого.
Я сел, прислонился к трону и стал ждать с замиранием сердца. Мастер Обрядов вышел вперёд и зажег масло в большом бронзовом котле в центре зала. Взметнулось пламя, сладкий аромат благовоний наполнил воздух. Лхалу сел рядом и склонился ко мне:
- Все мысли сосредоточь на огне, затем отпусти: пусть улетят, как стая птиц... Все братья будут смотреть в огонь и видеть то же видение, что Верховный Жрец. Приготовься, тебя спросят о видении, и Ичка запишет твои слова.
В зале церемоний стало тихо. Огонь горел равномерно, без треска и шипения, его сияние отражалось на гладко выбритых блестящих лицах лам, неотрывно смотревших на пламя. И мы с Учителем смотрели. Так мы сидели долго, пока, наконец, я не увидел пляшущие в отблесках огня картины... Нежный звук гонга вернул меня к действительности. Видения исчезли, только пламя трещало, отбрасывая призрачные тени на стены.
- Ну, что видел, Ти-Тониса Лама? - нарушил тишину голос Первосвященника. - Встань и сообщи нам всю правду.
Я поднялся и повернулся к трону.
- Не знаю, с чего начать, Отец, - прошептал я. - Видел ужасное. Подобное показал мне Руководитель в келье небесной Твердыни Гор при испытании погребением... Горящие дома, всё в огне. Сначала это смутило, ибо я считал, что при таких видениях всегда огненный фон. Но позже я выделил в бушующем пламени отдельные малые очаги... Казалось, я вижу горящие крыши домов…или монастырей? Потом - чужеземных солдат, бегавших туда-сюда, некоторые гнали перед собой жриц... Затем удар гонга нарушил чары, и странные жуткие картины исчезли.
Великий Лама озабоченно кивнул.
- Запиши его слова, Сестра, - попросил он Ичку, - и отметь, что его видение полностью совпадает с моим. Он обладает чудесными дарами, у него прекрасное будущее, что подтверждает и история жизни, открытая в гробовом испытании...
- А вы, мои истинные жрецы, - обратился он к собравшимся ламам, - что вы видели, из-за чего лица у вас так вытянулись?
- Мы видели то же самое, Отец, - почти в унисон ответили некоторые ламы.
- Горящие монастыри, бегущих жрецов...
- Дикая орда рубила народ мечами!
- Кровь, всюду кровь!- крикнул старший лама.
- Вы всё верно видели, братья, - сказал Великий Лама и поднялся. - И в металлическом шаре я всё время вижу эти ужасы. Великая опасность грозит стране и монастырям. До сих пор ни один враг не ступал на землю Бод-Юла, но кажется, судьба готова нанести жестокий удар нашему народу. Вы станете свидетелями великих перемен, но не бойтесь. Я мог бы рассказать вам гораздо больше, но вы бы не вынесли. Поэтому прошу лишь доверять Святой Мудрости и молить Его днём и ночью, чтобы ужасы продлились недолго.
Он воздел руки и долго молча молился. Никогда я не мог забыть этой сцены.
Спустя очень долгое время Первосвященник снова сел на трон и подозвал Лхалу.
- Подготовь его к последнему испытанию, благодарению Богу. Пусть жар Священного Пламени проникнет в его тело. И скажи ему, что после семи испытаний посвящённый должен пройти восьмое только своими силами...
Мастер Обрядов повесил над нашими головами длинную веревку и прикрепил к её концу железный крюк. Другой лама сначала пропустил веревку через два кольца окружностью в локоть, затем подтянул их к середине натянутой веревки. Два ламы схватили меня и перевернули вверх ногами. Они вставили мои ноги в кольца, и я повис. Мастер Обрядов потянул веревку на шкиве, и я оказался прямо над Священным Огнём. Все произошло так быстро, я глазом не моргнул. Итак, я повис вниз головой всего в полутора метрах от палящего жара.
- Истинный посвящённый сохраняет самообладание даже в самом трудном испытании, - бормотали сидящие полукругом ламы.
- Истинный посвящённый сохраняет достоинство и самообладание в любых обстоятельствах!
- Истинный посвящённый при угрозе большой опасности молится!
- Истинный посвящённый побеждает воду и огонь!
Я отвернул лицо от жара и сложил руки над головой. Максимально напряг колени и лодыжки, чтобы не упасть в огонь. Сверхчеловеческим усилием изгнал ощущение боли от железных колец, и стал молиться... С первыми словами молитвы два ламы встали и оттащили меня от огня, пока Мастер наматывал верёвку на шкив. Ламы вынули мои ноги из колец и поставили.
- Узри! И самое страшное испытание закончится, как только адепт соберёт все силы духа и попросит Бога о помощи, - сказал Верховный Жрец. - Пройдя Испытание Огнём, ты присоединился к Ордену Лам, дитя моё. Приветствую тебя как посвящённого, полностью готового Ламу Твердыни Гор. Согласно записям Жрицы, ты успешно прошёл все испытания, кроме гробового, не сумев детально описать историю своей жизни. Некоторые части будущего остались скрытыми от твоего умственного взора. Если бы ты рассказал нам о них, мы обучили бы тебя на Верховного Жреца, как Лхалу. Но всё же, ты на первом месте: твои товарищи достигнут твоего нынешнего уровня через много месяцев - или лет. Поэтому ты зачислен в Орден Учителей, где тебя ждут великие священные обязанности. Вы призваны передавать знания молодёжи не только в этой жизни, но и в будущих. Это поистине прекрасный и тяжкий труд, поручаю его тебе, потому что ты - провидец, и благодать Божия на тебе... Лхалу, как наступит ночь, отведи его наверх и покажи новую келью.
Вместе со Жрицей они встали и подали знак к Великому Молебну, который длился дольше всех церемоний, с четырёх до восьми дня, или, как сказали бы простые тибетцы, с часа зайца до часа овцы. Мы простёрлись перед статуей Мудрости и, подобно небесным духам, почтили Его бесчисленными молитвами.
Так, в 10355 году после затопления Атталана, плодородного континента, завершился последний день моего посвящения в Твердыне Гор. Никогда я не пожалел о выборе этого пути, потому что всегда чувствовал, что сам Бог ведёт меня Путем Стрелы, - я лишь следую Его Указам. Что знали мои несчастные собратья, живущие инстинктивной жизнью в долинах - в большом мире, как говорил мой бывший учитель, - об истинной жизни, достойной любых жертв? Что они знали о победе над собой, единственная награда в которой - величайший духовный опыт на Земле, встреча с Руководителем? Что знал томимый плотской жаждой кочевой народ об обитателях сфер, обители вечной жизни, страданий и благословений, где всё стократ живее земного? Верный выбор - Путь Стрелы вне мучений опасных горных склонов! Но я знал, что тяжкие удары двойного очищения весь мир обратят в один большой монастырь, и каждый будет стремиться к вершине, как мы в Твердыне. Благословенно имя Вечной Мудрости, что привела меня сюда, чтобы мы с братьями подготовили путь добрым людям будущего...
Лхалу Лама привел меня в комнату на первом этаже, где жили старшие посвящённые.
- Твоя келья здесь, - сказал он, показывая просторный замкан, - символ высшего плана. - Поскольку твой истинный дом в Четвёртом Небесном Кольце, и там твоё посмертное место, отныне эта келья - твоя по праву. Но жить здесь сможешь не раньше чем через семь лет, став старше и подтвердив жизнью своё право. А пока поживёшь с другими молодыми посвящёнными на первом этаже - не в старой келье, а в средней галерее для молодых лам.
Верхняя келья была гораздо просторнее. На полу толстый мат, плотный занавес у входа. Кроме каменной кровати, низкий письменный стол и подставка для папирусных свитков. Одна стена смотрела на юг, и сквозь крошечные окна, застеклённые маленькими, оправленными в свинец, хрустальными дисками, я видел большое ущелье и вершину Джомо-Ла-Ри...
- Здесь ты умрёшь, - сказал мой проводник. - Тело пролежит три дня, пока Первосвященник будет расспрашивать тебя о твоем состоянии в потустороннем мире. Здесь душа ближе к Богу и легче возвращается в тело после полётов. И отвечать Первосвященнику целых три дня здесь легче, чем на первом этаже или в дальней пещере. Потому мы уносим тело каждого брата в его верхнюю келью, где бы он ни умер... Выше нет ничего, на втором этаже - башня.
- В которой живут Верховный Жрец и Жрица?- спросил я благоговейно. - Да, башня предназначена Ичкицу, её южная часть - Ичке. Там они проводят вместе много ночей. Записывают всё происходящее с насельниками монастыря, включая неофитов, а также звёздные знаки в ночь посвящения. Эти записи очень ценны, на них основаны предсказания, которые дают ламы во дворе монастыря людям. В день посвящения неофита, и сегодня тоже, Великий Лама и Ичка бодрствуют до раннего утра. Осмотри хорошенько комнату. Сегодня будешь спать здесь по праву владельца. А пока спустимся в твой постоянный замкан, в котором будешь жить с завтрашнего дня.
Келья на первом этаже помещалась в центре широкой галереи, кхарлама, окружавшего подножье монастыря; окно - на южные горы. Эта келья, как и келья на западной стороне, в которой я провел первые ночи, тоже выходила в галерею. Шесть на четыре фута, немного просторнее предыдущей. Деревянный пол около фута высотой покрыт тонкой циновкой, и ничего, кроме большой каменной плиты, служившей кроватью или сиденьем. На входе - толстый занавес, сотканный в женском монастыре.
Затем Лхалу отвёл меня в закканг, комнату для собраний и трапезы. В центре - длинный низкий стол; ламы уже ели, мы присоединились. Мы сели на корточки. Я едва держался на ногах, потому что, как ни странно, не ел уже неделю. Но голод меня не мучил, или, скорее, не было желания есть. Я чувствовал себя легким как перышко, только сердце сильно билось при подъеме по лестнице.
- Ешь чуть-чуть, - предупредил мой проводник, когда мы сели, - немного чая с маслом и корня джумы... Завтра сможешь нормально позавтракать... После отдыхай весь день, но в полдень выйди во двор, там соберётся много селян, чтобы увидеть нового адепта... В таких случаях наш закон допускает их, мы только следим, чтобы любопытные не проникли в помещения. Может, ты заметил, что особый отряд следит за дорогой и горными тропами, ведущими к нам. Некоторые братья спускаются в долины, чтобы провести паломников. Теперь сосредоточься вот на чём. Завтра придут и злые духи в виде чернокнижников. В таких случаях мы не запрещаем окрестным нгагпа вход в монастырь. Лапо, бамо, мамо и другие прикованные к земле духи, которых вызывают колдуны для зла, придут с ними и тоже проникнут в наш чинтаньин... Однако не бойся их. После восьми испытаний они не властны над тобой. Рассмотри чернокнижников внимательно, чтобы узнать во время последующих поездок в окрестности. На занятиях часто о них говорят... Ну, отдохнув, как себя чувствуешь в новом ламском берчене?
Я отставил чашку и с сияющими глазами погладил новое одеяние.
- Я очень счастлив, и всё благодаря тебе, аку... Умоляю, в будущем будь рядом и позволь остаться твоим учеником и слугой.
- Глупости!- махнул он рукой. - Здесь мы все - братья, Ти-Тониса. Но рад слышать, что тебе здесь нравится, и что ты расположен ко мне. Чудесна и возвышенна жизнь в этом монастыре, хотя довольно сурова. Кое-кто из недавних посвящённых хотел бы уйти, монастырская жизнь им не по душе. Однако никто не уходит. Вечная тишина храма, память об испытаниях и возвышенных духовных переживаниях удерживают посвящённого в обетах до дня смерти... Вот и поели, пойдём в твою верхнюю келью, где проведёшь ночь. Завтра вернёшься на первый этаж... Обрати внимание на сны этой ночью. Первая ночь новопосвящённого ламы в верхнем этаже всегда знаменательна. Как правило, можно заглянуть далеко в будущее...
Он остановился перед входом, положил левую руку мне на плечо, правую, согнув в локте, на лоб. Этот жест любви глубоко тронул меня.
- Кале ю!- сказал он, улыбаясь. - Мир оставшемуся...
- Мир уходящему, - ответил я и положил руку ему на лоб. - Кале пхаб, Лхалу Лама...
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 8
Сквозь бессознательность пробился слабый огонёк. Словно кто-то позвал издали. Я снова провалился в небытие. Затем быстро очнулся. Почувствовал себя словно зажатым со всех сторон в узкой скалистой пещере, с чудовищной болью. Вдруг послышался голос:
- Открывай...
- Я узнал голос Великого Ламы. Я попытался открыть рот, чтобы рассказать о духовном путешествии, но не смог пошевелиться. Тело было твёрдым, только сознание постепенно прояснялось. Свинцово-тяжелые веки не шевелились. И тут, на пороге жизни и смерти, меня охватило знакомое оцепенение: губы приоткрылись, хотя точно не я ими управлял. Тихо и глухо, будто из могилы, я услышал собственные слова... Я подробно рассказал о своем духовном путешествии, с момента оставления тела до дня будущей смерти. Как на картинах Четвертого кольца, я опять видел прошлое и будущее...
Перед закрытыми глазами заплясали маленькие светлые круги. Должно быть, открыли крышку гроба. Верховный Жрец снял с меня плащ. Я хотел встать, но не мог шевельнуться, и, сосредоточившись на теле, в страхе обнаружил, что не дышу. Прошло довольно много времени, прежде чем грудь стала еле заметно подниматься, и в лёгкие словно вонзились сотни кинжалов... Кто-то коснулся головы и стал медленно ритмично шевелить моей челюстью. Горячая волна прошла по конечностям, я задышал ровнее. Наконец, едва заметное дыхание переросло в громкий хрип. Против воли открылись глаза: я понял, что полностью пришёл в сознание. Неизвестный лама медленно двигал моей челюстью.
Хоть я и задышал, мышцы лица были напряжены, даже руками не получалось пошевелить. При каждом вдохе в лёгких свистело, но так я хотя бы чувствовал себя живым. Первосвященник приблизился и трижды провёл пальцами вдоль тела. После третьего раза по телу разлилось приятное тепло, конечности напряглись, как при пробуждении. Лама отпустил челюсть и склонился к моему уху.
- Внимание!- прошептал он. - По приказу Первосвященника надо выпрыгнуть из гроба, одновременно коснувшись пола обеими ногами. Так докажешь владение телом после возвращения из бардо.
Я поднял руки и почувствовал, как в них вливается жизнь. Обеими руками я ухватился за край.
- Поднимайся!- услышал я приказ Ичкицу.
Сильно напрягшись, я выбросил себя из тесной темницы и вскочил на ноги. Пошатнулся, но не рухнул. Остатки силы воли удержали меня.
- Вернувшийся из могилы узнал свой истинный дом... - раздался хор лам, и их голоса наполнили зал.
- Встретивший Руководителя лицом к лицу готов вести других!
- Твёрдо восставший не падёт ни на Небе, ни на Земле!
Верховный Жрец поднял руку, во внезапной тишине раздался его ясный голос:
- Мир принесшему послание из Другого Мира. Смотри же! Даже твои небесные Учителя сочли тебя достойным посвящения, открыв врата родной тонкой сферы. Теперь, вернувшись на землю, усиль смирение, чтобы сверкание Иного Мира не вскружило тебе голову... Ляг в направлении, указанном стрелой, и закрой глаза...
Оглядевшись, я обнаружил большую белую стрелу, в виде мозаики вмурованную в каменный пол, остриём к трону. Всё ещё в белом, так как плащ пока не вернули, я бросился на землю. Краем глаза заметил, как Ичка спускается с трона с хлыстом в руке. Непонятно, зачем. Неделю заживо погребённый, я еле на ногах стоял! В следующий миг хлыст так впился в спину, что я дёрнулся. Я насчитал шесть ударов. На седьмом мозг отключился, и я почти не чувствовал боли.
- Ради смирения и послушания, ученик!- раздался голос Жрицы. - Будь готов претерпеть несправедливые страдания, заслужив награду...
- Встань, - мягко сказал Первосвященник. - Братья разделят твою боль, чтобы облегчить её тебе, - из чистого братского чувства.
Четыре младших ламы вышли вперед, сняли одежды и по очереди легли на стрелу под плеть Ички. Подошёл Лхалу и обработал кровоточащую спину ароматной мазью, данной Жрицей. Присутствовавший на церемонии бичевания Великий Лама взял с подлокотника трона новый плащ, подошёл и накинул мне на плечи.
- В награду за послушание прими цэн посвящения от Верховного Жреца. Береги и носи - с этого мгновения до смерти.
Надев теплый цэн из шерсти кианга, я отдал Лхалу плащ, полученный от Двух Сестёр.
- Ты у последней ступени посвящения - испытания огнем, - сказал Верховный Жрец. - Как начнётся Великий Молебен, вернусь...
Он повернулся, помог Жрице спуститься с трона, вывел её из зала. Мой Учитель подвёл меня к широкой каменной скамье напротив трона, на которой я сидел во время пира демонов.
- Великий Лама с Ичкой, - сказал он, - пошли в комнату Жрицы переодеться. Начнётся последний этап посвящения, Великий Молебен, на котором, как золото, огнём проверится твоё право присоединиться к нам. Но! Ты уже в ламской одежде...
Только сейчас я понял, что исполнение старой мечты близко. Благоговейно сложил руки для молитвы, но тут прозвучал гонг, и ламы бросились наземь. Мы с Лхалу последовали их примеру. Мы долго молились. Когда гонг прозвучал во второй раз, мы поднялись и направились к своим местам... Вошёл торжественно одетый Верховный Жрец. Вместо обычной одежды - в длинной безрукавой рубашке, почти полностью скрытой под плащом. Правая рука обнажена, и когда он поднял обе руки, широкий левый рукав тоже соскользнул до плеча. Нагрудник в форме полумесяца из тонкой вышитой стёганой ткани, расшитый золотом и серебром, сверкал драгоценными камнями. Вышитый пояс сзади подвязан двумя шелковыми платками, которые, как и плащ, спускались почти до пола. На голове небольшая круглая шапочка из овчины, с большим треугольным драгоценным камнем во лбу.
Платье Жрицы было ещё пышнее, изображая её путь. Ичкицу остановился у трона, Жрица осталась сидеть. На ней были не простые сандалии, как у Первосвященника, а серебряные туфли до щиколоток с открытыми носами, чтобы послушники могли целовать ноги в знак послушания. Богато украшенное нижнее платье напоминало рубашку Первосвященника, но для защиты от холода было подбито дублёной шкурой. Мантия с таинственными птицами, с почти четырехметровым шлейфом. Праздничные одежды символичны. Так, птицы на мантии означали страны своего обитания, которые Жрица посещала в духовных полётах. Воротник вышитой туники плотно прилегал к шее, причем внешний край с кружевной вышивкой был в виде воронки широким концом вверх. Край подола вышит кружевом. На голове венок из оливковых ветвей — дар Царей Юга, совершавших паломничество в монастырь. С ростом её знаний венок становился прекрасней.
Сопровождавшие жрецы пересекли большой храмовый зал, Ичкицу и Ичка остались на нижних ступенях трона. При звуке гонга мы низко поклонились, и Лхалу Лама шепнул не смотреть на них, пока не займут место на троне. Гонг прозвучал снова, его унесли. Пришёл Мастер Обрядов с двумя большими сосудами масла. Начался Великий Молебен. Первосвященник встал, воздел руки и произнес краткую молитву. Мы повторили за ним. Он сел и приказал один сосуд поставить перед ним, другой - перед Ичкой.
- Приготовься!- шепнул Лхалу. - Он вызовет, и ты попросишь разрешения символически продемонстрировать свои знания и способности всему человечеству... Готовься к Великому Лунг-гому. Собери силы и смотри на меня.
Первосвященник подозвал, я шагнул вперед.
- Возьми сосуд, ученик, испей воды духовной мудрости, чтобы твоё, добытое в трудах, знание стало полным.
- Я испил, Жрица подала свой сосуд.
- Возьми и испей воды ментальной мудрости, чтобы твои умственные и психические дары пришли к завершению.
Вернув ей сосуд, я вспомнил слова Лхалу Ламы. Сделал семь шагов к Первосвященнику и поклонился.
- Прошу Ваше Святейшество позволить явить знания не только монастырю, но всему человечеству. Прошу в знак искреннего желания служить не только святым обитателям Твердыни, но и всем ближним на Земле.
Великий Лама, глубоко задумавшись, смотрел сквозь меня. Слушал громкое моление хора лам. Спустя время велел Мастеру Обрядов снять с меня одеяние ламы.
Лхалу, стоя рядом, шёпотом велел встать на колени и сложить молитвенно руки. В этой позе я взошёл, вернее вскарабкался, по ступеням трона, чтобы поцеловать перстень Первосвященника и ногу Ички. Подъём на коленях был знаком высшего почтения, но очень сложным, и я сумел выполнить торжественно только потому, что Рам-Чен Лама хорошо обучил меня.
Когда губы коснулись ноги Ички и перстня Первосвященника, он встал и сказал:
- Этим обрядом я принимаю тебя в свои жрецы, Ти-Тониса Лама! Уже посвящённому, тебе предстоят два испытания: Великая Магия и Испытание Огнём. Они увенчают твоё посвящение. Вернись на место напротив статуи Святой Мудрости и прими аскетическую позу.
Неиспытанная ранее радость наполнила сердце. Верховный Жрец назвал меня ламой: сбылись мечты, всё, к чему я стремился столько лет! Долог был путь, суровы испытания, но они - ничто: этот день перевесил всё. Хорошо бы родители увидели меня в новом цэн среди посвящённых братьев!
Я вернулся на место в той же позе и принял нужное положение. Его не зря называли аскетическим: требовалась вся сила воли, чтобы не упасть. Лодыжки на бёдрах, бёдра под прямым углом к полу, опора на коленные чашечки, руки скрещены на груди. Таким образом, вес тела покоился на коленях и вывернутых ступнях.
Ичкицу осмотрел мою позу и подал знак:
- Как услышишь гонг, продемонстрируй труднейший прыжок Великой Магии. Приготовься...
Я почувствовал, что, если придётся ещё пробыть в этой позе, я растеряю все достижения, потому что готов уже был упасть. Слышал от Лхалу, что, как бы я ни сдал предыдущие экзамены, именно последний удостоверяет пригодность и мастерство. Я очень обрадовался, когда мой проводник встал слева от трона и зафиксировал взгляд на мне.
Удар гонга к подготовительным упражнениям; я принял позу лотоса. Однако это слабо утешило. Я знал, что поскольку Великий Лунг-гом был фактически магией, ибо человеческие мышцы вряд ли способны на такое, мне придётся прыгнуть выше, чем когда-либо. Я с мольбой смотрел на Лхалу и ждал. На следующем ударе гонга я выполнил обычную подготовку: повернулся вправо и влево, имитировал прыжки с толчком коленями. Затем собрал всю силу воли и, не теряя из виду взгляда Лхалу, с очередным ударом гонга взмыл ввысь. Уже в полёте я понял, что прыжок удался, ведь так высоко я никогда не взлетал. Я приземлился в позе лотоса на пол, спружинив ногами для смягчения удара.
Великий Лама протянул мне обе руки. Я вскочил и, с ноющими мышцами, тяжело дыша, медленно пошел к нему. Как добрался до его трона, он спустился и возложил мне руки на голову.
- Пусть душа твоя взлетит так же высоко, когда твой Учитель придёт за тобой в день смерти, чтобы отвести в твою вечную обитель...
- Достигни Небесного Кольца лам одним прыжком! - вторил хор. - Не соблазнись низшими сферами! Пусть Великая Мудрость ведёт тебя ныне и всегда!
- Сядь у нашего трона, - сказал Первосвященник, - и готовься к последнему испытанию посвящённого.
Я сел, прислонился к трону и стал ждать с замиранием сердца. Мастер Обрядов вышел вперёд и зажег масло в большом бронзовом котле в центре зала. Взметнулось пламя, сладкий аромат благовоний наполнил воздух. Лхалу сел рядом и склонился ко мне:
- Все мысли сосредоточь на огне, затем отпусти: пусть улетят, как стая птиц... Все братья будут смотреть в огонь и видеть то же видение, что Верховный Жрец. Приготовься, тебя спросят о видении, и Ичка запишет твои слова.
В зале церемоний стало тихо. Огонь горел равномерно, без треска и шипения, его сияние отражалось на гладко выбритых блестящих лицах лам, неотрывно смотревших на пламя. И мы с Учителем смотрели. Так мы сидели долго, пока, наконец, я не увидел пляшущие в отблесках огня картины... Нежный звук гонга вернул меня к действительности. Видения исчезли, только пламя трещало, отбрасывая призрачные тени на стены.
- Ну, что видел, Ти-Тониса Лама? - нарушил тишину голос Первосвященника. - Встань и сообщи нам всю правду.
Я поднялся и повернулся к трону.
- Не знаю, с чего начать, Отец, - прошептал я. - Видел ужасное. Подобное показал мне Руководитель в келье небесной Твердыни Гор при испытании погребением... Горящие дома, всё в огне. Сначала это смутило, ибо я считал, что при таких видениях всегда огненный фон. Но позже я выделил в бушующем пламени отдельные малые очаги... Казалось, я вижу горящие крыши домов…или монастырей? Потом - чужеземных солдат, бегавших туда-сюда, некоторые гнали перед собой жриц... Затем удар гонга нарушил чары, и странные жуткие картины исчезли.
Великий Лама озабоченно кивнул.
- Запиши его слова, Сестра, - попросил он Ичку, - и отметь, что его видение полностью совпадает с моим. Он обладает чудесными дарами, у него прекрасное будущее, что подтверждает и история жизни, открытая в гробовом испытании...
- А вы, мои истинные жрецы, - обратился он к собравшимся ламам, - что вы видели, из-за чего лица у вас так вытянулись?
- Мы видели то же самое, Отец, - почти в унисон ответили некоторые ламы.
- Горящие монастыри, бегущих жрецов...
- Дикая орда рубила народ мечами!
- Кровь, всюду кровь!- крикнул старший лама.
- Вы всё верно видели, братья, - сказал Великий Лама и поднялся. - И в металлическом шаре я всё время вижу эти ужасы. Великая опасность грозит стране и монастырям. До сих пор ни один враг не ступал на землю Бод-Юла, но кажется, судьба готова нанести жестокий удар нашему народу. Вы станете свидетелями великих перемен, но не бойтесь. Я мог бы рассказать вам гораздо больше, но вы бы не вынесли. Поэтому прошу лишь доверять Святой Мудрости и молить Его днём и ночью, чтобы ужасы продлились недолго.
Он воздел руки и долго молча молился. Никогда я не мог забыть этой сцены.
Спустя очень долгое время Первосвященник снова сел на трон и подозвал Лхалу.
- Подготовь его к последнему испытанию, благодарению Богу. Пусть жар Священного Пламени проникнет в его тело. И скажи ему, что после семи испытаний посвящённый должен пройти восьмое только своими силами...
Мастер Обрядов повесил над нашими головами длинную веревку и прикрепил к её концу железный крюк. Другой лама сначала пропустил веревку через два кольца окружностью в локоть, затем подтянул их к середине натянутой веревки. Два ламы схватили меня и перевернули вверх ногами. Они вставили мои ноги в кольца, и я повис. Мастер Обрядов потянул веревку на шкиве, и я оказался прямо над Священным Огнём. Все произошло так быстро, я глазом не моргнул. Итак, я повис вниз головой всего в полутора метрах от палящего жара.
- Истинный посвящённый сохраняет самообладание даже в самом трудном испытании, - бормотали сидящие полукругом ламы.
- Истинный посвящённый сохраняет достоинство и самообладание в любых обстоятельствах!
- Истинный посвящённый при угрозе большой опасности молится!
- Истинный посвящённый побеждает воду и огонь!
Я отвернул лицо от жара и сложил руки над головой. Максимально напряг колени и лодыжки, чтобы не упасть в огонь. Сверхчеловеческим усилием изгнал ощущение боли от железных колец, и стал молиться... С первыми словами молитвы два ламы встали и оттащили меня от огня, пока Мастер наматывал верёвку на шкив. Ламы вынули мои ноги из колец и поставили.
- Узри! И самое страшное испытание закончится, как только адепт соберёт все силы духа и попросит Бога о помощи, - сказал Верховный Жрец. - Пройдя Испытание Огнём, ты присоединился к Ордену Лам, дитя моё. Приветствую тебя как посвящённого, полностью готового Ламу Твердыни Гор. Согласно записям Жрицы, ты успешно прошёл все испытания, кроме гробового, не сумев детально описать историю своей жизни. Некоторые части будущего остались скрытыми от твоего умственного взора. Если бы ты рассказал нам о них, мы обучили бы тебя на Верховного Жреца, как Лхалу. Но всё же, ты на первом месте: твои товарищи достигнут твоего нынешнего уровня через много месяцев - или лет. Поэтому ты зачислен в Орден Учителей, где тебя ждут великие священные обязанности. Вы призваны передавать знания молодёжи не только в этой жизни, но и в будущих. Это поистине прекрасный и тяжкий труд, поручаю его тебе, потому что ты - провидец, и благодать Божия на тебе... Лхалу, как наступит ночь, отведи его наверх и покажи новую келью.
Вместе со Жрицей они встали и подали знак к Великому Молебну, который длился дольше всех церемоний, с четырёх до восьми дня, или, как сказали бы простые тибетцы, с часа зайца до часа овцы. Мы простёрлись перед статуей Мудрости и, подобно небесным духам, почтили Его бесчисленными молитвами.
Так, в 10355 году после затопления Атталана, плодородного континента, завершился последний день моего посвящения в Твердыне Гор. Никогда я не пожалел о выборе этого пути, потому что всегда чувствовал, что сам Бог ведёт меня Путем Стрелы, - я лишь следую Его Указам. Что знали мои несчастные собратья, живущие инстинктивной жизнью в долинах - в большом мире, как говорил мой бывший учитель, - об истинной жизни, достойной любых жертв? Что они знали о победе над собой, единственная награда в которой - величайший духовный опыт на Земле, встреча с Руководителем? Что знал томимый плотской жаждой кочевой народ об обитателях сфер, обители вечной жизни, страданий и благословений, где всё стократ живее земного? Верный выбор - Путь Стрелы вне мучений опасных горных склонов! Но я знал, что тяжкие удары двойного очищения весь мир обратят в один большой монастырь, и каждый будет стремиться к вершине, как мы в Твердыне. Благословенно имя Вечной Мудрости, что привела меня сюда, чтобы мы с братьями подготовили путь добрым людям будущего...
Лхалу Лама привел меня в комнату на первом этаже, где жили старшие посвящённые.
- Твоя келья здесь, - сказал он, показывая просторный замкан, - символ высшего плана. - Поскольку твой истинный дом в Четвёртом Небесном Кольце, и там твоё посмертное место, отныне эта келья - твоя по праву. Но жить здесь сможешь не раньше чем через семь лет, став старше и подтвердив жизнью своё право. А пока поживёшь с другими молодыми посвящёнными на первом этаже - не в старой келье, а в средней галерее для молодых лам.
Верхняя келья была гораздо просторнее. На полу толстый мат, плотный занавес у входа. Кроме каменной кровати, низкий письменный стол и подставка для папирусных свитков. Одна стена смотрела на юг, и сквозь крошечные окна, застеклённые маленькими, оправленными в свинец, хрустальными дисками, я видел большое ущелье и вершину Джомо-Ла-Ри...
- Здесь ты умрёшь, - сказал мой проводник. - Тело пролежит три дня, пока Первосвященник будет расспрашивать тебя о твоем состоянии в потустороннем мире. Здесь душа ближе к Богу и легче возвращается в тело после полётов. И отвечать Первосвященнику целых три дня здесь легче, чем на первом этаже или в дальней пещере. Потому мы уносим тело каждого брата в его верхнюю келью, где бы он ни умер... Выше нет ничего, на втором этаже - башня.
- В которой живут Верховный Жрец и Жрица?- спросил я благоговейно. - Да, башня предназначена Ичкицу, её южная часть - Ичке. Там они проводят вместе много ночей. Записывают всё происходящее с насельниками монастыря, включая неофитов, а также звёздные знаки в ночь посвящения. Эти записи очень ценны, на них основаны предсказания, которые дают ламы во дворе монастыря людям. В день посвящения неофита, и сегодня тоже, Великий Лама и Ичка бодрствуют до раннего утра. Осмотри хорошенько комнату. Сегодня будешь спать здесь по праву владельца. А пока спустимся в твой постоянный замкан, в котором будешь жить с завтрашнего дня.
Келья на первом этаже помещалась в центре широкой галереи, кхарлама, окружавшего подножье монастыря; окно - на южные горы. Эта келья, как и келья на западной стороне, в которой я провел первые ночи, тоже выходила в галерею. Шесть на четыре фута, немного просторнее предыдущей. Деревянный пол около фута высотой покрыт тонкой циновкой, и ничего, кроме большой каменной плиты, служившей кроватью или сиденьем. На входе - толстый занавес, сотканный в женском монастыре.
Затем Лхалу отвёл меня в закканг, комнату для собраний и трапезы. В центре - длинный низкий стол; ламы уже ели, мы присоединились. Мы сели на корточки. Я едва держался на ногах, потому что, как ни странно, не ел уже неделю. Но голод меня не мучил, или, скорее, не было желания есть. Я чувствовал себя легким как перышко, только сердце сильно билось при подъеме по лестнице.
- Ешь чуть-чуть, - предупредил мой проводник, когда мы сели, - немного чая с маслом и корня джумы... Завтра сможешь нормально позавтракать... После отдыхай весь день, но в полдень выйди во двор, там соберётся много селян, чтобы увидеть нового адепта... В таких случаях наш закон допускает их, мы только следим, чтобы любопытные не проникли в помещения. Может, ты заметил, что особый отряд следит за дорогой и горными тропами, ведущими к нам. Некоторые братья спускаются в долины, чтобы провести паломников. Теперь сосредоточься вот на чём. Завтра придут и злые духи в виде чернокнижников. В таких случаях мы не запрещаем окрестным нгагпа вход в монастырь. Лапо, бамо, мамо и другие прикованные к земле духи, которых вызывают колдуны для зла, придут с ними и тоже проникнут в наш чинтаньин... Однако не бойся их. После восьми испытаний они не властны над тобой. Рассмотри чернокнижников внимательно, чтобы узнать во время последующих поездок в окрестности. На занятиях часто о них говорят... Ну, отдохнув, как себя чувствуешь в новом ламском берчене?
Я отставил чашку и с сияющими глазами погладил новое одеяние.
- Я очень счастлив, и всё благодаря тебе, аку... Умоляю, в будущем будь рядом и позволь остаться твоим учеником и слугой.
- Глупости!- махнул он рукой. - Здесь мы все - братья, Ти-Тониса. Но рад слышать, что тебе здесь нравится, и что ты расположен ко мне. Чудесна и возвышенна жизнь в этом монастыре, хотя довольно сурова. Кое-кто из недавних посвящённых хотел бы уйти, монастырская жизнь им не по душе. Однако никто не уходит. Вечная тишина храма, память об испытаниях и возвышенных духовных переживаниях удерживают посвящённого в обетах до дня смерти... Вот и поели, пойдём в твою верхнюю келью, где проведёшь ночь. Завтра вернёшься на первый этаж... Обрати внимание на сны этой ночью. Первая ночь новопосвящённого ламы в верхнем этаже всегда знаменательна. Как правило, можно заглянуть далеко в будущее...
Он остановился перед входом, положил левую руку мне на плечо, правую, согнув в локте, на лоб. Этот жест любви глубоко тронул меня.
- Кале ю!- сказал он, улыбаясь. - Мир оставшемуся...
- Мир уходящему, - ответил я и положил руку ему на лоб. - Кале пхаб, Лхалу Лама...
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.185-205
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 9
Утром меня разбудили три барабанных удара. Я быстро спустился в гарба, большой монастырский двор, умыться родниковой водой. Потом сразу пошёл в келью нижнего этажа. После завтрака отдыхал до полудня. Послеполуденные часы прошли без особого внимания, так как я не знал никого из пришедших повидать нового посвящённого. Родная деревня слишком далеко, чтобы приехала мать. Две недели пути, так что новость о моем посвящении ещё не дошла. Я заметил, что посетители праздника посвящения были из окрестных деревень, простые долва. Они с колдунами пришли со страхом в глазах, скорее из суеверия, чем из благочестия, считая добрым предзнаменованием получить благословение нового посвящённого. Прежде чем люди по одному прошли передо мной, их предводитель выступил вперед и произнёс народную молитву.
- Мы всё время обращены к Тебе, возвышенный Создатель и Творец этого мира! Не оставь Твой народ без внимания, открой наши умы, чтобы мы лучше трудились на полях, чтоб росли урожаи и плодились животные. Это наше заветное желание, и вечно мы будем поклоняться Тебе! Мы в Твоих руках, поэтому просим у Тебя знания, чтобы извлечь пользу из земных жизней... Просвети разум своего молодого ламы дать людям мудрый совет..., - так по-детски молился в то время народ Бод-Юла.
В ту ночь я спал в обычной келье, а на следующее утро началась настоящая монастырская жизнь - ежедневные обряды, в которых мне, наконец, разрешили участвовать. В первые недели я чувствовал себя словно вернувшимся после долгого отсутствия в родительский дом. Тяготы строгой аскетической жизни меня не трогали, после трудности и быстрой смены испытаний обычные дни наполняли тело и душу миром. Чудесные уроки Первосвященника, Лхалу и старших лам сильно углубили наше духовное понимание.
По утрам мы вставали по сигналу через час после рассвета. Трижды гремели барабаны размером с гонги, нарушая ночную тишину. Все вставали и шли в монастырский двор умыться в роднике или в вытекавшем из него маленьком ручейке. Затем возвращались в кельи молиться в течение часа. Потом шли в комнату собраний (она же столовая), садились вкруг длинного, примерно по колено высотой, стола, ели ячменную кашу и пили чай с маслом. Все завтракали здесь, кроме больных, которым еду приносили в кельи. После мы собирались в храме, где Первосвященник приветствовал нас и проповедовал о морали и вере. Мы, одетые поверх цэн в плащи из шерсти киангов, садились скрестив ноги на пол и каменные скамьи.
В центре зала горел священный огонь, над которым я проходил последнее испытание. Входила Жрица, в молчаливом благоговении становилась, протянув к огню руки. В такие минуты весь монастырь находился под властью какого-то странного мистического воздействия. Солнце светило сквозь хрустальные окна и отверстия, оклеенные цветными прозрачными листами папируса. Священный огонь пылал в центре зала в большой бронзовой урне, в полумраке его пламя освещало наши лица. Ичка сыпала благовония на угли, чтобы перебить запах горящего масла. Сквозь её одежду просвечивал огонь. Она казалась существом другого мира, мы благоговели перед ней. Богато вышитая белая мантия и воронкообразный кружевной воротник, словно огненные крылья, светились ореолом, когда пламя вспыхивало от благовоний. Жрица поворачивалась спиной к залу, сбросив белую мантию на руки Мастеру Обрядов. Спускалась с трона в центр зала, бросала на угли сушеные лепестки дикой розы, семена земляники и миндальную скорлупу. Сладкий дурманящий аромат наполнял зал, наполнял лёгкие и клонил в сон. Такое притупление физических чувств было необходимо для развития мистической жизни. Жрица снова поднималась на трон, склонялась головой к высокой спинке. Все засыпали, кроме Великого Ламы. Он отвечал за наше здоровье, следя, чтобы с нами ничего не случилось...
Но только поверхностному наблюдателю мы казались спящими, ибо это состояние было поистине возвышенным переживанием. Народ Дракона пытается войти в подобное состояние с помощью опиума, который, однако, сильно вредит телу и нервной системе и отравляет душу. От одного из учителей, Ламы По-Транга, мы узнали, что наркоманы после смерти впадают в состояние полной прострации в больницах низших сфер, и часто лишь спустя века вновь пробуждаются под бережным уходом духовных врачей. Когда приходит срок нового воплощения, эти несчастные души возрождаются на земле и живут в более тяжёлых условиях. Сноподобное состояние, в котором мы пребывали каждое утро в большом чанге, не было экстериоризацией. Скорее, это был особый экстаз, в котором особенно нуждались младшие посвящённые, чтобы полученные видения стояли перед их глазами весь день. Конечно, каждый ощущал его в соответствии с физическим и психическим состоянием. Оно продолжалось с двух до трёх дня.
Солнце уже стояло высоко, когда огненный транс подходил к концу. Одним движением Верховный Жрец будил всех, кроме Жрицы. Мы расходились по кельям. Там глубоко медитировали до четырёх часов. В это время Великий Лама посылал дух Ички на дальние расстояния. В монастыре царила глубокая тишина. Каждый сидел у себя. В седьмом часу, перед самым заходом солнца, молодые посвящённые покидали чинтаньин для сбора целебных трав на окрестных лугах и полянах. При этом мы знакомились с основными лекарственными растениями от многих болезней. Не зря так ценились целебные травы Бод-Юла: наши караваны везли много тюков в Восточную Гьянакскую империю народу Дракона, в Гьягар на юге, и даже в далёкие южные страны. Во время сбора трав мы ни минуты не отдыхали. Никогда не ходили группами, у каждого были свой участок и своя дорога. Многие из нас летом, оставшись без присмотра, ложились на травку, что, конечно, было запрещено, и Верховный Жрец всегда видел такие нарушения. У него была поразительная способность духовного перемещения в любое время, и его дух знал, видел и слышал всё, что хотел.
Вслед за новопосвящёнными выходили ламы из келий верхнего этажа. Молодёжь оставалась в горах до часа дня, потом следовал утомительный лайгьен, подъем в монастырь. Сразу по прибытии мы собирались в закканге на обед. Обед всегда простой, из двух блюд. Разговаривать можно, только поев. На еду отводилось мало времени, приходилось есть молча, чтобы не оставлять тарелки наполовину полными.
После второй трапезы Первосвященник обучал новичков посылке сознания. Это очень трудное в освоении искусство напоминало испытание гробом, с той разницей, что душа, покидая тело, подчинялась только земному проводнику, Ичкицу, посещала различные места на земле и выполняла там задания, о чем посвящённый должен был точно сообщить после пробуждения. Поистине, пхои-мон-да - или пхо-ба, как его ошибочно назвали в поздние века, - была одной из самых сложных практик. Кто мог после пятилетнего обучения хоть на полчаса покинуть тело, считался необычайно сильным и продвинутым. Днём духовные путешествия осваивали новички. Утренние часы до завтрака много лучше, так как днём излучение звезд менялось, и часто случалась одержимость. Но новые посвящённые должны были овладеть искусством в самых тяжелых условиях, и в таких случаях духовная сила Первосвященника укрепляла их энергии. Позднее они тоже практиковали пхои-мон-да до полудня.
В середине дня старшие Ламы снова вели нас в горы. Здесь нас обучали искусству создания Великого Внутреннего Жара -Тумо. Эти упражнения были значительно легче, хотя и не всегда успешны. Часто бродившие вокруг злые духи земного плана овладевали новичками. Но учитель замечал это мгновенно и сообщал Первосвященнику и Жрице, которые изгоняли духов с помощью определенного ритуала.
Мы возвращались в кельи поздно, около полуночи. Но Ичка или её посланцы будили нас, чтобы испытать послушание новых посвящённых. В таких случаях приходилось сразу покинуть монастырь для выполнения поручения, никогда не уходя слишком далеко, оставаясь поблизости. Чтобы снова и снова доказывать свое мужество и присутствие духа даже после посвящения, мы должны были идти в темноте при лунном свете к близлежащему перевалу, скале или долине. Часто ночной путник срывался с высоких скал и насмерть разбивался. Нам не разрешали спасать такого несчастного, говоря, что он не достоин пребывания среди истинных бесстрашных посвящённых.
В общих чертах, так шли дни в монастыре Тампол-Бо-Ри.
Никогда не забуду первый урок Тумо. Я как заворожённый смотрел, когда Ламы делали его. Это искусство было первым практичным навыком, полезным в борьбе с приближавшимися суровыми холодами. Я вспомнил, как долго Рам-Чен Лама сидел на камнях под Джомо-Лун-Гам в тонком тканом плаще, не чуя жестокого холода. Даже снег вокруг него таял. Первый урок вел старший лама по имени Чан-Дуг-Са.
- Тумо надо практиковать в горах, - сказал он, взобравшись на большой камень, - потому что молодой лама непосредственно соприкоснётся с Природой, только когда воздух будет беспрепятственно овевать его тело. Вы должны чувствовать себя в свободном пространстве, где только стихии - ваши товарищи. Сосредоточенное созерцание скал, лицом к снежным вершинам, сильно повлияет на вас, Братья мои. Каждый пусть сядет на плоский камень за скалой, чтобы не видеть и не мешать друг другу. Мы сейчас там, где ветры с вершин дуют прямо в лицо. Это необходимо, чтобы вы сперва замёрзли и почувствовали, что телесного тепла недостаточно... Выполняйте ритмично Дыхание Сосуда1... Вид скал и камней должен вызывать в вас чувство тепла. Руки на коленях, ноги скрестить, но не сидеть на пятках...
Я ужасно замерз, ещё потный после утомительного подъема, но, следуя инструкциям, в глубокой медитации смотрел на противоположную скалу, и ощущение холода мгновенно исчезло.
- Теперь слушайте внимательно... - послышался голос Чан-Дуг-Са Ламы из-за камня, у которого я сидел. - Попробуйте сконцентрироваться...не на порождении жара, а на единении с бесконечным. Жар - лишь вторичный эффект. Медитация в этом случае довольно проста. Сами горы возвышают мышление, направляя к небу. Теперь представьте ваш духовный идеал — нашего Верховного Жреца. Стремитесь к нему всеми силами, чтобы стать как он! Стремитесь всей душой, возвысьтесь до него.
В мощном устремлении силы мои возросли, тёплая волна прошла по телу, от усилия я стал потеть. Позже мы узнали, что невозможно простыть при таких упражнениях. Надо только контролировать ум, чтобы вовремя прекратить порождение духовного огня. Для этого нужно отделить образное представление от связанных с ним мыслей, что, безусловно, было самой сложной частью упражнения. Вот почему молодым начинающим требовался учитель, который следил за ними и знал, как долго может длиться процесс... Сосредоточение на Великом Идеале означало не только представление его облика, но запечатление его в мыслях. Сидя на земле, мы чувствовали, что должны подняться к нему. Однако это было невозможно, так как мы были привязаны к телам, и на сознание влиял сильный холод. Умственное усилие требовало необычайной нервной силы, которая в основном превращалась во Внутренний Огонь. Наш учитель уделял большое внимание подготовительным дыхательным упражнениям.
- Вы должны сознательным усилием задерживать дыхание, - говорил он, - чтобы ваши душевные силы оставались на своих местах, в сердце и в нервных центрах. Нужно не только понять действие тонкого огня души, но преобразовать его во внутренний опыт. Лучше начать с Девяти Дыханий2. Вдохните три раза глубоко правой ноздрёй, медленно поворачивая голову справа налево. Затем три глубоких вдоха левой ноздрёй, поворачивая голову слева направо. Затем трижды обеими ноздрями, голова неподвижна. Вдыхайте равномерно, чуть слышно... Повторите цикл трижды, обращая внимание на время задержки дыхания. Ритм: восемь - тридцать два - шестнадцать. Время надо чувствовать, потому что считать в уме - значит думать... Повторяю: для контроля дыхания сосредоточьтесь на противоположной скале, представьте, что вы едины с ней и бесконечностью. Вы заметите, что концентрация в процессе дыхательных упражнений постепенно ослабевает. В третьем цикле мозг станет как чистый лист... В таком состоянии долго смотрите на противоположную стену, как бы не видя ее. Как только на скале появится образ вашего идеала, прекратите дыхательное упражнение и всеми силами пытайтесь подняться к нему, объединиться с ним.
Мы усердно и изнурительно практиковали много месяцев, пока не научились разжигать огонь души так, что больше не чувствовали холода. Когда Великий Огонь стал согревать нас на первом цикле, нам разрешили упражняться в кельях. Учителя не зря придавали такое большое значение овладению Тумо: ламы создавали „внутреннее отопление " монастырей. Замёрзнув в кельях, мы просто генерировали Тумо, и сразу согревались. Когда лама мог создавать Внутренний Огонь в келье, начинал практиковать его возжжение в членах: в руках, затем в ногах или в другой части тела. Эта практика была очень важна в магнетизации больных...
Образ жизни и обряды посвящённых лам благотворно действовали на мой ум и дали мне духовный покой. Миряне, высокородные чужеземные принцы и разодетые послы, почти ежегодно посещавшие монастырь, чтобы выслушать предсказания Первосвященника, вероятно, с содроганием думали о нашей скучной аскетичной жизни в мрачных каменных стенах. Они считали, что наше безрадостное существование состоит из непрерывного бормотания монотонных молитв и пустых религиозных ритуалов. Как неправы были эти сыны мира, как сильно заблуждались! Им и не снился истинный смысл жизни в горных монастырях Бод-Юла! Они понятия не имели, что мы не просто верили в иную жизнь, но ежедневно непосредственно соприкасались с ней. Что они знали о чудесных полётах, когда дух наш, пока тело лежало в келье, покидал земную оболочку, и через горы, реки и моря летал не только по нашим горам, но и в далекие страны? Ибо Бод-Юл был Крышей Мира, хранилищем духовных знаний, и владел системой передачи мыслей между странами посредством полетов сознания - такой совершенной и быстрой, что находящееся в упадке человечество вряд ли приблизится к ней и через две тысячи лет. Ради этого стоило спать на каменных скамьях в темных холодных кельях.
«Все зависит только от точки зрения», - говорили мои учителя, и как они были правы! Способные в духе созерцать чудеса далеких стран и услаждавшие ментальное зрение прекрасными необычными пейзажами за тысячи миль, не чуяли твердости каменного ложа. А что до холода, мы в любой момент могли прекратить его, породив Внутренний Огонь. Поэтому каждый мой день в Твердыне был прекрасен и возвышен...
Для нас, посвященных Пути Стрелы, утренние уроки Великого Ламы и дневные - других учителей, были не пустыми банальностями, а практичными наставлениями, углублявшими духовное знание и развивавшими орган души для поддержания связи с высшими сферами и духами-покровителями. Никогда не забуду глубокого впечатления от первой речи Ичкицу следующим за моим посвящением утром, когда желавшие видеть новопосвященного разошлись.
- Братья мои! - обратился он к нам со ступеней трона. - Вчера жители долин позвали Ти-Тониса Ламу, нашего самого юного посвящённого, чтобы он по древнему обычаю благословил их. У этого обряда глубокое значение. Как вы знаете, неофит, успешно прошедший все испытания, обретает милость Всевышнего, и потому его благословения исполняются для всех, на кого он обратит благосклонность Бога... И все же скажу: вы даже не представляете, какой властью обладаете над собой и ближними по благодати Святой Мудрости. Если продолжите следовать путём воздержания и самодисциплины, которые принесут неувядающие цветы - представьте только, сколько добра сотворится через вас окружающим! Когда, забыв себя, вы дышите молитвой и просите у Святой Мудрости разрешения - если Ей угодно - передать другим вибрации Её Благодати, собранные в ваших душах, в виде благословений, вас поистине можно назвать сынами Блага. Действительно, велика сила Отражённой Благодати. Потому накапливайте её в себе, наполняйте ею ваши души! И тогда, после долгого поста и воздержания, если почувствуете, что в вас накопилось большое количество животворящей божественной силы, протяните руки и пошлите её своим ближним, слепо бредущим по жизни не видя света. Тогда соберите силу и направьте во Имя Божие нуждающимся в благословении, и Его Сила мгновенно превратит посланную вами благодать в благословение. Самоотречение и пост пусть не пугают вас. Дух правит телом, не тело духом. Увеличивая аскетизмом психическую чувствительность, сможете посылать больше волн благодати. Благословение и Благодать! Благодать и Благословение! Они суть одно, братья мои, ибо благословение Божества суть благодать, и если благодать на вас, вы благословенны. И я благословляю вас - вы знаете - от всего сердца. Пусть Святая Мудрость укрепит вас в воздержанной целомудренной жизни, пусть окутает лучами бесконечной благодати, чтобы вы, ликуя, передали её в души других!
Так учил нас Верховный Жрец по утрам в Огненном Экстазе, как называли мы ритуал сосредоточения на огне. Но и Лхалу Лама учил нас после захода солнца. Каждое его слово живо в моей душе. Мы сидели полукругом в нижнем зале собраний, он стоял посередине и учил младших посвящённых овладению инстинктами тела.
В первый месяц после моего посвящения произошло вот что. Учебный материал становился все обширней, каждый месяц новый лама приходил учить нас. Итак, мы сидели полукругом на циновке, и Лхалу Лама обратился к нам:
- Победите ваши желания, братья, тогда быстро продвинетесь. Душа даёт жизнь, не тело, ибо оно - лишь пустая оболочка. Борьба между телом и душой - символ борьбы между добром и злом. Видимое тело требует исполнения своих желаний. Если невидимая душа слаба, она уступает ему. Научитесь отличать пустые желания от действительно необходимых телу вещей и чувств, чтобы оно было достойной оболочкой, благородным одеянием души, сущность которой - дух - вечен. Желание тела ограничено во времени. Просто не думайте о теле. Не давайте телу управлять вами, обуздывайте его, управляйте, чтобы шло лишь в нужном вам направлении. И оно постепенно станет добрым мулом, послушным без понукания и хлыста. Победоносной волей вы трансмутируете жизненные силы в высшие вибрации для благородных целей. Будьте бдительны и смотрите за телом, чтобы вовремя обуздать его. Будьте в каком-то смысле учителями ему, ибо оно, поистине, слуга души, хоть и ненадолго. Кто повелевает слугой не железной рукой, а мягко управляет с уравновешенным умом, тот, поистине, учитель своему слуге! Дисциплинируйте тело и не позволяйте страстям терзать его. Не жалейте его для его же пользы. Разве хирург жалеет пациента, вскрывая плоть? Или отец плачет вместе с ребенком, наказывая его? Поэтому старайтесь править телом бережно-мудро. Без мучений, само - пусть повинуется вашей высшей воле. Это особенно касается Священного Змея, о котором вы уже слышали. Ибо телесные вожделения одолевают слабых. Никакое страдание не победит мужчину скорее чувственной страсти, превращающей его в раба тела. Итак, если хотите освободиться от него, презирайте, но не напоказ, иначе тело победит, запутав в паутине всё более сильных страстей. Тогда отвернитесь от него, как от недостойного поединка противника. Научитесь справляться с ним очень быстро. Сможете восходить Путём Стрелы, когда осознаете, что ваш слуга — тело — ваш помощник.
Ежедневное обучение состояло как из таких уроков, так и из практики: пхои-мон-да, тумо, лунг-гом, таких ветвей Тайного Искусства как астрология, оккультная история и медицина.
К концу первого года мы освоили создание Внутреннего Огня и духовные полёты. Последние всегда проходили с помощью Первосвященника, но позже, по его приказу, мы должны были действовать самостоятельно. Это происходило следующим образом. Выдержав пост два дня в неделю, мы ложились на каменное ложе и произносили подготовительную молитву: «Святая Мудрость и Высшие Руководители! Откройте духовные каналы моего сознания. Дайте способность видеть всё видимое и вещественное в его божественном аспекте. Пусть каждая частица моего покоящегося тела и парящей души наполнятся вашей силой. Дайте бдительность и силу преодолеть соблазны завораживающих видений... Пусть моё сознание станет чистым светом. Пусть все мои силы сольются с силой Святой Троицы. Пусть дух легко покинет тело и чётко следует указам Верховного Жреца!»
Затем мы накрывались плащами и выполняли семь серий дыхательных упражнений. В первой серии - попеременно через левую и правую ноздри, во второй и третьей - обеими, задерживая дыхание вчетверо дольше вдоха и в семь раз дольше выдоха. В третьей - дышали на шестнадцать-шестьдесят четыре-тридцать два сердцебиения. Ум пустел, сознание слабело. Как в испытании склепом, душа постепенно отделялась от тела, с той разницей, что мы находились под духовным руководством Верховного Жреца...
Жрица была первооткрывательницей Знания, остриём копья науки, всевидящим оком монастыря. Часто Великий Лама посылал её дух в дальние области, где она понемногу собирала ценные знания о других мирах и записывала в монастырской хронике. Потому Бод-Юл стал хранилищем знаний и настоящим домом всех земных и магических наук. В духовных путешествиях Жрица исследовала также политическое и военное положение чужих царств. Поэтому цари и принцы, по древнему обычаю, приезжали в монастырь и за подношение узнавали от Первосвященника, откуда, где и когда нужно ждать нападения врагов. Деньги шли на содержание монастырей, у которых, кроме вступительных взносов выдержавших испытания неофитов, особого дохода не было. Некоторые правители дальних стран платили огромные суммы за такие сообщения. По этому поводу приходили и гьянакцы, чьи солдаты напали на меня. Когда у Жрицы не было такого поручения, Первосвященник посылал её дух в чужие монастыри узнать их тайны и проверить соблюдение монастырских правил. Поэтому над входом в монастыри были бюсты или головы жриц с выступающим золотым воротником и мужские фигуры, пронзающие эти головы копьём. Это символизировало изгнание чужих жриц, чтоб и духа их не было. К несчастью, монастыри часто воевали друг с другом, и это, как мы узнали позже, должно было потом стать причиной кармического наказания Бод-Юла...
Если речь шла не о сборе духовных знаний или информации, а о доставке на большие расстояния письма, небольшой посылки или легкого груза, - в общем, если не было нужды в полете сознания, - Верховный Жрец посылал так называемых Лунг-гом-па. Лунг-гом, великий скользящий шаг или быстрый шаг, требовал особой подготовки. Поэтому мы с юности практиковали прыжки Лунг-гом, взлетая из положения сидя на 6-7 футов. Этого невероятного напряжения мышц, уже железных от лазания по горам, всё же недостаточно было для быстрого шага. Лунг-гом-па могли без отдыха пробежать четыреста - пятьсот миль, скользя, не ускоряясь, со скоростью лошадиного галопа. Такие бегуны пользовались полным доверием Великого Жреца, как Лхалу и два других ламы нашего монастыря. Дух Великого Ламы все время сопровождал и укреплял скользящего вестника. Именно так свершалось сверхъестественное. Одновременно могли бежать двое, так как Ичка могла сопровождать второго, но правила нашего монастыря запрещали такое. Кто-то один, Первосвященник или Ичка, должны были остаться, чтобы следить за монастырской жизнью. Поэтому обычно Первосвященник мысленно следовал за Лунг-гом-ламой, если только не поручал Жрице.
Гонец никогда не отправлялся в путь по своей воле, так как не смог бы вынести сверхчеловеческую скорость. Перед его выходом все жители монастыря собирались на общую молитву. После Верховный Жрец выбирал наиболее подходящего для поручения.
Его готовили к великому путешествию в Зале Обрядов. Он засыпал стоя. Засыпая, помнил лишь, что Жрица сменила его плащ на Лунг-гом-цэн, предназначенный только для этой цели и скроенный полукругом. На шее была большая металлическая застежка, которой должен был коснуться Великий Лама. Прикосновение означало одобрение. Жрица вкладывала в руки ламы цветок. Лама выходил в монастырский двор, и Первосвященник магнетизировал его. Использовался Великий Магнетизм, обычно применявшийся для мгновенного исцеления или передачи мыслей гипнотизируемому. Лунг-гом-лама опускал голову и медленно размеренно покидал кхарлам. Походкой сомнамбулы он поднимался в гору к окнам комнаты Верховного Жреца и ждал, пока тот не заснёт. И тут начинался быстрый шаг. Здесь я вернусь к моменту, когда лама стоял перед Первосвященником в Зале Обрядов. Именно тогда Великий Лама вкладывал в его ум мысли - не путём внушения, переносом. И он впадал в состояние между сном и бодрствованием, ближе к сну наяву. При получении Великого Приказа по телу пробегала дрожь.
Скользящий гонец никогда не знал, зачем и куда идёт. Например, ему было приказано: «Иди прямо в указанном направлении, пока ноги не начнут уставать. В седьмом часу дня развернись и вернись тем же путем». Это было нужно, чтобы ламы других монастырей не отвлекли такого гонца, нарушив его состояние. И поскольку он шёл не по своей воле, а по воле Первосвященника, другие монастыри не могли повлиять на него. Итак, это был особый вид бессознательного состояния. Лама не знал, что делает: не видел дороги, механически шел вперёд длинными ровными шагами, зафиксировав неподвижный взгляд на точке на горизонте или далекой вершине.
По возвращении Великий Лама будил его и посылал к большой скале в монастырском дворе, чтобы свежий воздух привёл его в чувство. И только тогда он чувствовал страшную усталость. Хотя он назывался Лунг-гом-па, он не парил в воздухе, хотя так издалека казалось. Его ноги всегда касались земли всей стопой, отчего походка походила на движение призрака. Он мог перепрыгивать через широкие пропасти, даже скользить по воде, хотя в этом случае духовная энергия действовала не всегда совершенно. Если местность менялась, если приходилось пересекать реки, пропасти или другие препятствия, Первосвященник должен был сопровождать ламу на каждом шагу и следовать за ним от селения к селению, пока не прибудет к месту назначения.
Существовало два типа полетов сознания. Обычная пхои-мон-да, о которой я уже говорил, когда душа движется без тела. Поскольку тело оставлено, оно не видно и не может быть видимым, ибо движется дух живого человека. Другой вид очень редок, потому что дух берет с собой тело. Обученный лама мог только что лежать в келье - и в следующее мгновение бесследно исчезнуть. Взяв тело, он мог физически появляться в отдаленных местах. Однако это возможно, только если Руководитель сопровождает его на ментальном плане и постоянно контролирует. Руководитель помогает ему дезинтегрировать и воссоединить физическое тело. Скользящий шаг - ни то, ни другое, в нём тело и душа едины, хотя тело нечувствительно к внешним раздражителям или травмам.
Второй вид полета сознания, физический перенос, считался в высшей степени трудным. В большинстве монастырей никто не владел этим искусством. В таких путешествиях духовная сила ламы, его тело и душа, объединялась с силой духовного Руководителя. Вместе они мгновенно разлагали тело на тонкоматериальные частицы, и лама мог проходить сквозь стены или другие твердые предметы. В связи с этим странным явлением Чанг-Дуг-Са Лама, смеясь, сообщил нам, что Лхалу единственный в монастыре владеет этим искусством. Экстраординарные способности его тела и души проявились ещё при посвящении, когда он исчез из гроба при смертном испытании. Печати Первосвященника были целы. Все изумлённо смотрели на пустой гроб, но вдруг услышали шаги и увидели молодого посвящённого, с улыбкой спускавшегося по лестнице...
Примечания
1. http://tibet-med.narod.ru/yoga/yoga13.htm
2. https://www.youtube.com/watch?v=dluOp6d2AjY
В примечаниях приведены современные варианты. Есть много других, всё зависит от линии передачи, от того, какие тонкие результаты нужны были конкретному йогину. Если сравнить с описанием Ти-Тонисы, видно усложнение со временем, и оно не всегда вызвано практической необходимостью, а скорее соблюдением правил, введенных когда-то в специальных целях, о которых забыли.
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 9
Утром меня разбудили три барабанных удара. Я быстро спустился в гарба, большой монастырский двор, умыться родниковой водой. Потом сразу пошёл в келью нижнего этажа. После завтрака отдыхал до полудня. Послеполуденные часы прошли без особого внимания, так как я не знал никого из пришедших повидать нового посвящённого. Родная деревня слишком далеко, чтобы приехала мать. Две недели пути, так что новость о моем посвящении ещё не дошла. Я заметил, что посетители праздника посвящения были из окрестных деревень, простые долва. Они с колдунами пришли со страхом в глазах, скорее из суеверия, чем из благочестия, считая добрым предзнаменованием получить благословение нового посвящённого. Прежде чем люди по одному прошли передо мной, их предводитель выступил вперед и произнёс народную молитву.
- Мы всё время обращены к Тебе, возвышенный Создатель и Творец этого мира! Не оставь Твой народ без внимания, открой наши умы, чтобы мы лучше трудились на полях, чтоб росли урожаи и плодились животные. Это наше заветное желание, и вечно мы будем поклоняться Тебе! Мы в Твоих руках, поэтому просим у Тебя знания, чтобы извлечь пользу из земных жизней... Просвети разум своего молодого ламы дать людям мудрый совет..., - так по-детски молился в то время народ Бод-Юла.
В ту ночь я спал в обычной келье, а на следующее утро началась настоящая монастырская жизнь - ежедневные обряды, в которых мне, наконец, разрешили участвовать. В первые недели я чувствовал себя словно вернувшимся после долгого отсутствия в родительский дом. Тяготы строгой аскетической жизни меня не трогали, после трудности и быстрой смены испытаний обычные дни наполняли тело и душу миром. Чудесные уроки Первосвященника, Лхалу и старших лам сильно углубили наше духовное понимание.
По утрам мы вставали по сигналу через час после рассвета. Трижды гремели барабаны размером с гонги, нарушая ночную тишину. Все вставали и шли в монастырский двор умыться в роднике или в вытекавшем из него маленьком ручейке. Затем возвращались в кельи молиться в течение часа. Потом шли в комнату собраний (она же столовая), садились вкруг длинного, примерно по колено высотой, стола, ели ячменную кашу и пили чай с маслом. Все завтракали здесь, кроме больных, которым еду приносили в кельи. После мы собирались в храме, где Первосвященник приветствовал нас и проповедовал о морали и вере. Мы, одетые поверх цэн в плащи из шерсти киангов, садились скрестив ноги на пол и каменные скамьи.
В центре зала горел священный огонь, над которым я проходил последнее испытание. Входила Жрица, в молчаливом благоговении становилась, протянув к огню руки. В такие минуты весь монастырь находился под властью какого-то странного мистического воздействия. Солнце светило сквозь хрустальные окна и отверстия, оклеенные цветными прозрачными листами папируса. Священный огонь пылал в центре зала в большой бронзовой урне, в полумраке его пламя освещало наши лица. Ичка сыпала благовония на угли, чтобы перебить запах горящего масла. Сквозь её одежду просвечивал огонь. Она казалась существом другого мира, мы благоговели перед ней. Богато вышитая белая мантия и воронкообразный кружевной воротник, словно огненные крылья, светились ореолом, когда пламя вспыхивало от благовоний. Жрица поворачивалась спиной к залу, сбросив белую мантию на руки Мастеру Обрядов. Спускалась с трона в центр зала, бросала на угли сушеные лепестки дикой розы, семена земляники и миндальную скорлупу. Сладкий дурманящий аромат наполнял зал, наполнял лёгкие и клонил в сон. Такое притупление физических чувств было необходимо для развития мистической жизни. Жрица снова поднималась на трон, склонялась головой к высокой спинке. Все засыпали, кроме Великого Ламы. Он отвечал за наше здоровье, следя, чтобы с нами ничего не случилось...
Но только поверхностному наблюдателю мы казались спящими, ибо это состояние было поистине возвышенным переживанием. Народ Дракона пытается войти в подобное состояние с помощью опиума, который, однако, сильно вредит телу и нервной системе и отравляет душу. От одного из учителей, Ламы По-Транга, мы узнали, что наркоманы после смерти впадают в состояние полной прострации в больницах низших сфер, и часто лишь спустя века вновь пробуждаются под бережным уходом духовных врачей. Когда приходит срок нового воплощения, эти несчастные души возрождаются на земле и живут в более тяжёлых условиях. Сноподобное состояние, в котором мы пребывали каждое утро в большом чанге, не было экстериоризацией. Скорее, это был особый экстаз, в котором особенно нуждались младшие посвящённые, чтобы полученные видения стояли перед их глазами весь день. Конечно, каждый ощущал его в соответствии с физическим и психическим состоянием. Оно продолжалось с двух до трёх дня.
Солнце уже стояло высоко, когда огненный транс подходил к концу. Одним движением Верховный Жрец будил всех, кроме Жрицы. Мы расходились по кельям. Там глубоко медитировали до четырёх часов. В это время Великий Лама посылал дух Ички на дальние расстояния. В монастыре царила глубокая тишина. Каждый сидел у себя. В седьмом часу, перед самым заходом солнца, молодые посвящённые покидали чинтаньин для сбора целебных трав на окрестных лугах и полянах. При этом мы знакомились с основными лекарственными растениями от многих болезней. Не зря так ценились целебные травы Бод-Юла: наши караваны везли много тюков в Восточную Гьянакскую империю народу Дракона, в Гьягар на юге, и даже в далёкие южные страны. Во время сбора трав мы ни минуты не отдыхали. Никогда не ходили группами, у каждого были свой участок и своя дорога. Многие из нас летом, оставшись без присмотра, ложились на травку, что, конечно, было запрещено, и Верховный Жрец всегда видел такие нарушения. У него была поразительная способность духовного перемещения в любое время, и его дух знал, видел и слышал всё, что хотел.
Вслед за новопосвящёнными выходили ламы из келий верхнего этажа. Молодёжь оставалась в горах до часа дня, потом следовал утомительный лайгьен, подъем в монастырь. Сразу по прибытии мы собирались в закканге на обед. Обед всегда простой, из двух блюд. Разговаривать можно, только поев. На еду отводилось мало времени, приходилось есть молча, чтобы не оставлять тарелки наполовину полными.
После второй трапезы Первосвященник обучал новичков посылке сознания. Это очень трудное в освоении искусство напоминало испытание гробом, с той разницей, что душа, покидая тело, подчинялась только земному проводнику, Ичкицу, посещала различные места на земле и выполняла там задания, о чем посвящённый должен был точно сообщить после пробуждения. Поистине, пхои-мон-да - или пхо-ба, как его ошибочно назвали в поздние века, - была одной из самых сложных практик. Кто мог после пятилетнего обучения хоть на полчаса покинуть тело, считался необычайно сильным и продвинутым. Днём духовные путешествия осваивали новички. Утренние часы до завтрака много лучше, так как днём излучение звезд менялось, и часто случалась одержимость. Но новые посвящённые должны были овладеть искусством в самых тяжелых условиях, и в таких случаях духовная сила Первосвященника укрепляла их энергии. Позднее они тоже практиковали пхои-мон-да до полудня.
В середине дня старшие Ламы снова вели нас в горы. Здесь нас обучали искусству создания Великого Внутреннего Жара -Тумо. Эти упражнения были значительно легче, хотя и не всегда успешны. Часто бродившие вокруг злые духи земного плана овладевали новичками. Но учитель замечал это мгновенно и сообщал Первосвященнику и Жрице, которые изгоняли духов с помощью определенного ритуала.
Мы возвращались в кельи поздно, около полуночи. Но Ичка или её посланцы будили нас, чтобы испытать послушание новых посвящённых. В таких случаях приходилось сразу покинуть монастырь для выполнения поручения, никогда не уходя слишком далеко, оставаясь поблизости. Чтобы снова и снова доказывать свое мужество и присутствие духа даже после посвящения, мы должны были идти в темноте при лунном свете к близлежащему перевалу, скале или долине. Часто ночной путник срывался с высоких скал и насмерть разбивался. Нам не разрешали спасать такого несчастного, говоря, что он не достоин пребывания среди истинных бесстрашных посвящённых.
В общих чертах, так шли дни в монастыре Тампол-Бо-Ри.
Никогда не забуду первый урок Тумо. Я как заворожённый смотрел, когда Ламы делали его. Это искусство было первым практичным навыком, полезным в борьбе с приближавшимися суровыми холодами. Я вспомнил, как долго Рам-Чен Лама сидел на камнях под Джомо-Лун-Гам в тонком тканом плаще, не чуя жестокого холода. Даже снег вокруг него таял. Первый урок вел старший лама по имени Чан-Дуг-Са.
- Тумо надо практиковать в горах, - сказал он, взобравшись на большой камень, - потому что молодой лама непосредственно соприкоснётся с Природой, только когда воздух будет беспрепятственно овевать его тело. Вы должны чувствовать себя в свободном пространстве, где только стихии - ваши товарищи. Сосредоточенное созерцание скал, лицом к снежным вершинам, сильно повлияет на вас, Братья мои. Каждый пусть сядет на плоский камень за скалой, чтобы не видеть и не мешать друг другу. Мы сейчас там, где ветры с вершин дуют прямо в лицо. Это необходимо, чтобы вы сперва замёрзли и почувствовали, что телесного тепла недостаточно... Выполняйте ритмично Дыхание Сосуда1... Вид скал и камней должен вызывать в вас чувство тепла. Руки на коленях, ноги скрестить, но не сидеть на пятках...
Я ужасно замерз, ещё потный после утомительного подъема, но, следуя инструкциям, в глубокой медитации смотрел на противоположную скалу, и ощущение холода мгновенно исчезло.
- Теперь слушайте внимательно... - послышался голос Чан-Дуг-Са Ламы из-за камня, у которого я сидел. - Попробуйте сконцентрироваться...не на порождении жара, а на единении с бесконечным. Жар - лишь вторичный эффект. Медитация в этом случае довольно проста. Сами горы возвышают мышление, направляя к небу. Теперь представьте ваш духовный идеал — нашего Верховного Жреца. Стремитесь к нему всеми силами, чтобы стать как он! Стремитесь всей душой, возвысьтесь до него.
В мощном устремлении силы мои возросли, тёплая волна прошла по телу, от усилия я стал потеть. Позже мы узнали, что невозможно простыть при таких упражнениях. Надо только контролировать ум, чтобы вовремя прекратить порождение духовного огня. Для этого нужно отделить образное представление от связанных с ним мыслей, что, безусловно, было самой сложной частью упражнения. Вот почему молодым начинающим требовался учитель, который следил за ними и знал, как долго может длиться процесс... Сосредоточение на Великом Идеале означало не только представление его облика, но запечатление его в мыслях. Сидя на земле, мы чувствовали, что должны подняться к нему. Однако это было невозможно, так как мы были привязаны к телам, и на сознание влиял сильный холод. Умственное усилие требовало необычайной нервной силы, которая в основном превращалась во Внутренний Огонь. Наш учитель уделял большое внимание подготовительным дыхательным упражнениям.
- Вы должны сознательным усилием задерживать дыхание, - говорил он, - чтобы ваши душевные силы оставались на своих местах, в сердце и в нервных центрах. Нужно не только понять действие тонкого огня души, но преобразовать его во внутренний опыт. Лучше начать с Девяти Дыханий2. Вдохните три раза глубоко правой ноздрёй, медленно поворачивая голову справа налево. Затем три глубоких вдоха левой ноздрёй, поворачивая голову слева направо. Затем трижды обеими ноздрями, голова неподвижна. Вдыхайте равномерно, чуть слышно... Повторите цикл трижды, обращая внимание на время задержки дыхания. Ритм: восемь - тридцать два - шестнадцать. Время надо чувствовать, потому что считать в уме - значит думать... Повторяю: для контроля дыхания сосредоточьтесь на противоположной скале, представьте, что вы едины с ней и бесконечностью. Вы заметите, что концентрация в процессе дыхательных упражнений постепенно ослабевает. В третьем цикле мозг станет как чистый лист... В таком состоянии долго смотрите на противоположную стену, как бы не видя ее. Как только на скале появится образ вашего идеала, прекратите дыхательное упражнение и всеми силами пытайтесь подняться к нему, объединиться с ним.
Мы усердно и изнурительно практиковали много месяцев, пока не научились разжигать огонь души так, что больше не чувствовали холода. Когда Великий Огонь стал согревать нас на первом цикле, нам разрешили упражняться в кельях. Учителя не зря придавали такое большое значение овладению Тумо: ламы создавали „внутреннее отопление " монастырей. Замёрзнув в кельях, мы просто генерировали Тумо, и сразу согревались. Когда лама мог создавать Внутренний Огонь в келье, начинал практиковать его возжжение в членах: в руках, затем в ногах или в другой части тела. Эта практика была очень важна в магнетизации больных...
Образ жизни и обряды посвящённых лам благотворно действовали на мой ум и дали мне духовный покой. Миряне, высокородные чужеземные принцы и разодетые послы, почти ежегодно посещавшие монастырь, чтобы выслушать предсказания Первосвященника, вероятно, с содроганием думали о нашей скучной аскетичной жизни в мрачных каменных стенах. Они считали, что наше безрадостное существование состоит из непрерывного бормотания монотонных молитв и пустых религиозных ритуалов. Как неправы были эти сыны мира, как сильно заблуждались! Им и не снился истинный смысл жизни в горных монастырях Бод-Юла! Они понятия не имели, что мы не просто верили в иную жизнь, но ежедневно непосредственно соприкасались с ней. Что они знали о чудесных полётах, когда дух наш, пока тело лежало в келье, покидал земную оболочку, и через горы, реки и моря летал не только по нашим горам, но и в далекие страны? Ибо Бод-Юл был Крышей Мира, хранилищем духовных знаний, и владел системой передачи мыслей между странами посредством полетов сознания - такой совершенной и быстрой, что находящееся в упадке человечество вряд ли приблизится к ней и через две тысячи лет. Ради этого стоило спать на каменных скамьях в темных холодных кельях.
«Все зависит только от точки зрения», - говорили мои учителя, и как они были правы! Способные в духе созерцать чудеса далеких стран и услаждавшие ментальное зрение прекрасными необычными пейзажами за тысячи миль, не чуяли твердости каменного ложа. А что до холода, мы в любой момент могли прекратить его, породив Внутренний Огонь. Поэтому каждый мой день в Твердыне был прекрасен и возвышен...
Для нас, посвященных Пути Стрелы, утренние уроки Великого Ламы и дневные - других учителей, были не пустыми банальностями, а практичными наставлениями, углублявшими духовное знание и развивавшими орган души для поддержания связи с высшими сферами и духами-покровителями. Никогда не забуду глубокого впечатления от первой речи Ичкицу следующим за моим посвящением утром, когда желавшие видеть новопосвященного разошлись.
- Братья мои! - обратился он к нам со ступеней трона. - Вчера жители долин позвали Ти-Тониса Ламу, нашего самого юного посвящённого, чтобы он по древнему обычаю благословил их. У этого обряда глубокое значение. Как вы знаете, неофит, успешно прошедший все испытания, обретает милость Всевышнего, и потому его благословения исполняются для всех, на кого он обратит благосклонность Бога... И все же скажу: вы даже не представляете, какой властью обладаете над собой и ближними по благодати Святой Мудрости. Если продолжите следовать путём воздержания и самодисциплины, которые принесут неувядающие цветы - представьте только, сколько добра сотворится через вас окружающим! Когда, забыв себя, вы дышите молитвой и просите у Святой Мудрости разрешения - если Ей угодно - передать другим вибрации Её Благодати, собранные в ваших душах, в виде благословений, вас поистине можно назвать сынами Блага. Действительно, велика сила Отражённой Благодати. Потому накапливайте её в себе, наполняйте ею ваши души! И тогда, после долгого поста и воздержания, если почувствуете, что в вас накопилось большое количество животворящей божественной силы, протяните руки и пошлите её своим ближним, слепо бредущим по жизни не видя света. Тогда соберите силу и направьте во Имя Божие нуждающимся в благословении, и Его Сила мгновенно превратит посланную вами благодать в благословение. Самоотречение и пост пусть не пугают вас. Дух правит телом, не тело духом. Увеличивая аскетизмом психическую чувствительность, сможете посылать больше волн благодати. Благословение и Благодать! Благодать и Благословение! Они суть одно, братья мои, ибо благословение Божества суть благодать, и если благодать на вас, вы благословенны. И я благословляю вас - вы знаете - от всего сердца. Пусть Святая Мудрость укрепит вас в воздержанной целомудренной жизни, пусть окутает лучами бесконечной благодати, чтобы вы, ликуя, передали её в души других!
Так учил нас Верховный Жрец по утрам в Огненном Экстазе, как называли мы ритуал сосредоточения на огне. Но и Лхалу Лама учил нас после захода солнца. Каждое его слово живо в моей душе. Мы сидели полукругом в нижнем зале собраний, он стоял посередине и учил младших посвящённых овладению инстинктами тела.
В первый месяц после моего посвящения произошло вот что. Учебный материал становился все обширней, каждый месяц новый лама приходил учить нас. Итак, мы сидели полукругом на циновке, и Лхалу Лама обратился к нам:
- Победите ваши желания, братья, тогда быстро продвинетесь. Душа даёт жизнь, не тело, ибо оно - лишь пустая оболочка. Борьба между телом и душой - символ борьбы между добром и злом. Видимое тело требует исполнения своих желаний. Если невидимая душа слаба, она уступает ему. Научитесь отличать пустые желания от действительно необходимых телу вещей и чувств, чтобы оно было достойной оболочкой, благородным одеянием души, сущность которой - дух - вечен. Желание тела ограничено во времени. Просто не думайте о теле. Не давайте телу управлять вами, обуздывайте его, управляйте, чтобы шло лишь в нужном вам направлении. И оно постепенно станет добрым мулом, послушным без понукания и хлыста. Победоносной волей вы трансмутируете жизненные силы в высшие вибрации для благородных целей. Будьте бдительны и смотрите за телом, чтобы вовремя обуздать его. Будьте в каком-то смысле учителями ему, ибо оно, поистине, слуга души, хоть и ненадолго. Кто повелевает слугой не железной рукой, а мягко управляет с уравновешенным умом, тот, поистине, учитель своему слуге! Дисциплинируйте тело и не позволяйте страстям терзать его. Не жалейте его для его же пользы. Разве хирург жалеет пациента, вскрывая плоть? Или отец плачет вместе с ребенком, наказывая его? Поэтому старайтесь править телом бережно-мудро. Без мучений, само - пусть повинуется вашей высшей воле. Это особенно касается Священного Змея, о котором вы уже слышали. Ибо телесные вожделения одолевают слабых. Никакое страдание не победит мужчину скорее чувственной страсти, превращающей его в раба тела. Итак, если хотите освободиться от него, презирайте, но не напоказ, иначе тело победит, запутав в паутине всё более сильных страстей. Тогда отвернитесь от него, как от недостойного поединка противника. Научитесь справляться с ним очень быстро. Сможете восходить Путём Стрелы, когда осознаете, что ваш слуга — тело — ваш помощник.
Ежедневное обучение состояло как из таких уроков, так и из практики: пхои-мон-да, тумо, лунг-гом, таких ветвей Тайного Искусства как астрология, оккультная история и медицина.
К концу первого года мы освоили создание Внутреннего Огня и духовные полёты. Последние всегда проходили с помощью Первосвященника, но позже, по его приказу, мы должны были действовать самостоятельно. Это происходило следующим образом. Выдержав пост два дня в неделю, мы ложились на каменное ложе и произносили подготовительную молитву: «Святая Мудрость и Высшие Руководители! Откройте духовные каналы моего сознания. Дайте способность видеть всё видимое и вещественное в его божественном аспекте. Пусть каждая частица моего покоящегося тела и парящей души наполнятся вашей силой. Дайте бдительность и силу преодолеть соблазны завораживающих видений... Пусть моё сознание станет чистым светом. Пусть все мои силы сольются с силой Святой Троицы. Пусть дух легко покинет тело и чётко следует указам Верховного Жреца!»
Затем мы накрывались плащами и выполняли семь серий дыхательных упражнений. В первой серии - попеременно через левую и правую ноздри, во второй и третьей - обеими, задерживая дыхание вчетверо дольше вдоха и в семь раз дольше выдоха. В третьей - дышали на шестнадцать-шестьдесят четыре-тридцать два сердцебиения. Ум пустел, сознание слабело. Как в испытании склепом, душа постепенно отделялась от тела, с той разницей, что мы находились под духовным руководством Верховного Жреца...
Жрица была первооткрывательницей Знания, остриём копья науки, всевидящим оком монастыря. Часто Великий Лама посылал её дух в дальние области, где она понемногу собирала ценные знания о других мирах и записывала в монастырской хронике. Потому Бод-Юл стал хранилищем знаний и настоящим домом всех земных и магических наук. В духовных путешествиях Жрица исследовала также политическое и военное положение чужих царств. Поэтому цари и принцы, по древнему обычаю, приезжали в монастырь и за подношение узнавали от Первосвященника, откуда, где и когда нужно ждать нападения врагов. Деньги шли на содержание монастырей, у которых, кроме вступительных взносов выдержавших испытания неофитов, особого дохода не было. Некоторые правители дальних стран платили огромные суммы за такие сообщения. По этому поводу приходили и гьянакцы, чьи солдаты напали на меня. Когда у Жрицы не было такого поручения, Первосвященник посылал её дух в чужие монастыри узнать их тайны и проверить соблюдение монастырских правил. Поэтому над входом в монастыри были бюсты или головы жриц с выступающим золотым воротником и мужские фигуры, пронзающие эти головы копьём. Это символизировало изгнание чужих жриц, чтоб и духа их не было. К несчастью, монастыри часто воевали друг с другом, и это, как мы узнали позже, должно было потом стать причиной кармического наказания Бод-Юла...
Если речь шла не о сборе духовных знаний или информации, а о доставке на большие расстояния письма, небольшой посылки или легкого груза, - в общем, если не было нужды в полете сознания, - Верховный Жрец посылал так называемых Лунг-гом-па. Лунг-гом, великий скользящий шаг или быстрый шаг, требовал особой подготовки. Поэтому мы с юности практиковали прыжки Лунг-гом, взлетая из положения сидя на 6-7 футов. Этого невероятного напряжения мышц, уже железных от лазания по горам, всё же недостаточно было для быстрого шага. Лунг-гом-па могли без отдыха пробежать четыреста - пятьсот миль, скользя, не ускоряясь, со скоростью лошадиного галопа. Такие бегуны пользовались полным доверием Великого Жреца, как Лхалу и два других ламы нашего монастыря. Дух Великого Ламы все время сопровождал и укреплял скользящего вестника. Именно так свершалось сверхъестественное. Одновременно могли бежать двое, так как Ичка могла сопровождать второго, но правила нашего монастыря запрещали такое. Кто-то один, Первосвященник или Ичка, должны были остаться, чтобы следить за монастырской жизнью. Поэтому обычно Первосвященник мысленно следовал за Лунг-гом-ламой, если только не поручал Жрице.
Гонец никогда не отправлялся в путь по своей воле, так как не смог бы вынести сверхчеловеческую скорость. Перед его выходом все жители монастыря собирались на общую молитву. После Верховный Жрец выбирал наиболее подходящего для поручения.
Его готовили к великому путешествию в Зале Обрядов. Он засыпал стоя. Засыпая, помнил лишь, что Жрица сменила его плащ на Лунг-гом-цэн, предназначенный только для этой цели и скроенный полукругом. На шее была большая металлическая застежка, которой должен был коснуться Великий Лама. Прикосновение означало одобрение. Жрица вкладывала в руки ламы цветок. Лама выходил в монастырский двор, и Первосвященник магнетизировал его. Использовался Великий Магнетизм, обычно применявшийся для мгновенного исцеления или передачи мыслей гипнотизируемому. Лунг-гом-лама опускал голову и медленно размеренно покидал кхарлам. Походкой сомнамбулы он поднимался в гору к окнам комнаты Верховного Жреца и ждал, пока тот не заснёт. И тут начинался быстрый шаг. Здесь я вернусь к моменту, когда лама стоял перед Первосвященником в Зале Обрядов. Именно тогда Великий Лама вкладывал в его ум мысли - не путём внушения, переносом. И он впадал в состояние между сном и бодрствованием, ближе к сну наяву. При получении Великого Приказа по телу пробегала дрожь.
Скользящий гонец никогда не знал, зачем и куда идёт. Например, ему было приказано: «Иди прямо в указанном направлении, пока ноги не начнут уставать. В седьмом часу дня развернись и вернись тем же путем». Это было нужно, чтобы ламы других монастырей не отвлекли такого гонца, нарушив его состояние. И поскольку он шёл не по своей воле, а по воле Первосвященника, другие монастыри не могли повлиять на него. Итак, это был особый вид бессознательного состояния. Лама не знал, что делает: не видел дороги, механически шел вперёд длинными ровными шагами, зафиксировав неподвижный взгляд на точке на горизонте или далекой вершине.
По возвращении Великий Лама будил его и посылал к большой скале в монастырском дворе, чтобы свежий воздух привёл его в чувство. И только тогда он чувствовал страшную усталость. Хотя он назывался Лунг-гом-па, он не парил в воздухе, хотя так издалека казалось. Его ноги всегда касались земли всей стопой, отчего походка походила на движение призрака. Он мог перепрыгивать через широкие пропасти, даже скользить по воде, хотя в этом случае духовная энергия действовала не всегда совершенно. Если местность менялась, если приходилось пересекать реки, пропасти или другие препятствия, Первосвященник должен был сопровождать ламу на каждом шагу и следовать за ним от селения к селению, пока не прибудет к месту назначения.
Существовало два типа полетов сознания. Обычная пхои-мон-да, о которой я уже говорил, когда душа движется без тела. Поскольку тело оставлено, оно не видно и не может быть видимым, ибо движется дух живого человека. Другой вид очень редок, потому что дух берет с собой тело. Обученный лама мог только что лежать в келье - и в следующее мгновение бесследно исчезнуть. Взяв тело, он мог физически появляться в отдаленных местах. Однако это возможно, только если Руководитель сопровождает его на ментальном плане и постоянно контролирует. Руководитель помогает ему дезинтегрировать и воссоединить физическое тело. Скользящий шаг - ни то, ни другое, в нём тело и душа едины, хотя тело нечувствительно к внешним раздражителям или травмам.
Второй вид полета сознания, физический перенос, считался в высшей степени трудным. В большинстве монастырей никто не владел этим искусством. В таких путешествиях духовная сила ламы, его тело и душа, объединялась с силой духовного Руководителя. Вместе они мгновенно разлагали тело на тонкоматериальные частицы, и лама мог проходить сквозь стены или другие твердые предметы. В связи с этим странным явлением Чанг-Дуг-Са Лама, смеясь, сообщил нам, что Лхалу единственный в монастыре владеет этим искусством. Экстраординарные способности его тела и души проявились ещё при посвящении, когда он исчез из гроба при смертном испытании. Печати Первосвященника были целы. Все изумлённо смотрели на пустой гроб, но вдруг услышали шаги и увидели молодого посвящённого, с улыбкой спускавшегося по лестнице...
Примечания
1. http://tibet-med.narod.ru/yoga/yoga13.htm
2. https://www.youtube.com/watch?v=dluOp6d2AjY
В примечаниях приведены современные варианты. Есть много других, всё зависит от линии передачи, от того, какие тонкие результаты нужны были конкретному йогину. Если сравнить с описанием Ти-Тонисы, видно усложнение со временем, и оно не всегда вызвано практической необходимостью, а скорее соблюдением правил, введенных когда-то в специальных целях, о которых забыли.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.206-226
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 10
Шёл третий год в монастыре, моё знание росло. В сознании оформился чистый образ красоты моей религии, выросшей из семян погибшего мира, Атталана, посеянных выжившими в катастрофе в нашей стране и Южном царстве Амуна-Ра, Бога народа Кхема.
Мы всегда верили в единого Бога. Не было у нас богов или божеств. Наша религия не имела ничего общего с верой местных крестьян. Идолопоклонство сияющих белых храмов Бабилу и сотни божеств Ассура были чужды нам. Вера Древнего Кхема, южную часть которого политеисты эллины назвали Эйгиптос, была ближе всех к нашей религии.
Система монастырей была основана более чем за три тысячи лет до нас. После великих потрясений, сопровождавших разрушение цветущего континента, людям, за исключением немногих выживших посвящённых, потребовались тысячелетия, чтобы постепенно восстановить утраченные знания с помощью Повелителей Земли из небесных сфер. Сначала, за три тысячи лет до основания Твердыни Гор и через восемь тысяч лет1 после Чуруд2, Великого Атлантического Потопа, в тайных пещерах жили всего четыре-пять лам, не больше. За пять тысяч лет до нас самые первые ламы, вероятно, были скорее колдунами, нежели жрецами, спускались в деревни и исцеляли людей. Они уже пользовались техникой наложения рук, но в основном - волшебными зельями. Концепция Бога появилась позже, когда жрецы освободились от бытовых забот. Они стали комфортнее обставлять свои пещеры и брать себе женщин. Это было, конечно, не мудро, - возникло недовольство, и единство первых монастырей было нарушено. Они поняли, что женщинам нечего искать в монастырях. Однако освободить монастыри от женщин было крайне трудно, и налджорпа - простым жрецам и магам, желавшим жить чисто, - приходилось бороться за это. Был введён орден жриц, позже - женские монастыри.
Уже в те далёкие времена почитание Божественного основывалось на Знании. Вот почему позже Бога назвали «Йе-Ше» - Знание или Мудрость. Его статуя напоминала Верховного Бога Кхема, отличаясь от Ра одеждой и некоторыми деталями. Позже перед Его алтарем стали приносить жертвы. Но то был обычай аборигенов долин и низкогорий Бод-Юла, отдалённых от высокоразвитых мест. И даже они позже отказались от кровавых жертвоприношений и приносили Всевышнему только плоды, фрукты и цветы. Спустя много веков, когда монастырская жизнь достаточно развилась, началось произнесение молитв. Это не были совместные молебны - просто краткие истории, или притчи. Так Бод-Юл стал главным местом молитв в мире и останется им на тысячелетия. Тогда в монастырях ежегодно публиковались новые собрания молитв. Их вырезали в камне и раздавали народу, который учил текст наизусть и запечатлевал в сердцах. Так народ постепенно проникался доверием к жрецам, во всём помогавшим и нашедшим путь к простым душам. Позже жрец стал в одном лице мудрецом и магом. Монахов становилось все больше, они стали выбирать вождя. Так позже родился сан Верховного Жреца...
Первый в мире монастырь был построен в Бод-Юле на южном плато Великой Снежной Горы3. Первая статуя Бога, установленная там, была сделана в Кхеме, привезена оттуда и названа Мудростью.
Руины этого монастыря, согласно нашему пророчеству, откроются в Бод-Юле через три тысячи лет после нас, когда народы мира будут называть нашу страну уже не Бод-Юл, а Тхобод, или Тхибет, - Страна Высоких Гор. И всё это, религии и монастырская жизнь, развивались за три тысячи лет до Твердыни Гор. За это время простая, прекрасная и возвышенная древняя вера обновлялась пять раз.
Вначале женщины в монастырях занимались только уборкой и бытовыми работами. Позже они стали получать образование, некоторые становились жрицами. Эта система держалась до конца. В ранний период в монастырях жили только мужчины, вели чистую жизнь отречения, принимая обеты воздержания. Но долго это не продлилось, так как в ранний период Бод-Юла в монастыри принимались и мужчины, любившие лёгкую жизнь, но имевшие необходимые жрецам знания. Второе обновление ознаменовалось созданием женских монастырей. Это, конечно, не обошлось без больших трудностей. В тот период монастыри разделились на два лагеря. Ламы-отступники брали женщин и жили с ними; остальные не видели других женщин, кроме Жрицы. Через несколько веков монастыри снова объединились, так как монахи поняли, что не могут выжить без знания и мудрости женщин. Было найдено следующее решение: главой монастыря был мужчина, Первосвященник, но, кроме того, в каждом монастыре была женщина - Жрица или Ичка, чьё влияние было велико. Она была духовным инструментом Великого Ламы, Первооткрывательницей Знания, истинным всевидящим оком монастыря. Представляя Женский Принцип, она девственно жила рядом с Первосвященником, в случаях необходимости дополняя его знания. После урегулирования религиозных споров все жречество Бод-Юла посвятило себя развитию культуры и цивилизации. В этих областях монастыри лидировали, ежегодно организовывали специальные курсы, на которых в дискуссиях вырабатывались совместные решения, которым все следовали... Как я уже сказал, Жрица дополняла Верховного Жреца. В наше время его без Ички нельзя было и вообразить. Конечно, эта связь была чисто духовной, и если между ними возникало нечто большее благородной привязанности, их разделяли. Но такое редко случалось.
В третью годовщину моего поступления в монастырь Лхалу сделал обзор развития религии. Он говорил об истории нашей страны до текущего момента и на три тысячи лет вперёд, благодаря предсказаниям лам-провидцев и духовным путешествиям в будущее.
И сейчас детально помню и вижу всё рассказанное им через месяц, когда он обобщил всё известное нам об атлантическом мире и нашей религии.
- Вы слышали, - начал он, когда мы были в большом чанге, - что атлантическая культура была спасена и передана новому миру древним народом Кхема, под водительством Тота, Осириса и Мисура2. Деградировавшая религия современного Кхема поклоняется им как Богам, но они были Верховными Жрецами Атлантиды, которым Святая Мудрость задолго до великой катастрофы указала построить корабли, чтобы спасти знания и сохранить для потомков. Так эти Верховные Жрецы религии Божественной Мудрости основали на берегах Итеру3 древнее царство Кхем и возвели монументальные каменные сооружения, называемые пир-м-ус. Эти пирамиды были их залами посвящения, в размерах, углах и коридорах которых заключены не только их знания, но и прошлое и будущее человечества. Они знали, что человечество скоро снова будет уничтожено великой катастрофой, и стремились сохранить свою мудрость для наставления и руководства будущим человечеством. Великое разрушение мира, которое мы называем Чуруд, или потопление Атлантиды, Цветущего Мира, произошло десять тысяч триста лет назад. В то время на берегах Итеру еще жили беженцы чистой атлантической расы, не смешавшиеся с аборигенами. Не чувствуя себя в безопасности на равнинах, они решили уйти к высоким горам на северо-востоке. После великой катастрофы население Древнего Кхема разделились на две части, чистое атлантическое племя ушло в Бод-Юл...
Атланты считали, что на Земле нет гор выше, и были правы. Так знание пришло в Бод-Юл, где уже жили люди, бежавшие после Великого Потрясения и остановившиеся здесь. Из смешения двух племён возникла древняя культура Бод-Юла... А теперь внимание, - сказал он, подняв руку. - Я рассказал историю нашей страны и веры по сей день. Теперь, на основе пророчеств , открою будущее... Наша религия обновится в третий раз через 800 лет после воплощения нашего Бога Йе-Ше, которое станет поворотной точкой в истории не только Бод-Юла, но всего мира. Ламы будущего будут искать новые доктрины, но не примут ни старых, ни новых мировых учений. Это будет период разложения... Не тревожьтесь, братья, так записано в небесных мках-хрониках. За каждым периодом расцвета следует период распада. Поскольку ламы не примут учение Божественного Воплощения, Верховный Жрец по имени Бу-Та-Келмон созовёт монахов монастырей, которых к тому времени будет тысячи и тысячи, и даст им понять, что судьба Бод-Юла изменится... Из-за отвержения нового и вечного учения через семьсот лет после рождения Бога на Земле в нашу страну придет князь из Гьягара по имени Сронг-Цен-Гампо. А так как мы не окажемся зрелыми и достойными прихода воплощенного Бога, этот князь введет учение святого из Гьягара, Шакьямуни или Сангье, как его будут называть у нас. Его учения отодвинут старую веру Бон, и надолго утвердятся в Бод-Юле... Божественный посланник из рода Шакья должен до конца времён построить мост между нашей религией, которая в последние дни возродится, и новой верой, которая будет чиста как новое вино в новых сосудах и созреет к концу мира, чтобы объединить Восток, Запад, Север и Юг в один религиозный союз... Тогда наши древние обряды и ритуалы, наш мистицизм восстанут из пепла и возвысятся, и Бод-Юл, изначально имевший задачу передать Великое Знание, доживет до конца и наполнит своим старым вином мехи новой веры, жёсткие и потрескавшиеся из-за равнодушия людей... Это произойдет через 2749 лет4, во время Великого Разделяющего Суда, который очистит наш мир. И Бод-Юл, с незапамятных времен хранивший семена чистого знания Атлантического Мира, станет тем, чем был: страной святых жрецов и алтарём мира во славу вечную Бога всех народов Йе-Ше.
Было странно и чудесно слушать эти предсказания, касавшиеся веков - нет, тысячелетий, ещё не рождённых утробой Времени. Мы слушали нашего учителя, глубоко тронутые и зачарованные.
- Сегодня третья годовщина, - звучно продолжил он, - прихода брата Ти-Тонисы в Твердыню. - По древнему обычаю прошу старших членов ордена расспросить его об основах нашей веры. Каждый посвящённый должен своими словами кратко суммировать то, чему так долго учился. Я, как учитель религии, задам первый вопрос. Пусть писец запишет ответы молодого ламы, лучшие ответы мы сохраним для потомков... Итак, скажи, Ти-Тониса, основываясь на всём ранее изученном, - откуда мы пришли на Землю, почему мы здесь, и куда уйдём?
- Мы - живые мысли Бога, - ответил я, - и были сияющими духами в высоких небесных кольцах. Мы обладали тремя божественными качествами: мудростью, любовью, силой. Осознав, что тоже можем творить, мы поддались соблазну нашего блистательного брата, желавшего независимости от Святой Мудрости, нашего Отца. Множества последовали за ним, опускаясь все ниже и ниже, и даже Бог не смог остановить нас, ибо мы были духами из Его Духа, частями Вечного Единого, каплями Великого Моря, и он не мог направить нашу свободную волю. Море не может сказать своей капле: не будь солёной, будь другой, не поднимайся из глубины на мелководье. Но может предупредить их не оставаться слишком долго на сухом песке или в расщелинах скал, иначе они испарятся и бесследно исчезнут. Нежным плеском волн и грозным рёвом бури оно говорит: вернитесь ко мне, прислушайтесь к нарастающему приливу моей милости, снова и снова омывающему ваш бесплодный берег, зовущему примкнуть к уходящему отливу. Не сидите в норах и щелях, усыхая и становясь все меньше и меньше, пока совсем не исчезнете. Берегитесь! Наблюдайте отлив и прилив, слейтесь с миллионами собратьев, чтобы мое притяжение и любовь вернули вас к отцовской груди... Но мы не послушались Вечного Моря и последовали за первым искусителем Садагом, Царём Преисподней, в темные озёра Земли... Так мы, падшие духи и мятежные капли, спустились на землю, где смешали скрытые в нас божественные свойства с прахом земным, словно грязь наросшим на наши души. Таков ответ на вопрос, откуда мы пришли.
Я увидел блестящие глаза учителя и услышал одобрительный ропот старых лам.
- Каждое учение, - громко сказал Лхалу Лама, - как луч света, преломляется в кристалле души ученика, и каждый ученик отражает его в соответствии со своими духовными качествами. Поэтому так важно видеть, как знание отражается в душе брата. Действительно, мы - капли Моря Вечности, и, как ты сказал, отражаем свет справедливости каждый по-своему. Но продолжай, Друг, и ответь на второй вопрос: почему мы на Земле?
- Земное море из соблюдающих закон капель, единых с ним, символизирует отражённый на Земле образ Бога и духовную сплочённость. Мы должны вместе плыть по волнам Божественного моря во время земной жизни, но не приставать к этому низшему берегу. Так придёт священный миг, мы станем лёгкими, и тепло Солнца притянет нас вверх, словно пар. Если мы очистимся внизу настолько, что достигнем высот Четвёртого кольца, никогда больше не вернёмся в земное отражение Святой Мудрости, влившись во всепроникающее море Его Любви... Потому наша земная задача - следовать закону капель, соединяться друг с другом и сливаться с Отцом. В этом притяжение Любви поможет нам.
Дел-Нор-Па, старший Лама, встал и сказал собранию посвящённых:
- Наш брат очень красиво выразил полученные в монастыре знания. Прежде чем продолжишь ответ, позволь спросить о земном существовании... Что скажешь о разительных различиях между людьми? Почему один рождается царем, а другой - рабом? Как это согласно с Вечной Истиной, с Всеблагой Любовью? Справедливость, любовь и мудрость - аспекты Святой Мудрости - правят миром. Но не найти на Земле родителей, согласных, чтобы их ребенок родился калекой! Так можно ли назвать праведным Отца, который создаёт одного из своих детей хромым, а другого богатым и здоровым? Ответь, Ти-Тониса.
- Если душа рождается в теле калеки или нищего, она не сама выбрала такую судьбу. Это - расплата, ибо Арва, закон судьбы, действует не только в этой жизни! В нас - наше прошлое и будущее, в настоящем - семена будущего. Всё ценное и никчемное мы приносим с Другого Берега, накопленное в прошлых жизнях. Нищий прежде мог быть тираном, эксплуатировавшим тысячи людей; увечный ребенок, возможно, своими руками отверг величайший дар - Жизнь. Многие тысячи лет назад мы отвергли высоты и пали в глубины, как кианги с высоких скал, и должны подняться к солнечным вершинам. После каждой жизни мы закрываем усталые глаза для бодрящего сна, чтобы с наступлением нового дня продолжить там, где она прервалась. Жизненный опыт надолго сохраняется в наших душах, но нам приходится нести вериги арвы, пока они не падут с наших плеч. Быстрее всего это возможно на Пути Стрелы, жизни посвящённого.
Лхалу взглянул на Дал-Нор-Па и гордо кивнул.
- Отец, он ответил на оба вопроса, - и знаю, ответы тебя удовлетворили. - Воистину, о Лхалу, можешь гордиться своим учеником. Мы все любим и уважаем его, потому что ему предопределено великое.
- Кто-нибудь ещё хочет задать вопрос?- спросил мой Мастер, глядя на него.
Управляющий, сказавший такую замечательную речь, когда мы, молодые неофиты, прикоснулись к плащу Верховного Жреца, встал и с улыбкой обратился ко мне:
- Как бы ты кратко объяснил Закон Судьбы простому народу?
- Арва - Закон Справедливости, управляющий всем творением. Ни одно создание не избегнет его. Змея кусает наступившего на неё. Огонь обжигает прикоснувшегося. Скала бьёт ударившегося о неё. Это причиняет боль, и мы мгновенно осознаем, что преступили Закон Природы. Но кто причиняет эту боль? Змея, огонь или скала? Никто из них! Мы терпим последствия только наших поступков, ведь именно мы нарушили Законы Природы. Однако следствия нарушения закона не только земные, духовные гораздо сильнее. Одно преступление влечёт целую цепь следствий, которые могут поразить виновника спустя долгое время. Каждому придётся вкусить плоды своих дел и мыслей. Всякое зло - следствие прежних грехов человека. Когда он оставляет прошлое и идёт правильным путем, судьба начинает меняться. Испытания - ни что иное, как автоматически действующая арва. Однако, когда страдающая душа оставит путь греха и поймёт причину своих страданий, они прекращаются. Ибо страданиями и ударами судьбы внимание смертного обращается к Закону. Нам надо уподобиться каплям в море. Только после полной жертв жизни мы можем покинуть Землю удовлетворёнными и с чистой душой, и цепь перерождений, колесо Акхора, закончится для нас.
Едва я закончил, кхарпон протянул руки и сказал:
- Слава Благословенной Мудрости, приведшей в Твердыню такого жреца, как Ти-Тониса! Мы всегда любили тебя, сын мой, но теперь ты стал ещё ближе сердцам старых лам. Твои слова поразительно ясно выразили Учение. Воистину, они достойны записи... Недаром Верховный Жрец определил целью твоей жизни передачу наших знаний потомкам - у тебя великий дар чётко и точно излагать полученные знания. Да наставит тебя Святая мудрость, Брат!
Ламы окружили меня с пожеланиями здоровья, счастья и мудрости в радостный праздник третьей годовщины в Твердыне.
- Пойдём, арау, - сказал Лхалу, - чтобы получить сегодня милостью небес дарованное тебе...
Я с трепещущим сердцем бросился за ним по коридору, и, когда он отодвинул в сторону последнюю занавеску, оказался в большой приемной на первом этаже. Даже сейчас она была полна посетителей: торговцы, паломники, селяне, желающие узнать судьбу, и путешественники из далеких стран. Большинство пришло к видящим ламам, которые смотрели в блестящие металлические шары в кельях, выходящих в зал. Лхалу повел меня в соседнюю комнату, и когда отодвинул занавеску, я от неожиданности встал как вкопанный. Родители и брат Драг-По радостно встали навстречу, но я только молча смотрел на них.
- Мама! - задыхаясь, я, наконец, подбежал к ней и прижал к груди.
- Как ты вырос, сынок, - взволнованно пробормотала мама, гладя моё лицо. Отец уже стоял рядом и похлопывал по спине. Вне себя от радости, обнял я обоих. Долго мы так стояли, обнявшись, только Драг-По, уже высокий юноша, смотрел на меня счастливыми блестящими глазами.
- Скажи, Тониса, ты уже знаешь Великий Скользящий Шаг?
- Посмотрите на этого ребёнка, что за глупые вопросы он опять задаёт? Ох, сынок, как мы были счастливы узнать, что ты выдержал все испытания! А какое красивое облачение! Мы собирались навестить тебя сразу после посвящения, но отец был в долгом путешествии, мне надо было позаботиться о доме. Было бы тяжело не видеть тебя три долгих года, если бы кхарпон регулярно не присылал нам вестей о тебе и твоём здоровье. Но мы давно приготовились к этой поездке, чтобы именно в этот день увидеться.
Три дня я проводил всё свободное время с семьей, и, когда она отправилась домой, я, с разрешения Лхалу, полдня провожал.
За три года приезд родителей стал самым ярким внешним событием, ведь обычно дни проходили в обучении и физических и ментальных упражнениях. Я чувствовал, приезд семьи начал целую цепь новых событий: почему-то думалось, что в новом году меня ждут неожиданности, которые затронут и монастырь. До сих пор предчувствия не обманывали меня, и вскоре я убедился в их истинности... Через месяц или около после отъезда родителей, по дороге к источнику я шёл по двору и увидел мужчину средних лет в сопровождении двух трапа. С любопытством я подошёл и узнал, что незнакомец - торговец из дальней деревни. Он пришёл за ламой-целителем для больной дочери... Трапа возразили, что так рано он никого не найдёт: монахи готовились к утрене.
- Откуда ты пришёл, друг мой?- спросил я, видя по одежде, что передо мной состоятельный селянин, а не один из долва.
- Я - Хорканг, торговец из долины Чумби5, в двух неделях пути. Помогите мне, добрый господин. Вижу, вы посвящённый жрец. Моя единственная дочь тяжело больна, и только вы, мудрые жрецы этого монастыря, можете исцелить её. Я хочу взять лучшего лекаря. Я не беден, могу дать богатые дары чин-тан-ньину.
- Мой отец тоже торговец, - ответил я, и, может быть, по этой причине сразу почувствовал привязанность к этому крепкому человеку с открытым лицом. - Его зовут Миргон. Мы из Зондока.
- Миргон? Конечно, знаю, - ответил он, блеснув глазами. - Часто встречался на караванных путях. Но понятия не имел, что у него такие взрослые сыновья! Кажется, само Небо послало мне вас. Помогите, умоляю, отведите к лучшему целителю. Прошу вас, передайте мою смиренную просьбу Его Святейшеству Верховному Жрецу, позволить взять с собой одного из знающих лам. Дочь умирает, она — зеница ока моего...
Я попросил двух трапа отвести мулов посетителя в стойла и накормить. Затем позвал его за собой.
- Вам повезло встретить именно меня, - сказал я. - Лучший врач Твердыни - мой духовный руководитель. Подождите в приёмной, поищу Лхалу Ламу.
Я встретил Мастера у трапезной и рассказал о происшедшем. Без лишних расспросов он сразу же пошёл со мной в приёмную. Торговец низко поклонился ему, счастливая улыбка озарила лицо.
- Господин мой, примите благодарность, что так быстро откликнулись на просьбу вашего слуги.
- Перед вами Лхалу Лама, мой учитель и лучший лекарь Твердыни Гор, - прервал я. - Кратко изложите просьбу, скоро начнется утренняя молитва.
- Ваша дочь, как я понял, серьезно больна, - сказал Лхалу, - и вы хотите, чтобы я пошёл с вами и вылечил ее. Сколько ей лет, и что с ней?
- Ей тринадцать лет, она очень быстро развилась. Я говорю это не потому, что она моя дочь, господин, но потому что на самом деле Небеса наделили её необыкновенными дарами... Мы не знаем, что с ней. Однажды вечером, вернувшись домой, она почувствовала сильный жар. Я тут же уложил её спать, но она разговаривала в бреду. Это было четырнадцать дней назад, мой путь сюда занял двенадцать дней. Я оставил её в высокой лихорадке. Необычно, что ей всегда лучше по утрам, только ночами бьёт озноб... Тело становится как огонь. Она действительно очень плоха и выглядит как призрак... Так слаба, едва двигается... Помогите, Отец, исцелите её, я щедро одарю Монастырь...
Лхалу поднял руку.
- Это неважно, мой друг. Главное, чтобы мы смогли вылечить ваше дитя. Случай действительно странный, я пойду с вами. Но прежде нужно спросить разрешения Верховного Жреца... Оставайтесь пока здесь, в зале.
Великий Лама дал согласие. Когда целителя срочно вызывали к больному, он освобождался от всех монашеских обязанностей. К моей величайшей радости, Лхалу попросил разрешения взять меня помощником... После полудня мы отправились на восток. Преодолели большой перевал и некоторое время шли дорогой, которой мы с отцом прибыли в Тампол-Бо-Ри. Через два дня достигли развилки и свернули на узкую тропинку к заснеженным вершинам Санпо. Перед первой ночевкой Лхалу попросил Хор-канга рассказать всё о дочери, так как врач должен знать обстоятельства жизни пациента, если хочет успешно вылечить его.
- С вашей дочерью что-то необычное. Если хотите, чтобы я помог, расскажите всё. Часто пути души отпечатываются в теле.
- Отец... Я давно борюсь с собой, должен ли вам признаться. Случилось так, что я не сразу пришёл в монастырь, сначала вызвал местного мага... Наверное, Небо наказало меня... Но всё, что я сейчас скажу, много лет гнетёт мою совесть. Не упрекайте меня, Отец, дайте совет.
- Говорите.
- Знайте, дочь с раннего детства была совершенно необычным существом. Например, ей не было шести, когда пришло в голову уйти из дома. Возможно, потому что мать давным-давно умерла, и мне пришлось растить её одному. Странные дарования проявились уже в три года. Она предсказывала события, которые потом сбывались...
Он сделал паузу, словно силясь отогнать невесёлые воспоминания, потом нерешительно продолжил:
- В шесть лет она ушла из дома с небольшим узелком. В полном отчаянии я искал её повсюду, но лишь через два месяца нашёл в деревне, в двух днях пути. В качестве помощника она поступила на службу к магу по имени Пхо-лха. Только представьте, высокочтимый Отец! Моя дочь в доме нгагпа! Ни словами, ни угрозами я не мог заставить ее вернуться. К счастью, маг, пользовавшийся большим авторитетом в округе, оказался человеком доброй воли. Посоветовал не форсировать события и оставить дочь у него, так как она была ему большим подспорьем. У неё были удивительные предчувствия, и она вполне могла точно предсказать будущее. Достаточно было лишь мельком взглянуть на человека, чтобы узнать его настоящее и прошлое... Стыдно сказать, он даже предложил денег, чтобы я оставил её. У него был пятнадцатилетний сын, но, как он сказал, несравнимый с моей Сантеми...
Лхалу долго слушал спокойно и задумчиво. Только временами качал головой, словно слышал невероятное.
- Как, вы сказали, зовут вашу дочь?- спросил он вдруг.
- Сантеми...
- Сантеми... - прошептал про себя мой Руководитель. - Необычное имя... И история необычная... Сколько ей лет?
- Тринадцать, Отец... А она так больна!
Несчастный несколько раз повторил это, словно хотел напомнить нам.
- Такая сила воли и решительность в ребенке... - прошептал Лхалу, - ничего подобного не слышал... Как жаль, что она оказалась во власти колдуна. Место такой зрелой и волевой девушки в монастыре...
- Даже не пытайтесь сказать ей об этом, господин! За три года она полностью освоила искусство волшебника, и, как я недавно слышал, старик ни шагу без неё не делает. Сантеми навещала меня каждый месяц и приносила множество подарков. Зря я умолял её остаться, даже не слушала! Сказала, что останется в доме Пхо-лха ещё на год, потому что не всё изучила, а потом вернётся, чтобы жить самостоятельно. Она сказала, что в Бод-Юле мало волшебниц. Что вы на это скажете, добрые господа?... Я узнал также, что сын нгагпа полюбил её, и старик хотел, чтобы он взял её в жёны. Сантеми только посмеялась и просила меня не волноваться, - у неё нет ни малейшей склонности к замужеству...
Подъёмы и спуски были утомительны и опасны. Пришлось вести дрожащих мулов за недоуздок или за хвост, чтобы они не сорвались с узких извилистых троп в пропасть. Затем подтаявший снег превратил пути в смертельные ловушки, замёрзнув в тени до очень гладкого льда, который трудно было обойти. Так шли дни, и Хор-канг твердил одно и то же снова и снова, или переживал, что мы не успеем, и его дочь наверняка уже умерла. Несмотря на упрямство, он любил её и каждый месяц с нетерпением ждал визита. Теперь он никогда не выпустит её из дома. Даже если придется силой удерживать! Только бы Небеса избавили её от болезни! Нет, он никогда больше не отпустит её...
- Вот и наша долина! - воскликнул он однажды утром взволнованно. - Надо поторопиться, Отец.
Он ухватил усталого мула за недоуздок и так ускорился, что мы еле успевали. С большим трудом спустились крутой тропой в долину, где издали можно было разглядеть разбросанные хижины и дома.
- Вот здесь, господин!- взволнованно прошептал он, указывая на каменный дом, который выглядел респектабельно и напоминал родительский. - Умоляю, входите и будьте как дома... Тсонкан! - позвал он пастуха, уже бежавшего по двору. - Отведи мулов в конюшни, накорми и напои... Сюда, господин, сюда, - приговаривал он, ведя нас во внутренний двор.
Войдя в комнату, канг которой излучал приятное тепло, услышали громкую несвязную речь. На низкой кровати лежала дочь Хор-канга, укутанная в тёплые одеяла. Видно голову с закрытыми глазами и необычно светлыми волосами. Лицо пылало лихорадочным румянцем. Красивые черты сразу привлекли моё внимание. Только широкий энергичный подбородок придавал серьезности. Голова запрокинута на подушке, тело напрягалось и расслаблялось как тетива лука. В лихорадочном сне - невнятная речь. Служанка на корточках у кровати старалась удержать её от падения на пол.
- Как она? - спросил Хор-канг, стоя позади нас.
Служанка вскочила и поклонилась.
- Нехорошо, господин. Всю ночь металась и говорила во сне.
Лхалу быстро взглянул на неё, склонился над кроватью и положил правую руку на лоб девушки. Как по волшебству, судороги мгновенно прекратились, она затихла. Широко раскрыла глаза и уставилась на него. Ни у кого, кроме Лхалу, не видел я таких пленительных зелёных глаз. Посмотрела на меня, на отца, снова на Лхалу...
- Ты не тот, кого я жду, - сказала она чистым звонким голосом. - Ты - не он, и всё же я буду жить рядом с тобой, Лхалу Лама!
Так сказала она - к нашему величайшему изумлению, уронила голову и потеряла сознание.
Примечания
1. ч(х)у-руд — наводнение, половодье, потоп. Если первые монастыри был основаны через 8000 лет после потопа и за 3000 до основания Твердыни Гор, в сумме 11000лет. Н.Махалингам, председатель Международной ассоциации тамильских исследований, в "Протоколах первой международной конференции тамильских исследований" упоминает тамильские легенды о трёх разных наводнениях:
"Первое большое наводнение имело место в 16 000 году до н.э. Второе произошло в 14 058 году до н.э., когда под воду ушли разные участки Кумари Кандам. Третье случилось в 9564 году до н.э., когда под водой оказалась большая часть Кумари Кандам." (цит. по: N.Mahalingam, Kumari Kandam - Lost Continent, 2, 54, Proceedings of the Fifth International Conference/Seminar of Tamil Studies, Madurai, Tamil Nadu, India, January 1981, International Assotiation of Tamil Research, Madras.) (Грэм Хэнкок "Загадки затонувших цивиоизаций", М., 2008, C.227). Последняя дата более или менее согласуется с позицией большинства атлантологов относительно даты затопления Посейдониса. Во вторую дату вполне укладывается рассказанное Лхалу. В любом случае, огромный материк исчезал по частям, и Платон упоминает погружение последней части, тогда как Лхалу, возможно, предыдущее погружение, больше повлиявшее на культуру Бод-Юла.
2. Тот, Осирис, Мисур — имя Мисур египтологии неизвестно. Впрочем, этой науке всего 200 лет.
3. Итеру — древнеегипетское название Нила
4. Возможно, события происходят около 797 г до н.э.
5. Долина на южной стороне гималайского дренажного водораздела, на высоте 3000 м, на границе Тибета, Бутана и Индии (Сикким), рядом перевалы Нату-Ла и Джелеп-Ла. На севере из неё идёт подъем на плато в Пагри, с которого путь на Лхасу.
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 10
Шёл третий год в монастыре, моё знание росло. В сознании оформился чистый образ красоты моей религии, выросшей из семян погибшего мира, Атталана, посеянных выжившими в катастрофе в нашей стране и Южном царстве Амуна-Ра, Бога народа Кхема.
Мы всегда верили в единого Бога. Не было у нас богов или божеств. Наша религия не имела ничего общего с верой местных крестьян. Идолопоклонство сияющих белых храмов Бабилу и сотни божеств Ассура были чужды нам. Вера Древнего Кхема, южную часть которого политеисты эллины назвали Эйгиптос, была ближе всех к нашей религии.
Система монастырей была основана более чем за три тысячи лет до нас. После великих потрясений, сопровождавших разрушение цветущего континента, людям, за исключением немногих выживших посвящённых, потребовались тысячелетия, чтобы постепенно восстановить утраченные знания с помощью Повелителей Земли из небесных сфер. Сначала, за три тысячи лет до основания Твердыни Гор и через восемь тысяч лет1 после Чуруд2, Великого Атлантического Потопа, в тайных пещерах жили всего четыре-пять лам, не больше. За пять тысяч лет до нас самые первые ламы, вероятно, были скорее колдунами, нежели жрецами, спускались в деревни и исцеляли людей. Они уже пользовались техникой наложения рук, но в основном - волшебными зельями. Концепция Бога появилась позже, когда жрецы освободились от бытовых забот. Они стали комфортнее обставлять свои пещеры и брать себе женщин. Это было, конечно, не мудро, - возникло недовольство, и единство первых монастырей было нарушено. Они поняли, что женщинам нечего искать в монастырях. Однако освободить монастыри от женщин было крайне трудно, и налджорпа - простым жрецам и магам, желавшим жить чисто, - приходилось бороться за это. Был введён орден жриц, позже - женские монастыри.
Уже в те далёкие времена почитание Божественного основывалось на Знании. Вот почему позже Бога назвали «Йе-Ше» - Знание или Мудрость. Его статуя напоминала Верховного Бога Кхема, отличаясь от Ра одеждой и некоторыми деталями. Позже перед Его алтарем стали приносить жертвы. Но то был обычай аборигенов долин и низкогорий Бод-Юла, отдалённых от высокоразвитых мест. И даже они позже отказались от кровавых жертвоприношений и приносили Всевышнему только плоды, фрукты и цветы. Спустя много веков, когда монастырская жизнь достаточно развилась, началось произнесение молитв. Это не были совместные молебны - просто краткие истории, или притчи. Так Бод-Юл стал главным местом молитв в мире и останется им на тысячелетия. Тогда в монастырях ежегодно публиковались новые собрания молитв. Их вырезали в камне и раздавали народу, который учил текст наизусть и запечатлевал в сердцах. Так народ постепенно проникался доверием к жрецам, во всём помогавшим и нашедшим путь к простым душам. Позже жрец стал в одном лице мудрецом и магом. Монахов становилось все больше, они стали выбирать вождя. Так позже родился сан Верховного Жреца...
Первый в мире монастырь был построен в Бод-Юле на южном плато Великой Снежной Горы3. Первая статуя Бога, установленная там, была сделана в Кхеме, привезена оттуда и названа Мудростью.
Руины этого монастыря, согласно нашему пророчеству, откроются в Бод-Юле через три тысячи лет после нас, когда народы мира будут называть нашу страну уже не Бод-Юл, а Тхобод, или Тхибет, - Страна Высоких Гор. И всё это, религии и монастырская жизнь, развивались за три тысячи лет до Твердыни Гор. За это время простая, прекрасная и возвышенная древняя вера обновлялась пять раз.
Вначале женщины в монастырях занимались только уборкой и бытовыми работами. Позже они стали получать образование, некоторые становились жрицами. Эта система держалась до конца. В ранний период в монастырях жили только мужчины, вели чистую жизнь отречения, принимая обеты воздержания. Но долго это не продлилось, так как в ранний период Бод-Юла в монастыри принимались и мужчины, любившие лёгкую жизнь, но имевшие необходимые жрецам знания. Второе обновление ознаменовалось созданием женских монастырей. Это, конечно, не обошлось без больших трудностей. В тот период монастыри разделились на два лагеря. Ламы-отступники брали женщин и жили с ними; остальные не видели других женщин, кроме Жрицы. Через несколько веков монастыри снова объединились, так как монахи поняли, что не могут выжить без знания и мудрости женщин. Было найдено следующее решение: главой монастыря был мужчина, Первосвященник, но, кроме того, в каждом монастыре была женщина - Жрица или Ичка, чьё влияние было велико. Она была духовным инструментом Великого Ламы, Первооткрывательницей Знания, истинным всевидящим оком монастыря. Представляя Женский Принцип, она девственно жила рядом с Первосвященником, в случаях необходимости дополняя его знания. После урегулирования религиозных споров все жречество Бод-Юла посвятило себя развитию культуры и цивилизации. В этих областях монастыри лидировали, ежегодно организовывали специальные курсы, на которых в дискуссиях вырабатывались совместные решения, которым все следовали... Как я уже сказал, Жрица дополняла Верховного Жреца. В наше время его без Ички нельзя было и вообразить. Конечно, эта связь была чисто духовной, и если между ними возникало нечто большее благородной привязанности, их разделяли. Но такое редко случалось.
В третью годовщину моего поступления в монастырь Лхалу сделал обзор развития религии. Он говорил об истории нашей страны до текущего момента и на три тысячи лет вперёд, благодаря предсказаниям лам-провидцев и духовным путешествиям в будущее.
И сейчас детально помню и вижу всё рассказанное им через месяц, когда он обобщил всё известное нам об атлантическом мире и нашей религии.
- Вы слышали, - начал он, когда мы были в большом чанге, - что атлантическая культура была спасена и передана новому миру древним народом Кхема, под водительством Тота, Осириса и Мисура2. Деградировавшая религия современного Кхема поклоняется им как Богам, но они были Верховными Жрецами Атлантиды, которым Святая Мудрость задолго до великой катастрофы указала построить корабли, чтобы спасти знания и сохранить для потомков. Так эти Верховные Жрецы религии Божественной Мудрости основали на берегах Итеру3 древнее царство Кхем и возвели монументальные каменные сооружения, называемые пир-м-ус. Эти пирамиды были их залами посвящения, в размерах, углах и коридорах которых заключены не только их знания, но и прошлое и будущее человечества. Они знали, что человечество скоро снова будет уничтожено великой катастрофой, и стремились сохранить свою мудрость для наставления и руководства будущим человечеством. Великое разрушение мира, которое мы называем Чуруд, или потопление Атлантиды, Цветущего Мира, произошло десять тысяч триста лет назад. В то время на берегах Итеру еще жили беженцы чистой атлантической расы, не смешавшиеся с аборигенами. Не чувствуя себя в безопасности на равнинах, они решили уйти к высоким горам на северо-востоке. После великой катастрофы население Древнего Кхема разделились на две части, чистое атлантическое племя ушло в Бод-Юл...
Атланты считали, что на Земле нет гор выше, и были правы. Так знание пришло в Бод-Юл, где уже жили люди, бежавшие после Великого Потрясения и остановившиеся здесь. Из смешения двух племён возникла древняя культура Бод-Юла... А теперь внимание, - сказал он, подняв руку. - Я рассказал историю нашей страны и веры по сей день. Теперь, на основе пророчеств , открою будущее... Наша религия обновится в третий раз через 800 лет после воплощения нашего Бога Йе-Ше, которое станет поворотной точкой в истории не только Бод-Юла, но всего мира. Ламы будущего будут искать новые доктрины, но не примут ни старых, ни новых мировых учений. Это будет период разложения... Не тревожьтесь, братья, так записано в небесных мках-хрониках. За каждым периодом расцвета следует период распада. Поскольку ламы не примут учение Божественного Воплощения, Верховный Жрец по имени Бу-Та-Келмон созовёт монахов монастырей, которых к тому времени будет тысячи и тысячи, и даст им понять, что судьба Бод-Юла изменится... Из-за отвержения нового и вечного учения через семьсот лет после рождения Бога на Земле в нашу страну придет князь из Гьягара по имени Сронг-Цен-Гампо. А так как мы не окажемся зрелыми и достойными прихода воплощенного Бога, этот князь введет учение святого из Гьягара, Шакьямуни или Сангье, как его будут называть у нас. Его учения отодвинут старую веру Бон, и надолго утвердятся в Бод-Юле... Божественный посланник из рода Шакья должен до конца времён построить мост между нашей религией, которая в последние дни возродится, и новой верой, которая будет чиста как новое вино в новых сосудах и созреет к концу мира, чтобы объединить Восток, Запад, Север и Юг в один религиозный союз... Тогда наши древние обряды и ритуалы, наш мистицизм восстанут из пепла и возвысятся, и Бод-Юл, изначально имевший задачу передать Великое Знание, доживет до конца и наполнит своим старым вином мехи новой веры, жёсткие и потрескавшиеся из-за равнодушия людей... Это произойдет через 2749 лет4, во время Великого Разделяющего Суда, который очистит наш мир. И Бод-Юл, с незапамятных времен хранивший семена чистого знания Атлантического Мира, станет тем, чем был: страной святых жрецов и алтарём мира во славу вечную Бога всех народов Йе-Ше.
Было странно и чудесно слушать эти предсказания, касавшиеся веков - нет, тысячелетий, ещё не рождённых утробой Времени. Мы слушали нашего учителя, глубоко тронутые и зачарованные.
- Сегодня третья годовщина, - звучно продолжил он, - прихода брата Ти-Тонисы в Твердыню. - По древнему обычаю прошу старших членов ордена расспросить его об основах нашей веры. Каждый посвящённый должен своими словами кратко суммировать то, чему так долго учился. Я, как учитель религии, задам первый вопрос. Пусть писец запишет ответы молодого ламы, лучшие ответы мы сохраним для потомков... Итак, скажи, Ти-Тониса, основываясь на всём ранее изученном, - откуда мы пришли на Землю, почему мы здесь, и куда уйдём?
- Мы - живые мысли Бога, - ответил я, - и были сияющими духами в высоких небесных кольцах. Мы обладали тремя божественными качествами: мудростью, любовью, силой. Осознав, что тоже можем творить, мы поддались соблазну нашего блистательного брата, желавшего независимости от Святой Мудрости, нашего Отца. Множества последовали за ним, опускаясь все ниже и ниже, и даже Бог не смог остановить нас, ибо мы были духами из Его Духа, частями Вечного Единого, каплями Великого Моря, и он не мог направить нашу свободную волю. Море не может сказать своей капле: не будь солёной, будь другой, не поднимайся из глубины на мелководье. Но может предупредить их не оставаться слишком долго на сухом песке или в расщелинах скал, иначе они испарятся и бесследно исчезнут. Нежным плеском волн и грозным рёвом бури оно говорит: вернитесь ко мне, прислушайтесь к нарастающему приливу моей милости, снова и снова омывающему ваш бесплодный берег, зовущему примкнуть к уходящему отливу. Не сидите в норах и щелях, усыхая и становясь все меньше и меньше, пока совсем не исчезнете. Берегитесь! Наблюдайте отлив и прилив, слейтесь с миллионами собратьев, чтобы мое притяжение и любовь вернули вас к отцовской груди... Но мы не послушались Вечного Моря и последовали за первым искусителем Садагом, Царём Преисподней, в темные озёра Земли... Так мы, падшие духи и мятежные капли, спустились на землю, где смешали скрытые в нас божественные свойства с прахом земным, словно грязь наросшим на наши души. Таков ответ на вопрос, откуда мы пришли.
Я увидел блестящие глаза учителя и услышал одобрительный ропот старых лам.
- Каждое учение, - громко сказал Лхалу Лама, - как луч света, преломляется в кристалле души ученика, и каждый ученик отражает его в соответствии со своими духовными качествами. Поэтому так важно видеть, как знание отражается в душе брата. Действительно, мы - капли Моря Вечности, и, как ты сказал, отражаем свет справедливости каждый по-своему. Но продолжай, Друг, и ответь на второй вопрос: почему мы на Земле?
- Земное море из соблюдающих закон капель, единых с ним, символизирует отражённый на Земле образ Бога и духовную сплочённость. Мы должны вместе плыть по волнам Божественного моря во время земной жизни, но не приставать к этому низшему берегу. Так придёт священный миг, мы станем лёгкими, и тепло Солнца притянет нас вверх, словно пар. Если мы очистимся внизу настолько, что достигнем высот Четвёртого кольца, никогда больше не вернёмся в земное отражение Святой Мудрости, влившись во всепроникающее море Его Любви... Потому наша земная задача - следовать закону капель, соединяться друг с другом и сливаться с Отцом. В этом притяжение Любви поможет нам.
Дел-Нор-Па, старший Лама, встал и сказал собранию посвящённых:
- Наш брат очень красиво выразил полученные в монастыре знания. Прежде чем продолжишь ответ, позволь спросить о земном существовании... Что скажешь о разительных различиях между людьми? Почему один рождается царем, а другой - рабом? Как это согласно с Вечной Истиной, с Всеблагой Любовью? Справедливость, любовь и мудрость - аспекты Святой Мудрости - правят миром. Но не найти на Земле родителей, согласных, чтобы их ребенок родился калекой! Так можно ли назвать праведным Отца, который создаёт одного из своих детей хромым, а другого богатым и здоровым? Ответь, Ти-Тониса.
- Если душа рождается в теле калеки или нищего, она не сама выбрала такую судьбу. Это - расплата, ибо Арва, закон судьбы, действует не только в этой жизни! В нас - наше прошлое и будущее, в настоящем - семена будущего. Всё ценное и никчемное мы приносим с Другого Берега, накопленное в прошлых жизнях. Нищий прежде мог быть тираном, эксплуатировавшим тысячи людей; увечный ребенок, возможно, своими руками отверг величайший дар - Жизнь. Многие тысячи лет назад мы отвергли высоты и пали в глубины, как кианги с высоких скал, и должны подняться к солнечным вершинам. После каждой жизни мы закрываем усталые глаза для бодрящего сна, чтобы с наступлением нового дня продолжить там, где она прервалась. Жизненный опыт надолго сохраняется в наших душах, но нам приходится нести вериги арвы, пока они не падут с наших плеч. Быстрее всего это возможно на Пути Стрелы, жизни посвящённого.
Лхалу взглянул на Дал-Нор-Па и гордо кивнул.
- Отец, он ответил на оба вопроса, - и знаю, ответы тебя удовлетворили. - Воистину, о Лхалу, можешь гордиться своим учеником. Мы все любим и уважаем его, потому что ему предопределено великое.
- Кто-нибудь ещё хочет задать вопрос?- спросил мой Мастер, глядя на него.
Управляющий, сказавший такую замечательную речь, когда мы, молодые неофиты, прикоснулись к плащу Верховного Жреца, встал и с улыбкой обратился ко мне:
- Как бы ты кратко объяснил Закон Судьбы простому народу?
- Арва - Закон Справедливости, управляющий всем творением. Ни одно создание не избегнет его. Змея кусает наступившего на неё. Огонь обжигает прикоснувшегося. Скала бьёт ударившегося о неё. Это причиняет боль, и мы мгновенно осознаем, что преступили Закон Природы. Но кто причиняет эту боль? Змея, огонь или скала? Никто из них! Мы терпим последствия только наших поступков, ведь именно мы нарушили Законы Природы. Однако следствия нарушения закона не только земные, духовные гораздо сильнее. Одно преступление влечёт целую цепь следствий, которые могут поразить виновника спустя долгое время. Каждому придётся вкусить плоды своих дел и мыслей. Всякое зло - следствие прежних грехов человека. Когда он оставляет прошлое и идёт правильным путем, судьба начинает меняться. Испытания - ни что иное, как автоматически действующая арва. Однако, когда страдающая душа оставит путь греха и поймёт причину своих страданий, они прекращаются. Ибо страданиями и ударами судьбы внимание смертного обращается к Закону. Нам надо уподобиться каплям в море. Только после полной жертв жизни мы можем покинуть Землю удовлетворёнными и с чистой душой, и цепь перерождений, колесо Акхора, закончится для нас.
Едва я закончил, кхарпон протянул руки и сказал:
- Слава Благословенной Мудрости, приведшей в Твердыню такого жреца, как Ти-Тониса! Мы всегда любили тебя, сын мой, но теперь ты стал ещё ближе сердцам старых лам. Твои слова поразительно ясно выразили Учение. Воистину, они достойны записи... Недаром Верховный Жрец определил целью твоей жизни передачу наших знаний потомкам - у тебя великий дар чётко и точно излагать полученные знания. Да наставит тебя Святая мудрость, Брат!
Ламы окружили меня с пожеланиями здоровья, счастья и мудрости в радостный праздник третьей годовщины в Твердыне.
- Пойдём, арау, - сказал Лхалу, - чтобы получить сегодня милостью небес дарованное тебе...
Я с трепещущим сердцем бросился за ним по коридору, и, когда он отодвинул в сторону последнюю занавеску, оказался в большой приемной на первом этаже. Даже сейчас она была полна посетителей: торговцы, паломники, селяне, желающие узнать судьбу, и путешественники из далеких стран. Большинство пришло к видящим ламам, которые смотрели в блестящие металлические шары в кельях, выходящих в зал. Лхалу повел меня в соседнюю комнату, и когда отодвинул занавеску, я от неожиданности встал как вкопанный. Родители и брат Драг-По радостно встали навстречу, но я только молча смотрел на них.
- Мама! - задыхаясь, я, наконец, подбежал к ней и прижал к груди.
- Как ты вырос, сынок, - взволнованно пробормотала мама, гладя моё лицо. Отец уже стоял рядом и похлопывал по спине. Вне себя от радости, обнял я обоих. Долго мы так стояли, обнявшись, только Драг-По, уже высокий юноша, смотрел на меня счастливыми блестящими глазами.
- Скажи, Тониса, ты уже знаешь Великий Скользящий Шаг?
- Посмотрите на этого ребёнка, что за глупые вопросы он опять задаёт? Ох, сынок, как мы были счастливы узнать, что ты выдержал все испытания! А какое красивое облачение! Мы собирались навестить тебя сразу после посвящения, но отец был в долгом путешествии, мне надо было позаботиться о доме. Было бы тяжело не видеть тебя три долгих года, если бы кхарпон регулярно не присылал нам вестей о тебе и твоём здоровье. Но мы давно приготовились к этой поездке, чтобы именно в этот день увидеться.
Три дня я проводил всё свободное время с семьей, и, когда она отправилась домой, я, с разрешения Лхалу, полдня провожал.
За три года приезд родителей стал самым ярким внешним событием, ведь обычно дни проходили в обучении и физических и ментальных упражнениях. Я чувствовал, приезд семьи начал целую цепь новых событий: почему-то думалось, что в новом году меня ждут неожиданности, которые затронут и монастырь. До сих пор предчувствия не обманывали меня, и вскоре я убедился в их истинности... Через месяц или около после отъезда родителей, по дороге к источнику я шёл по двору и увидел мужчину средних лет в сопровождении двух трапа. С любопытством я подошёл и узнал, что незнакомец - торговец из дальней деревни. Он пришёл за ламой-целителем для больной дочери... Трапа возразили, что так рано он никого не найдёт: монахи готовились к утрене.
- Откуда ты пришёл, друг мой?- спросил я, видя по одежде, что передо мной состоятельный селянин, а не один из долва.
- Я - Хорканг, торговец из долины Чумби5, в двух неделях пути. Помогите мне, добрый господин. Вижу, вы посвящённый жрец. Моя единственная дочь тяжело больна, и только вы, мудрые жрецы этого монастыря, можете исцелить её. Я хочу взять лучшего лекаря. Я не беден, могу дать богатые дары чин-тан-ньину.
- Мой отец тоже торговец, - ответил я, и, может быть, по этой причине сразу почувствовал привязанность к этому крепкому человеку с открытым лицом. - Его зовут Миргон. Мы из Зондока.
- Миргон? Конечно, знаю, - ответил он, блеснув глазами. - Часто встречался на караванных путях. Но понятия не имел, что у него такие взрослые сыновья! Кажется, само Небо послало мне вас. Помогите, умоляю, отведите к лучшему целителю. Прошу вас, передайте мою смиренную просьбу Его Святейшеству Верховному Жрецу, позволить взять с собой одного из знающих лам. Дочь умирает, она — зеница ока моего...
Я попросил двух трапа отвести мулов посетителя в стойла и накормить. Затем позвал его за собой.
- Вам повезло встретить именно меня, - сказал я. - Лучший врач Твердыни - мой духовный руководитель. Подождите в приёмной, поищу Лхалу Ламу.
Я встретил Мастера у трапезной и рассказал о происшедшем. Без лишних расспросов он сразу же пошёл со мной в приёмную. Торговец низко поклонился ему, счастливая улыбка озарила лицо.
- Господин мой, примите благодарность, что так быстро откликнулись на просьбу вашего слуги.
- Перед вами Лхалу Лама, мой учитель и лучший лекарь Твердыни Гор, - прервал я. - Кратко изложите просьбу, скоро начнется утренняя молитва.
- Ваша дочь, как я понял, серьезно больна, - сказал Лхалу, - и вы хотите, чтобы я пошёл с вами и вылечил ее. Сколько ей лет, и что с ней?
- Ей тринадцать лет, она очень быстро развилась. Я говорю это не потому, что она моя дочь, господин, но потому что на самом деле Небеса наделили её необыкновенными дарами... Мы не знаем, что с ней. Однажды вечером, вернувшись домой, она почувствовала сильный жар. Я тут же уложил её спать, но она разговаривала в бреду. Это было четырнадцать дней назад, мой путь сюда занял двенадцать дней. Я оставил её в высокой лихорадке. Необычно, что ей всегда лучше по утрам, только ночами бьёт озноб... Тело становится как огонь. Она действительно очень плоха и выглядит как призрак... Так слаба, едва двигается... Помогите, Отец, исцелите её, я щедро одарю Монастырь...
Лхалу поднял руку.
- Это неважно, мой друг. Главное, чтобы мы смогли вылечить ваше дитя. Случай действительно странный, я пойду с вами. Но прежде нужно спросить разрешения Верховного Жреца... Оставайтесь пока здесь, в зале.
Великий Лама дал согласие. Когда целителя срочно вызывали к больному, он освобождался от всех монашеских обязанностей. К моей величайшей радости, Лхалу попросил разрешения взять меня помощником... После полудня мы отправились на восток. Преодолели большой перевал и некоторое время шли дорогой, которой мы с отцом прибыли в Тампол-Бо-Ри. Через два дня достигли развилки и свернули на узкую тропинку к заснеженным вершинам Санпо. Перед первой ночевкой Лхалу попросил Хор-канга рассказать всё о дочери, так как врач должен знать обстоятельства жизни пациента, если хочет успешно вылечить его.
- С вашей дочерью что-то необычное. Если хотите, чтобы я помог, расскажите всё. Часто пути души отпечатываются в теле.
- Отец... Я давно борюсь с собой, должен ли вам признаться. Случилось так, что я не сразу пришёл в монастырь, сначала вызвал местного мага... Наверное, Небо наказало меня... Но всё, что я сейчас скажу, много лет гнетёт мою совесть. Не упрекайте меня, Отец, дайте совет.
- Говорите.
- Знайте, дочь с раннего детства была совершенно необычным существом. Например, ей не было шести, когда пришло в голову уйти из дома. Возможно, потому что мать давным-давно умерла, и мне пришлось растить её одному. Странные дарования проявились уже в три года. Она предсказывала события, которые потом сбывались...
Он сделал паузу, словно силясь отогнать невесёлые воспоминания, потом нерешительно продолжил:
- В шесть лет она ушла из дома с небольшим узелком. В полном отчаянии я искал её повсюду, но лишь через два месяца нашёл в деревне, в двух днях пути. В качестве помощника она поступила на службу к магу по имени Пхо-лха. Только представьте, высокочтимый Отец! Моя дочь в доме нгагпа! Ни словами, ни угрозами я не мог заставить ее вернуться. К счастью, маг, пользовавшийся большим авторитетом в округе, оказался человеком доброй воли. Посоветовал не форсировать события и оставить дочь у него, так как она была ему большим подспорьем. У неё были удивительные предчувствия, и она вполне могла точно предсказать будущее. Достаточно было лишь мельком взглянуть на человека, чтобы узнать его настоящее и прошлое... Стыдно сказать, он даже предложил денег, чтобы я оставил её. У него был пятнадцатилетний сын, но, как он сказал, несравнимый с моей Сантеми...
Лхалу долго слушал спокойно и задумчиво. Только временами качал головой, словно слышал невероятное.
- Как, вы сказали, зовут вашу дочь?- спросил он вдруг.
- Сантеми...
- Сантеми... - прошептал про себя мой Руководитель. - Необычное имя... И история необычная... Сколько ей лет?
- Тринадцать, Отец... А она так больна!
Несчастный несколько раз повторил это, словно хотел напомнить нам.
- Такая сила воли и решительность в ребенке... - прошептал Лхалу, - ничего подобного не слышал... Как жаль, что она оказалась во власти колдуна. Место такой зрелой и волевой девушки в монастыре...
- Даже не пытайтесь сказать ей об этом, господин! За три года она полностью освоила искусство волшебника, и, как я недавно слышал, старик ни шагу без неё не делает. Сантеми навещала меня каждый месяц и приносила множество подарков. Зря я умолял её остаться, даже не слушала! Сказала, что останется в доме Пхо-лха ещё на год, потому что не всё изучила, а потом вернётся, чтобы жить самостоятельно. Она сказала, что в Бод-Юле мало волшебниц. Что вы на это скажете, добрые господа?... Я узнал также, что сын нгагпа полюбил её, и старик хотел, чтобы он взял её в жёны. Сантеми только посмеялась и просила меня не волноваться, - у неё нет ни малейшей склонности к замужеству...
Подъёмы и спуски были утомительны и опасны. Пришлось вести дрожащих мулов за недоуздок или за хвост, чтобы они не сорвались с узких извилистых троп в пропасть. Затем подтаявший снег превратил пути в смертельные ловушки, замёрзнув в тени до очень гладкого льда, который трудно было обойти. Так шли дни, и Хор-канг твердил одно и то же снова и снова, или переживал, что мы не успеем, и его дочь наверняка уже умерла. Несмотря на упрямство, он любил её и каждый месяц с нетерпением ждал визита. Теперь он никогда не выпустит её из дома. Даже если придется силой удерживать! Только бы Небеса избавили её от болезни! Нет, он никогда больше не отпустит её...
- Вот и наша долина! - воскликнул он однажды утром взволнованно. - Надо поторопиться, Отец.
Он ухватил усталого мула за недоуздок и так ускорился, что мы еле успевали. С большим трудом спустились крутой тропой в долину, где издали можно было разглядеть разбросанные хижины и дома.
- Вот здесь, господин!- взволнованно прошептал он, указывая на каменный дом, который выглядел респектабельно и напоминал родительский. - Умоляю, входите и будьте как дома... Тсонкан! - позвал он пастуха, уже бежавшего по двору. - Отведи мулов в конюшни, накорми и напои... Сюда, господин, сюда, - приговаривал он, ведя нас во внутренний двор.
Войдя в комнату, канг которой излучал приятное тепло, услышали громкую несвязную речь. На низкой кровати лежала дочь Хор-канга, укутанная в тёплые одеяла. Видно голову с закрытыми глазами и необычно светлыми волосами. Лицо пылало лихорадочным румянцем. Красивые черты сразу привлекли моё внимание. Только широкий энергичный подбородок придавал серьезности. Голова запрокинута на подушке, тело напрягалось и расслаблялось как тетива лука. В лихорадочном сне - невнятная речь. Служанка на корточках у кровати старалась удержать её от падения на пол.
- Как она? - спросил Хор-канг, стоя позади нас.
Служанка вскочила и поклонилась.
- Нехорошо, господин. Всю ночь металась и говорила во сне.
Лхалу быстро взглянул на неё, склонился над кроватью и положил правую руку на лоб девушки. Как по волшебству, судороги мгновенно прекратились, она затихла. Широко раскрыла глаза и уставилась на него. Ни у кого, кроме Лхалу, не видел я таких пленительных зелёных глаз. Посмотрела на меня, на отца, снова на Лхалу...
- Ты не тот, кого я жду, - сказала она чистым звонким голосом. - Ты - не он, и всё же я буду жить рядом с тобой, Лхалу Лама!
Так сказала она - к нашему величайшему изумлению, уронила голову и потеряла сознание.
Примечания
1. ч(х)у-руд — наводнение, половодье, потоп. Если первые монастыри был основаны через 8000 лет после потопа и за 3000 до основания Твердыни Гор, в сумме 11000лет. Н.Махалингам, председатель Международной ассоциации тамильских исследований, в "Протоколах первой международной конференции тамильских исследований" упоминает тамильские легенды о трёх разных наводнениях:
"Первое большое наводнение имело место в 16 000 году до н.э. Второе произошло в 14 058 году до н.э., когда под воду ушли разные участки Кумари Кандам. Третье случилось в 9564 году до н.э., когда под водой оказалась большая часть Кумари Кандам." (цит. по: N.Mahalingam, Kumari Kandam - Lost Continent, 2, 54, Proceedings of the Fifth International Conference/Seminar of Tamil Studies, Madurai, Tamil Nadu, India, January 1981, International Assotiation of Tamil Research, Madras.) (Грэм Хэнкок "Загадки затонувших цивиоизаций", М., 2008, C.227). Последняя дата более или менее согласуется с позицией большинства атлантологов относительно даты затопления Посейдониса. Во вторую дату вполне укладывается рассказанное Лхалу. В любом случае, огромный материк исчезал по частям, и Платон упоминает погружение последней части, тогда как Лхалу, возможно, предыдущее погружение, больше повлиявшее на культуру Бод-Юла.
2. Тот, Осирис, Мисур — имя Мисур египтологии неизвестно. Впрочем, этой науке всего 200 лет.
3. Итеру — древнеегипетское название Нила
4. Возможно, события происходят около 797 г до н.э.
5. Долина на южной стороне гималайского дренажного водораздела, на высоте 3000 м, на границе Тибета, Бутана и Индии (Сикким), рядом перевалы Нату-Ла и Джелеп-Ла. На севере из неё идёт подъем на плато в Пагри, с которого путь на Лхасу.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.227-248)
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 11
На лице Мастера отразилось удивление. Откуда ребёнок узнал его имя? Вряд ли от отца, - он вошел в комнату после нас. Но Лхалу промолчал и немедленно стал готовиться к исцелению девочки. Хор-канг и служанка стояли в углу и озабоченно смотрели на него.
Он снял с неё одеяло и осмотрел маленькое тело, худобы которого не могло скрыть даже длинное белое нижнее платье. Она лежала как мертвая. Не шевелясь и чуть заметно дыша. Лхалу склонился и приложил ухо к сердцу.
- Это особый случай одержимости, перешедшей в болезнь, - прошептал он мне. - Надо действовать быстро, у неё мало времени.
Он велел остальным выйти, подошел к двери и попросил у Хор-канга горячей воды. Тщательно умывшись и высушив лицо и руки, мы вернулись в комнату. Лхалу взял её под мышками и усадил.
- Держи её в этом положении, - сказал он мне, - сосредоточься на её затылке и погрузись в глубокую медитацию... Создай сильный тумо, чтобы вспотеть.
С этими словами он встал в футе от кровати и поднял руки к небу.
- Святая Мудрость, - молился он вслух, - с чистой душой и чистым умом обращаюсь к Тебе и прошу Твоей помощи, чтобы восстановить баланс энергий этой больной сестры и изгнать нечистого духа из чистого тела! Дай моим рукам силу Твою, наполни меня целительным магнетизмом Твоей благодати, чтобы сила Твоя текла из кончиков моих пальцев для исцеления, во славу Твоего святого имени, в назидание людям, чтобы увидевшие чудо верили в Тебя и поклонялись Тебе. Влей в меня Свою всецелительную силу, чтобы пассы моих рук исцелили болезнь этого тела, и, поскольку болезнь вызвана злым духом, дай силу изгнать его Твоим именем, проникающей силой моих рук и наполненного Тобой взгляда моих глаз...Святая мудрость, верю Тебе! Приди на зов, сделай своего слугу орудием Твоей целительной силы.
Не успел он опустить руки, больная вскрикнула и заметалась. Напрягалась, как тетива, вытягивалась и деревенела. Лхалу медленно протянул руки, провёл пальцами от лба к ногам, едва касаясь. Девочка сразу прекратила метаться и облегченно вздохнула. Он сделал ещё два пасса, затем положил левую руку ей под затылок, а правую на лоб. Задержался на семьдесят её сердцебиений. Он был очень сосредоточен...
Лхалу применил знаменитое искусство Бод-Юла - Великий Магнетизм, способный исцелять почти все болезни. В монастыре я часто присутствовал на исцелениях, но сам применял его очень редко, так как медицинское образование начиналось только на четвёртом году монастырской жизни. Мастер работал точно по правилам: после семидесяти ударов пульса убрал руки со лба больной, опустил по широкой дуге, медленно провёл руками по плащу, словно стирая дурные флюиды. Снова положил руки на лоб и шею, на тридцать дыханий. Он мгновенно сконцентрировался с величайшей силой. Повторил в третий раз, склонился над крепко спавшей девушкой, нежно погладил её по голове... Таким был Великий Магнетизм Бод-Юла; не было и не будет более совершенного способа исцеления. Чанг-Дуг-Са Лама, говоря о последних днях, раз сказал, что часть человечества, пережившая разрушение старого мира, будет посвящена в медицинские тайны нашей страны. Как и атланты, они будут знать, что истинное исцеление не требует вспомогательных средств и зависит только от сил души и веры...
Почувствовав дыхание Лхалу, Сантеми открыла глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась ему.
- Как ты себя чувствуешь, нумо?- спросил он нежно. - Моей маленькой сестре лучше?
- Очень хорошо,- вздохнула она. - Во мне уже нет дьявола лихорадки... Я лёгкая как перышко... - Стыдливо натянула одеяло на нос и сложила маленькие ручки. Никогда в жизни не видел таких крошечных рук. - Благодарю Тебя, Боже, за помощь, и Твоего налджорпа, пришедшего исцелить меня... Кто вы, святой лама? Позвольте узнать ваше имя, чтобы молиться за вас.
- Теперь ты меня не знаешь? Ты же назвала меня по имени в бреду!
Маленькая девочка недоверчиво посмотрела на него своими удивительными зелеными глазами.
- Я вижу вас впервые, Отец. Если я в бессознательности и назвала ваше имя, уже не помню. Возможно, дух говорил через меня... Но какой дух? - быстро добавила она, глядя перед собой. - Гра-лха, Руководитель за правым плечом, или Пхо-лха, искуситель, - за левым? Странно! Колдуна тоже зовут Пхо-лха, я раньше не задумывалась об этом.
Она провела рукой по лбу и опустилась на подушки.
- Не следовало тебе служить колдуну, - сказал Мастер. - Дурные руки могут сильно повредить молодой душе. Для своего возраста ты очень взрослая умная девочка. Но также упрямая и любопытная. Потому и подпала под злое влияние.
- Вы правы, налджорпа, - прошептала Сантеми, виновато глядя в потолок. - Вы правы... Я очень своенравна, и если мне что взбредет в голову, сделаю это любой ценой... Но я всегда жаждала знаний... Хотела узнать и увидеть всё в мире. Не земные обычные предметы, а тайны Скрытой Жизни. Куда мне было идти, если не к колдуну? И теперь, овладев его знанием, на сердце беспокойно... Я чувствовала, что поступаю неправильно, и в спокойные минуты смотрела в тоске на снежные вершины, где стоят монастыри.
- Ты заболела из-за связи с колдуном, - сказал Лхалу, пристально глядя ей в глаза. - Один из злых духов, служащих нгагпа, мучил тебя. Только благодаря исключительной силе воли и чистому сердцу дух не захватил тебя полностью. Тогда я бы не вылечил тебя такими простыми методами... Благодари Святую Мудрость, хранящую твой путь.
Пока он говорил, Сантеми поднимала голову все выше и смотрела на него с такой преданностью, словно он был Святым Руководителем из высших сфер.
- О Отец, - мягко прошептала она, - если бы я только могла служить вам всю жизнь в благодарность за всё! Вы исцелили не только моё тело, но и душу.
Она схватила руку Лхалу и прижала ко лбу. Никогда не видел Мастера так глубоко тронутым, все знали его непоколебимое самообладание.
Шевельнулась толстая занавесь из шерсти яка: Хор-канг осторожно заглянул в комнату. За его спиной виднелось испуганное лицо служанки.
- Входите, друг мой, - сказал Лхалу Лама. - Ваша дочь на пути к исцелению.
Когда отец увидел сидящую в постели улыбающуюся дочку, упал перед Мастером на колени и протянул к нему руки.
- Господин... - дыхание перехватило, - как могу отблагодарить вас? Вы вернули жизнь моей маленькой дочери... Да благословят вас Небеса отныне до смерти, и даже в новой жизни - после акхора... Я пошлю вашей святой обители семь мулов даров.
Лхалу жестом остановил его.
- Лечение больных — дело милосердия, Хор-канг. Так что не будем об этом. Молитесь Богу и Его благодарите за то, что Он оставил вашу дочь жить и дал мне силу исцелить ее. Поверьте, успех не зависел от меня. Если бы вы не встретили меня, мой помощник, Ти-Тониса Лама, тоже исцелил бы её - силой Святой Мудрости.
Сантеми посмотрела на меня, словно только увидела. Она будто не замечала отца и служанки, вне себя от радости обнимавших и ласкавших её, и смотрела странным восхищенным взглядом, который бывал и у меня в состоянии ясновидения.
- Ти-Тониса Лама? - прошептала она. - Ти-Тониса Лама... Ты молод, но когда-то состаришься, - и никогда не забудешь нас... Да благословит тебя Всевышний, оставайся же Его верным орудием и после смерти. Благословен, кому суждено передать знания и во многих жизнях хранить верность друзьям...
В следующий миг она вновь улыбнулась Лхалу, потом погладила руку отца и вдруг заявила, что проголодалась.
- Принесите ей немного молока. Две недели, кроме молока, - ничего, - сказал Мастер слуге, но по отсутствовавшему голосу я понял, что он ещё обдумывает услышанное.
Что это значило? Почему она сказала, что я буду верен своим друзьям на протяжении многих жизней? Я не понимал - и Лхалу, судя по его лицу, тоже... У девочки поистине необычная психическая одарённость. Часто удивляла людей поразительными высказываниями, как рассказывал нам отец. Перестав ломать голову, я ласково улыбнулся, пожелав во имя Бога скорейшего выздоровления... Непонятно почему, но у меня возникло странное чувство, что, несмотря на её нежный возраст, мне следует уважать её как занимающую высшее положение. Может, из-за пленительного пронзительного взгляда, - кто скажет?
Той ночью, впервые после долгого путешествия, мы легли спать в чистой гостевой комнате, обстановка которой напомнила мою комнату в родительском доме. Была ясная лунная ночь, луна ярко светила в окно, и я, прежде чем заснуть, предавался раздумьям. Я чувствовал, что это - судьбоносный день для нас троих. Уверенно, как никогда раньше, я чувствовал, что мы не впервые встретились. Когда-то, где-то в туманном прошлом, - кто знает, сколько веков назад, - мы встречались, и наши судьбы переплелись... В глубине сердца я чувствовал, что и в далёком будущем мы будем сотрудничать. Долго я не мог заснуть, а когда обернулся, в лунном свете увидел, что Мастер тоже смотрит в потолок, скрестив под головой руки...
На следующее утро Сантеми почувствовала себя так хорошо, что встала и, опираясь на служанку, походила по комнате... Мы ещё на день остались в гостеприимном доме Хор-канга, потому что Лхалу не хотел уезжать, не убедившись в отсутствии угрозы рецидива. На третий день она настолько поправилась, что мы могли с лёгким сердцем уехать. Мастер сказал торговцу, что мы не можем оставаться, должны вернуться в монастырь без промедления.
- Я знаю, что вы спешите, Отец, поэтому не буду вас останавливать. Прикажу своим людям немедленно седлать мулов... Если всё пойдет хорошо, будем в Тампол-Бо-Ри до новолуния.
- Вы не можете идти с нами, - строго ответил Лхалу. - Ваше место здесь, с дочерью. Неужели вы хотите покинуть её, - продолжил он шёпотом, - теперь, когда она, наконец, дома, и готова остаться с вами? Только подумайте, когда ещё представится такая возможность?
Хор-канг сначала расстроился, но ненадолго. Он понял мысль Мастера и благодарно улыбнулся.
- Вы правы, Отец... Нельзя мне сейчас покидать дом. Но как отпустить вас в долгий опасный путь пешком? - взволнованно спросил он.
- Не волнуйтесь, добрый человек. Достаточно нам одного мула с турба еды и одного вашего человека, чтобы вернуть животное.
Так и сделали. Рано утром мы вышли в Твердыню Гор с пастухом Хор-канга и его лучшим вьючным животным. Увидев наши приготовления, Сантеми сильно загрустила. Вечером не отходила от Лхалу, забрасывая вопросами о религии, Ином Мире и смерти.
- Я хотела жить в монастыре! - шепнула она утром, помогая пастуху привязать мешок с продуктами к спине мула. - Но знаю, принимают не всех... Мне оставался только колдун... Помни меня добром, господин, даже если нам больше не встретиться в этой жизни. Знаю, несбыточна мечта служить вам... Ламы не нуждаются в служанках... И всё же, всё же..., - прошептала она прижав маленькие руки к груди, - я чувствую здесь, в сердце, веление арвы... Когда-нибудь я найду, чем послужить вам в благодарность за исцеление тела и души.
- Посмотрю, что смогу сделать для тебя, Сантеми, - улыбнулся Мастер. - Надеюсь, тебя примут в монастырь, хотя знаю, что это очень трудно. Жаль будет, если ты продолжишь связь с колдуном, потому что другая, более тяжелая одержимость, может убить тебя... Оставайся в отцовском доме, ибо жреческая жизнь только для знающего послушание.
Она не ответила, только, широко раскрыв блестящие глаза, смотрела на него. Пастух уже держал мула под уздцы. Мастер, несмотря на просьбы Хор-канга, не принял других животных.
- Хороший лама всегда ходит пешком, - объяснил он, - и не использует животных без нужды.
Хор-канг опять попросился хоть недолго проводить нас, но Лхалу напомнил об обещании, украдкой показав на Сантеми. Торговец низко поклонился нам, снова призвал на нас благословение Небес и повторил обещание привезти дары.
Выйдя за ворота на дорогу, мы обернулись. Хор-канг всё стоял перед домом в глубоком поклоне, протянув к нам руки. Но Сантеми стояла прямо и недвижно.
- Kале ю!- крикнули мы им и помахали.
- Кале пхеб! - донёсся голос Хорканга. - Мир ушедшему!
Пройдя по серпантину порядочный участок пути, дорога повернула, и мы шли снова над деревней. Дома теперь находились метрах в тридцати под нами. Сантеми ещё стояла во дворе в короткой меховой чуба и смотрела нам вслед.
- Кале пхеб!...- услышали мы тоненький голосок. - Нгед Лхалу йи йогмо йин!
- Что она кричит? - спросил Мастер. - Я не расслышал.
- Я - служанка Лхалу!- удивился я, зная, что слух у Лхалу не хуже моего.
Внезапно Лхалу подошел к краю обрыва и благословляя протянул руки. Сантеми будто этого и ждала, низко склонилась и оставалась так, пока мы не скрылись за следующим поворотом...
Путь домой вёл по крутизне, но идти было легче, так как с Луной погода изменилась. Вместо льда и подтаявшего снега, свежий снег ровным слоем покрыл каменистые тропы. Мы шли много дней. На ночь ставили палатку в защищённых местах или спали в пещерах. Каждую ночь пастух Тсонкан строил тхойоры, маленькие алтари из камней, украшая их собранными в пути горными цветами. Перед сном простирался перед тхойором и долго молился.
- Послушай... - прошептал Лхалу однажды ночью,- кому он молится?
- Сантеми, - ответил я прислушавшись. - Что скажешь на это, аку? Теперь он просит Всесильного Йе-Ше дать доброе здравие его дочери Сантеми — а сейчас просит Сантеми помочь его семье заиметь три молочных дри...
- Странно... - пробормотал Лхалу, - очень странно... Все, кажется, высоко ценят эту маленькую девочку, и даже я не могу относиться к ней как к ребенку.
Мы помолчали, прислушиваясь к завыванию ветра. Пастух заполз в палатку, завернулся в меховое одеяло и тут же заснул. Спустя время Лхалу нарушил молчание.
- Арау... три года назад в этот день я показал твою келью на верхнем этаже, в которой ты ночевал в ночь своего посвящения. Я посоветовал тебе обратить в ту ночь особое внимание на сны, всегда важные в жизни неофита. С тех пор я не спрашивал тебя о них, и ты сам ничего не сказал... Скажи, приснилось ли тебе что, - и если да, запомнил ли ты?
Я от неожиданности умолк. Именно тот сон сейчас не шёл из головы, я как раз хотел рассказать. Но Лхалу опередил, высказав моё молчаливое желание!
- Именно о том сне я и хотел рассказать тебе, аку! Как странно, что одна мысль возникла у нас! Я точно запомнил сон, но тогда не понял.
- Что за сон?
- Приснилось это путешествие. Очень короткий сон. Я видел нас обоих в комнате, ты склонился над больным ребенком. Это была Сантеми. Увидев её наяву, всё ломал голову, удивляясь, откуда знаю это лицо. Только сейчас понял!
Он не ответил. В палатке стало тихо. Слышно было вой ветра и стук копыт мула, топтавшегося у палатки. Я не хотел продолжать тему, и, видя, что Мастер не спит, спросил:
- Аку...можно спросить тебя кое о чём?
- Давай, Ти-Тониса... Я пока не сплю. Всё думаю...
- Великий Магнетизм может помочь при любой болезни?
- В целом, да. Особенно, если не знаешь, с какой болезнью встретился.
Великий Магнетизм действует всегда, так как, в основном, успокаивает нервы. Не забывай, часто именно нарушения нервных функций проявляются местными судорогами или напряжением мышц, в ответ на душевные страдания.
- Но если у кого-то болит колено, спина или желудок, то есть когда мы знаем, где сидит боль?
- Тогда ты применяешь местную магнетизацию. Уложи пациента удобно, ослабь пояс или одежду на талии, независимо от того, где болит. Талия очень важна при любой форме магнетизма. Она как центр магического жезла, поэтому руки всегда в первую очередь клади на живот. Там начинается магнитный ток, и там больной впервые ощущает тепло - не физическое, ментальное. Центр так важен потому, что именно пуповина переносит ребенка в новую жизнь при рождении. Обрезанием пуповины отделяется дитя от матери, чтобы стать независимым свободным существом... Обычно достаточно положить руки на живот. Но можно лечить боль, ведя пальцем по ходу мышцы, едва касаясь кожи. Позже поймёшь, что магнетизм помогает, даже когда результат не сразу виден. У некоторых людей это происходит медленней, и лечение требует терпения.
- Что же это за таинственная сила, аку, которая так чудесно действует?
- Магнетизм — целительная энергия Бога, наполняющая всю Вселенную и оживляющая каждое существо, следующее Законам Природы. Магнетизм, который мы называем Баг, исцеляет раны и возвращает больным здоровье без врачей. Умение извлечь этот невидимый поток Великой Мудрости и направить его на людей - и есть искусство магнетизации. Но, как тебе известно, для этого нужна чистота души и тела: только чистый сосуд может вместить исцеляющий поток Бога. Человечество получит дар соответственно духовному развитию. Тысячи лет спустя, как и сегодня, он будет привелегией посвящённых.
- Как часто можно пользоваться Великим Магнетизмом?- спросил я опершись на локоть, вдохновлённый полным исцелением Сантеми. Я не мог дождаться лекций Лхалу по медицине, которые должны начаться уже в следующем месяце.
- Не чаще раза в день. Наиболее эффективно ночью, перед сном, или утром в момент пробуждения. Погода также важна: сырость, туман и дождь уменьшают эффект... Раз уж мы так погрузились в этот вопрос, открою ещё секрет. Прежде чем намагничивать кого-то, положи ему руку на голову. Если рука согреется, пациент - человек доброй воли, вибрации которого в резонансе с твоими. Но если рука останется холодной, он не подобен тебе. Будь начеку с такими больными... В случае лжеца или вора сначала намагнить голову со словами: «Желаю тебе быть правдивым и честным, да не коснётся твоя рука чужого, да не скажут лжи твои губы. Всё увиденное и услышанное пусть останется в тебе...» И ещё: убийце или жестокому голову не намагничивай, это лишь умножит его нечестие. Положи руки ему на спину, шепча про себя: «Твоя ложь и злые намерения открыты Богу. Измени жизнь, тогда сможешь надеяться на исцеление. Твоя болезнь-следствие твоих грехов...» Похоже, я уже читаю лекцию по медицине, пора закругляться. Спи спокойно, арау. Доброй ночи.
- Спокойной ночи, Мастер... И спасибо за наставление.
Я перевернулся на правый бок лицом ко входу, веки сразу отяжелели. Из угла доносился усталый храп Тсонкана. Засыпая, я услышал, как слева Лхалу тихо удивлённо пробормотал: «Удивительное существо...Сантеми... Хотел бы знать, зачем судьба свела нас с ней...»
Утром мы встали рано и продолжили утомительный путь. Поднимались всё время по серпантину на северо-запад. На десятое утро увидели Твердыню и нашу гору, и радостно начали последний подъём. Ламы-проводники, по обычаю встречавщие путников, приветствовали нас. Они с вьючными животными спускались в долину встретить иностранных гостей, о скором прибытии которых Первосвященник узнал в духовном полёте.
Как я уже упоминал, в Тампол-Бо-Ри жило много разных лам. Проводники, сельскохозяйственные рабочие, ремесленники, врачи, учителя и ученики трудились каждый в своей области. Двести старых и триста молодых лам. Трапа низшего ранга жили в хижинах по обе стороны кхарлама. Они ухаживали за животными, обрабатывали скудные поля и работали на кухне. Старшие ламы, в число которых войду и я через три года, проводили свои дни так же, как и мы, только ели всего раз в день, по вечерам. Они крутили колёса, отсчитывая молитвы, таким механическим способом вводя себя в транс перед Огненным Обрядом и храмовыми ритуалами. Для отдыха у них было больше возможностей: кроме общей трапезы и бесед с Великим Ламой, они сами распоряжались своим временем. Они мылись во дворе обнаженными в любое время года, не чувствуя холода, так как в любой момент могли создать тумо. В самый лютый мороз они ходили по двору раздетыми, словно в кельях. После утреннего омовения уединялись и отправлялись в полёты почти на пять часов. Никто специально не наблюдал за ними в это время, но Жрица видела всё, и, если что-то шло не так, сразу сообщала Ичкицу. Мы, если можно так сказать, завидовали — или, скорее, испытывали томление духа, - старшим ламам из-за келий верхнего этажа, где значительно легче генерировать тумо. Они жили там, в основном, потому, что в окна постоянно видны были горы. Они ложились спать одновременно с нами, но в полночь снова вставали для исследований звёздного неба. Чуть позже ложились до утра.
Прибыв в монастырь, мы поставили мула в стойло и отвели пастуха на кухню выпить горячего чая. Прощаясь, посоветовали заночевать в монастыре и выйти рано утром. После ужина Лхалу подозвал меня и дал небольшой свёрток.
- Пожалуйста, спустись к погонщикам мулов и отдай это Тсонкану. Там намагниченный амулет, - маленький, можно носить на шее... Скажи, это мой подарок его хозяйке в память первой встречи и в знак того, что не забыл её. Пусть передаст, что сонгдус на шее защитит её от злых нападений.
Я знал: подарить амулет - значит обещать дружбу на всю жизнь. Мне он пока амулета не подарил, хотя я очень ждал. Я побежал к Тсонкану. Увидев сонгдус, пастух упал на колени и призвал в свидетели Небеса, что ничто не обрадовало бы его хозяйку и его сильнее...
- Передай и от меня привет, - добавил я зардевшись, - и что думаю о ней с приязнью.
Так Сантеми, дочь Хор-канга, завоевала сердце Мастера и ученика.
На следующий день началась обычная монастырская жизнь. После четырёх недель отсутствия сон на каменной ньялса казался целительным. Я ощутил, как мне не хватало успокаивающей сонливости перед Огненным Обрядом... Лама, отвечавший за ежедневные занятия, сказал на утреннем сборе трав, что братья, окончившие третий год обучения, через неделю будут учиться передаче мыслей и дальнему видению. Передаче мысли дважды в неделю, после захода солнца, будет учить Нам-Се-Линг Лама в зале собраний; видению — мой Мастер, сразу после Нам-Се-Линга.
Дальнее видение, как мы его называли, всегда будоражило моё воображение. Видящие ламы смотрели в блестящие сферы или шары. С нетерпением ждал, когда же начну учиться искусству второго зрения. Это была величайшая наука не только монахов, но и колдунов долин. Благодаря ей любой лама, находясь в монастыре, мог, сосредоточившись на ком-либо, узнать, где он и что делает.
По словам Мастера, вот как это происходило. В храме на чёрной деревянной подставке перед Статуей Мудрости находилась сверкающая металлическая сфера около фута диаметром. Ламы при желании могли в любой момент посмотреть в неё. Они ждали, пока тёплая волна пробежит по телу и достигнет конечностей. В этом состоянии бессознательного расслабления они сосредоточивались на человеке, которого хотели изучить. Для этого освобождали ум и ждали. Это было нетрудно, труднее было запомнить увиденное мысленным взором. Поэтому другая группа состояла из жрецов, записывавших всё увиденное. Дальним видением, как и другими искусствами, Верховный Жрец владел в совершенстве. Следующей в мастерстве шла Жрица. В состоянии транса они могли ответить на любой вопрос о предметах или людях, которые находились в радиусе двухсот - трехсот миль от Монастыря. Это знание касалось земного плана, но не Иного Мира.
К видящим ламам очень часто обращались жители окрестных долин и гости из дальних стран. В таких случаях привратник вёл посетителя через приёмную в одну из боковых комнат, где были уменьшенные копии большого шара. Провидец устанавливал с посетителем телесный контакт, касаясь его руки или лба, и через некоторое время отвечал на заданный вопрос. Например, если спрашивала мать о судьбе сына, месяц назад ушедшего на войну, лама сначала описывал его внешность, характер, во что одет, в конце сообщая встревоженной матери о его состоянии в данный момент - ранен или в добром здравии, и так далее. Однако об одном он никогда не говорил - о будущем. Только колдуны предсказывали людям будущее. Если у посвящённых были предчувствия, предсказания или видения, обсуждали их только с собратьями, никогда с посторонними. И если посетитель так хотел узнать будущее, он волен был вернуться к деревенскому колдуну и спросить. Однако это было неблагодарное дело, часто происходило прямо противоположное пророчеству. Посвящённым ламам дальнее видение, или второе зрение, не были трудны. Требовалось только подготовительное обучение, после которого они не чувствовали ни малейшей умственной или физической усталости... Умеющие смотреть в сферу, как народ называл это искусство, ламы, пользовались высочайшим уважением и щедро одаривались. В военное время длинные ряды посетителей с дарами выстраивались перед приёмным залом. Разумеется, Ичкицу и Ичка в этом не участвовали, занимаясь исключительно судьбой высокопоставленных и избранных посетителей.
Дни тянулись слишком медленно, и я не мог нарадоваться, когда начался первый урок. Вечером, в полнолуние, в храме собралось около семидесяти лам — все молодые, но новичков, кроме меня, всего трое. Нам-Се-Линг Лама, глава провидцев, встал перед металлическим шаром:
- Для брата Ти-Тонисы и других новичков повторю вводные инструкции. Встаньте перед сферой и делайте, что скажу... Главный орган и действующая сила, благодаря которому второе зрение вообще возможно, - глаз. Процесс начинается с глаз... Поднимите взгляд выше сферы, как бы рассматривая что-то за ней... Вот так!.. Теперь очень медленно опускайте взгляд. Когда сфера будет на уровне глаз, смотрите в неё - вернее, сквозь неё... Луч взгляда, попадая на блестящую поверхность сферы, настолько силен, что отражается на стене... Удерживайте взгляд не дольше семидесяти ударов сердца. Иначе подвижность взгляда не вернётся... Продолжайте смотреть сквозь шар без слёз и не моргая. После вводного сосредоточения сфера покажется вам нежным полупрозрачным жёлто-белым светом... Теперь вы должны увидеть как бы движущиеся на сцене фигуры... Они отпечатаются на зрительном нерве и участках мозга, отвечающих за восприятие и передачу картин через этот нерв, так что возникающие в ответ на вопросы видения отобразятся полностью реально... Поняли?.. Теперь задайте себе любой вопрос или подумайте о ком-либо в радиусе двухсот миль, спросив себя, чем он сейчас занят... Теперь, как я научил, смотрите сквозь сферу. Внимательней, первый опыт определит степень вашей пригодности.
Двое молодых посвящённых попробовали первыми, потому что стояли ближе всех к шару. Когда первый закончил, Нам-Се-Линг Лама, который тоже смотрел в сферу, спросил:
- Что видел, Сам-труп?
Тот начал; по лицу видно было, что он еле вернулся к реальности:
- Видел, как мама готовила ужин... Какое чудесное чувство! Я сразу узнал её, хотя изображение было несколько размытым.
- Ты правильно видел, брат. Всегда говорите только о том, что на самом деле видели, ведь я проверяю ваши видения! Следую за вами и вижу то же, что и вы.
Второй молодой посвящённый сказал:
- Я спросил, кто сейчас находится в комнате провидца-ламы. Увидел оружейника из долины Бругд, но лицо брата-ламы осталось в темноте.
- Ты увидел верно, - ответил Нам-се-линг лама, - но должен ещё многому научиться. Замечайте, каждый, мельчайшие детали.
Пришёл мой черёд, и поскольку в голову не пришло, о чём бы в радиусе двухсот миль подумать, я подумал о пастухе Хор-канга, накануне вышедшем в долину Чумби. Следуя указаниям ламы, я очистил ум, быстро сосредоточился и, действительно, увидел в сфере желто-белую вспышку...Чуть позже на блестящей поверхности шара появились белые и черные силуэты.
- Ну, что увидел, Ти-Тониса? - послышался голос Нам-Се-Линг Ламы. - Знаю, ты — провидец, и одарён вторым зрением даже в бодрствующем состоянии. Подожди! Сначала я расскажу, что ты видел, потом дополнишь... На вершине второго северного перевала появился пастух в шубе из кианга. Он простёрся перед юной женщиной - духовным руководителем в сияющей белой одежде. В знак почтения он подарил ей амулет... Ты это видел?
- Да, Отец, - механически кивнул я, не понимая, как он, Мастер-Провидец, мог назвать маленькую фигурку Сантеми верхом на муле - духовным руководителем...
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 11
На лице Мастера отразилось удивление. Откуда ребёнок узнал его имя? Вряд ли от отца, - он вошел в комнату после нас. Но Лхалу промолчал и немедленно стал готовиться к исцелению девочки. Хор-канг и служанка стояли в углу и озабоченно смотрели на него.
Он снял с неё одеяло и осмотрел маленькое тело, худобы которого не могло скрыть даже длинное белое нижнее платье. Она лежала как мертвая. Не шевелясь и чуть заметно дыша. Лхалу склонился и приложил ухо к сердцу.
- Это особый случай одержимости, перешедшей в болезнь, - прошептал он мне. - Надо действовать быстро, у неё мало времени.
Он велел остальным выйти, подошел к двери и попросил у Хор-канга горячей воды. Тщательно умывшись и высушив лицо и руки, мы вернулись в комнату. Лхалу взял её под мышками и усадил.
- Держи её в этом положении, - сказал он мне, - сосредоточься на её затылке и погрузись в глубокую медитацию... Создай сильный тумо, чтобы вспотеть.
С этими словами он встал в футе от кровати и поднял руки к небу.
- Святая Мудрость, - молился он вслух, - с чистой душой и чистым умом обращаюсь к Тебе и прошу Твоей помощи, чтобы восстановить баланс энергий этой больной сестры и изгнать нечистого духа из чистого тела! Дай моим рукам силу Твою, наполни меня целительным магнетизмом Твоей благодати, чтобы сила Твоя текла из кончиков моих пальцев для исцеления, во славу Твоего святого имени, в назидание людям, чтобы увидевшие чудо верили в Тебя и поклонялись Тебе. Влей в меня Свою всецелительную силу, чтобы пассы моих рук исцелили болезнь этого тела, и, поскольку болезнь вызвана злым духом, дай силу изгнать его Твоим именем, проникающей силой моих рук и наполненного Тобой взгляда моих глаз...Святая мудрость, верю Тебе! Приди на зов, сделай своего слугу орудием Твоей целительной силы.
Не успел он опустить руки, больная вскрикнула и заметалась. Напрягалась, как тетива, вытягивалась и деревенела. Лхалу медленно протянул руки, провёл пальцами от лба к ногам, едва касаясь. Девочка сразу прекратила метаться и облегченно вздохнула. Он сделал ещё два пасса, затем положил левую руку ей под затылок, а правую на лоб. Задержался на семьдесят её сердцебиений. Он был очень сосредоточен...
Лхалу применил знаменитое искусство Бод-Юла - Великий Магнетизм, способный исцелять почти все болезни. В монастыре я часто присутствовал на исцелениях, но сам применял его очень редко, так как медицинское образование начиналось только на четвёртом году монастырской жизни. Мастер работал точно по правилам: после семидесяти ударов пульса убрал руки со лба больной, опустил по широкой дуге, медленно провёл руками по плащу, словно стирая дурные флюиды. Снова положил руки на лоб и шею, на тридцать дыханий. Он мгновенно сконцентрировался с величайшей силой. Повторил в третий раз, склонился над крепко спавшей девушкой, нежно погладил её по голове... Таким был Великий Магнетизм Бод-Юла; не было и не будет более совершенного способа исцеления. Чанг-Дуг-Са Лама, говоря о последних днях, раз сказал, что часть человечества, пережившая разрушение старого мира, будет посвящена в медицинские тайны нашей страны. Как и атланты, они будут знать, что истинное исцеление не требует вспомогательных средств и зависит только от сил души и веры...
Почувствовав дыхание Лхалу, Сантеми открыла глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась ему.
- Как ты себя чувствуешь, нумо?- спросил он нежно. - Моей маленькой сестре лучше?
- Очень хорошо,- вздохнула она. - Во мне уже нет дьявола лихорадки... Я лёгкая как перышко... - Стыдливо натянула одеяло на нос и сложила маленькие ручки. Никогда в жизни не видел таких крошечных рук. - Благодарю Тебя, Боже, за помощь, и Твоего налджорпа, пришедшего исцелить меня... Кто вы, святой лама? Позвольте узнать ваше имя, чтобы молиться за вас.
- Теперь ты меня не знаешь? Ты же назвала меня по имени в бреду!
Маленькая девочка недоверчиво посмотрела на него своими удивительными зелеными глазами.
- Я вижу вас впервые, Отец. Если я в бессознательности и назвала ваше имя, уже не помню. Возможно, дух говорил через меня... Но какой дух? - быстро добавила она, глядя перед собой. - Гра-лха, Руководитель за правым плечом, или Пхо-лха, искуситель, - за левым? Странно! Колдуна тоже зовут Пхо-лха, я раньше не задумывалась об этом.
Она провела рукой по лбу и опустилась на подушки.
- Не следовало тебе служить колдуну, - сказал Мастер. - Дурные руки могут сильно повредить молодой душе. Для своего возраста ты очень взрослая умная девочка. Но также упрямая и любопытная. Потому и подпала под злое влияние.
- Вы правы, налджорпа, - прошептала Сантеми, виновато глядя в потолок. - Вы правы... Я очень своенравна, и если мне что взбредет в голову, сделаю это любой ценой... Но я всегда жаждала знаний... Хотела узнать и увидеть всё в мире. Не земные обычные предметы, а тайны Скрытой Жизни. Куда мне было идти, если не к колдуну? И теперь, овладев его знанием, на сердце беспокойно... Я чувствовала, что поступаю неправильно, и в спокойные минуты смотрела в тоске на снежные вершины, где стоят монастыри.
- Ты заболела из-за связи с колдуном, - сказал Лхалу, пристально глядя ей в глаза. - Один из злых духов, служащих нгагпа, мучил тебя. Только благодаря исключительной силе воли и чистому сердцу дух не захватил тебя полностью. Тогда я бы не вылечил тебя такими простыми методами... Благодари Святую Мудрость, хранящую твой путь.
Пока он говорил, Сантеми поднимала голову все выше и смотрела на него с такой преданностью, словно он был Святым Руководителем из высших сфер.
- О Отец, - мягко прошептала она, - если бы я только могла служить вам всю жизнь в благодарность за всё! Вы исцелили не только моё тело, но и душу.
Она схватила руку Лхалу и прижала ко лбу. Никогда не видел Мастера так глубоко тронутым, все знали его непоколебимое самообладание.
Шевельнулась толстая занавесь из шерсти яка: Хор-канг осторожно заглянул в комнату. За его спиной виднелось испуганное лицо служанки.
- Входите, друг мой, - сказал Лхалу Лама. - Ваша дочь на пути к исцелению.
Когда отец увидел сидящую в постели улыбающуюся дочку, упал перед Мастером на колени и протянул к нему руки.
- Господин... - дыхание перехватило, - как могу отблагодарить вас? Вы вернули жизнь моей маленькой дочери... Да благословят вас Небеса отныне до смерти, и даже в новой жизни - после акхора... Я пошлю вашей святой обители семь мулов даров.
Лхалу жестом остановил его.
- Лечение больных — дело милосердия, Хор-канг. Так что не будем об этом. Молитесь Богу и Его благодарите за то, что Он оставил вашу дочь жить и дал мне силу исцелить ее. Поверьте, успех не зависел от меня. Если бы вы не встретили меня, мой помощник, Ти-Тониса Лама, тоже исцелил бы её - силой Святой Мудрости.
Сантеми посмотрела на меня, словно только увидела. Она будто не замечала отца и служанки, вне себя от радости обнимавших и ласкавших её, и смотрела странным восхищенным взглядом, который бывал и у меня в состоянии ясновидения.
- Ти-Тониса Лама? - прошептала она. - Ти-Тониса Лама... Ты молод, но когда-то состаришься, - и никогда не забудешь нас... Да благословит тебя Всевышний, оставайся же Его верным орудием и после смерти. Благословен, кому суждено передать знания и во многих жизнях хранить верность друзьям...
В следующий миг она вновь улыбнулась Лхалу, потом погладила руку отца и вдруг заявила, что проголодалась.
- Принесите ей немного молока. Две недели, кроме молока, - ничего, - сказал Мастер слуге, но по отсутствовавшему голосу я понял, что он ещё обдумывает услышанное.
Что это значило? Почему она сказала, что я буду верен своим друзьям на протяжении многих жизней? Я не понимал - и Лхалу, судя по его лицу, тоже... У девочки поистине необычная психическая одарённость. Часто удивляла людей поразительными высказываниями, как рассказывал нам отец. Перестав ломать голову, я ласково улыбнулся, пожелав во имя Бога скорейшего выздоровления... Непонятно почему, но у меня возникло странное чувство, что, несмотря на её нежный возраст, мне следует уважать её как занимающую высшее положение. Может, из-за пленительного пронзительного взгляда, - кто скажет?
Той ночью, впервые после долгого путешествия, мы легли спать в чистой гостевой комнате, обстановка которой напомнила мою комнату в родительском доме. Была ясная лунная ночь, луна ярко светила в окно, и я, прежде чем заснуть, предавался раздумьям. Я чувствовал, что это - судьбоносный день для нас троих. Уверенно, как никогда раньше, я чувствовал, что мы не впервые встретились. Когда-то, где-то в туманном прошлом, - кто знает, сколько веков назад, - мы встречались, и наши судьбы переплелись... В глубине сердца я чувствовал, что и в далёком будущем мы будем сотрудничать. Долго я не мог заснуть, а когда обернулся, в лунном свете увидел, что Мастер тоже смотрит в потолок, скрестив под головой руки...
На следующее утро Сантеми почувствовала себя так хорошо, что встала и, опираясь на служанку, походила по комнате... Мы ещё на день остались в гостеприимном доме Хор-канга, потому что Лхалу не хотел уезжать, не убедившись в отсутствии угрозы рецидива. На третий день она настолько поправилась, что мы могли с лёгким сердцем уехать. Мастер сказал торговцу, что мы не можем оставаться, должны вернуться в монастырь без промедления.
- Я знаю, что вы спешите, Отец, поэтому не буду вас останавливать. Прикажу своим людям немедленно седлать мулов... Если всё пойдет хорошо, будем в Тампол-Бо-Ри до новолуния.
- Вы не можете идти с нами, - строго ответил Лхалу. - Ваше место здесь, с дочерью. Неужели вы хотите покинуть её, - продолжил он шёпотом, - теперь, когда она, наконец, дома, и готова остаться с вами? Только подумайте, когда ещё представится такая возможность?
Хор-канг сначала расстроился, но ненадолго. Он понял мысль Мастера и благодарно улыбнулся.
- Вы правы, Отец... Нельзя мне сейчас покидать дом. Но как отпустить вас в долгий опасный путь пешком? - взволнованно спросил он.
- Не волнуйтесь, добрый человек. Достаточно нам одного мула с турба еды и одного вашего человека, чтобы вернуть животное.
Так и сделали. Рано утром мы вышли в Твердыню Гор с пастухом Хор-канга и его лучшим вьючным животным. Увидев наши приготовления, Сантеми сильно загрустила. Вечером не отходила от Лхалу, забрасывая вопросами о религии, Ином Мире и смерти.
- Я хотела жить в монастыре! - шепнула она утром, помогая пастуху привязать мешок с продуктами к спине мула. - Но знаю, принимают не всех... Мне оставался только колдун... Помни меня добром, господин, даже если нам больше не встретиться в этой жизни. Знаю, несбыточна мечта служить вам... Ламы не нуждаются в служанках... И всё же, всё же..., - прошептала она прижав маленькие руки к груди, - я чувствую здесь, в сердце, веление арвы... Когда-нибудь я найду, чем послужить вам в благодарность за исцеление тела и души.
- Посмотрю, что смогу сделать для тебя, Сантеми, - улыбнулся Мастер. - Надеюсь, тебя примут в монастырь, хотя знаю, что это очень трудно. Жаль будет, если ты продолжишь связь с колдуном, потому что другая, более тяжелая одержимость, может убить тебя... Оставайся в отцовском доме, ибо жреческая жизнь только для знающего послушание.
Она не ответила, только, широко раскрыв блестящие глаза, смотрела на него. Пастух уже держал мула под уздцы. Мастер, несмотря на просьбы Хор-канга, не принял других животных.
- Хороший лама всегда ходит пешком, - объяснил он, - и не использует животных без нужды.
Хор-канг опять попросился хоть недолго проводить нас, но Лхалу напомнил об обещании, украдкой показав на Сантеми. Торговец низко поклонился нам, снова призвал на нас благословение Небес и повторил обещание привезти дары.
Выйдя за ворота на дорогу, мы обернулись. Хор-канг всё стоял перед домом в глубоком поклоне, протянув к нам руки. Но Сантеми стояла прямо и недвижно.
- Kале ю!- крикнули мы им и помахали.
- Кале пхеб! - донёсся голос Хорканга. - Мир ушедшему!
Пройдя по серпантину порядочный участок пути, дорога повернула, и мы шли снова над деревней. Дома теперь находились метрах в тридцати под нами. Сантеми ещё стояла во дворе в короткой меховой чуба и смотрела нам вслед.
- Кале пхеб!...- услышали мы тоненький голосок. - Нгед Лхалу йи йогмо йин!
- Что она кричит? - спросил Мастер. - Я не расслышал.
- Я - служанка Лхалу!- удивился я, зная, что слух у Лхалу не хуже моего.
Внезапно Лхалу подошел к краю обрыва и благословляя протянул руки. Сантеми будто этого и ждала, низко склонилась и оставалась так, пока мы не скрылись за следующим поворотом...
Путь домой вёл по крутизне, но идти было легче, так как с Луной погода изменилась. Вместо льда и подтаявшего снега, свежий снег ровным слоем покрыл каменистые тропы. Мы шли много дней. На ночь ставили палатку в защищённых местах или спали в пещерах. Каждую ночь пастух Тсонкан строил тхойоры, маленькие алтари из камней, украшая их собранными в пути горными цветами. Перед сном простирался перед тхойором и долго молился.
- Послушай... - прошептал Лхалу однажды ночью,- кому он молится?
- Сантеми, - ответил я прислушавшись. - Что скажешь на это, аку? Теперь он просит Всесильного Йе-Ше дать доброе здравие его дочери Сантеми — а сейчас просит Сантеми помочь его семье заиметь три молочных дри...
- Странно... - пробормотал Лхалу, - очень странно... Все, кажется, высоко ценят эту маленькую девочку, и даже я не могу относиться к ней как к ребенку.
Мы помолчали, прислушиваясь к завыванию ветра. Пастух заполз в палатку, завернулся в меховое одеяло и тут же заснул. Спустя время Лхалу нарушил молчание.
- Арау... три года назад в этот день я показал твою келью на верхнем этаже, в которой ты ночевал в ночь своего посвящения. Я посоветовал тебе обратить в ту ночь особое внимание на сны, всегда важные в жизни неофита. С тех пор я не спрашивал тебя о них, и ты сам ничего не сказал... Скажи, приснилось ли тебе что, - и если да, запомнил ли ты?
Я от неожиданности умолк. Именно тот сон сейчас не шёл из головы, я как раз хотел рассказать. Но Лхалу опередил, высказав моё молчаливое желание!
- Именно о том сне я и хотел рассказать тебе, аку! Как странно, что одна мысль возникла у нас! Я точно запомнил сон, но тогда не понял.
- Что за сон?
- Приснилось это путешествие. Очень короткий сон. Я видел нас обоих в комнате, ты склонился над больным ребенком. Это была Сантеми. Увидев её наяву, всё ломал голову, удивляясь, откуда знаю это лицо. Только сейчас понял!
Он не ответил. В палатке стало тихо. Слышно было вой ветра и стук копыт мула, топтавшегося у палатки. Я не хотел продолжать тему, и, видя, что Мастер не спит, спросил:
- Аку...можно спросить тебя кое о чём?
- Давай, Ти-Тониса... Я пока не сплю. Всё думаю...
- Великий Магнетизм может помочь при любой болезни?
- В целом, да. Особенно, если не знаешь, с какой болезнью встретился.
Великий Магнетизм действует всегда, так как, в основном, успокаивает нервы. Не забывай, часто именно нарушения нервных функций проявляются местными судорогами или напряжением мышц, в ответ на душевные страдания.
- Но если у кого-то болит колено, спина или желудок, то есть когда мы знаем, где сидит боль?
- Тогда ты применяешь местную магнетизацию. Уложи пациента удобно, ослабь пояс или одежду на талии, независимо от того, где болит. Талия очень важна при любой форме магнетизма. Она как центр магического жезла, поэтому руки всегда в первую очередь клади на живот. Там начинается магнитный ток, и там больной впервые ощущает тепло - не физическое, ментальное. Центр так важен потому, что именно пуповина переносит ребенка в новую жизнь при рождении. Обрезанием пуповины отделяется дитя от матери, чтобы стать независимым свободным существом... Обычно достаточно положить руки на живот. Но можно лечить боль, ведя пальцем по ходу мышцы, едва касаясь кожи. Позже поймёшь, что магнетизм помогает, даже когда результат не сразу виден. У некоторых людей это происходит медленней, и лечение требует терпения.
- Что же это за таинственная сила, аку, которая так чудесно действует?
- Магнетизм — целительная энергия Бога, наполняющая всю Вселенную и оживляющая каждое существо, следующее Законам Природы. Магнетизм, который мы называем Баг, исцеляет раны и возвращает больным здоровье без врачей. Умение извлечь этот невидимый поток Великой Мудрости и направить его на людей - и есть искусство магнетизации. Но, как тебе известно, для этого нужна чистота души и тела: только чистый сосуд может вместить исцеляющий поток Бога. Человечество получит дар соответственно духовному развитию. Тысячи лет спустя, как и сегодня, он будет привелегией посвящённых.
- Как часто можно пользоваться Великим Магнетизмом?- спросил я опершись на локоть, вдохновлённый полным исцелением Сантеми. Я не мог дождаться лекций Лхалу по медицине, которые должны начаться уже в следующем месяце.
- Не чаще раза в день. Наиболее эффективно ночью, перед сном, или утром в момент пробуждения. Погода также важна: сырость, туман и дождь уменьшают эффект... Раз уж мы так погрузились в этот вопрос, открою ещё секрет. Прежде чем намагничивать кого-то, положи ему руку на голову. Если рука согреется, пациент - человек доброй воли, вибрации которого в резонансе с твоими. Но если рука останется холодной, он не подобен тебе. Будь начеку с такими больными... В случае лжеца или вора сначала намагнить голову со словами: «Желаю тебе быть правдивым и честным, да не коснётся твоя рука чужого, да не скажут лжи твои губы. Всё увиденное и услышанное пусть останется в тебе...» И ещё: убийце или жестокому голову не намагничивай, это лишь умножит его нечестие. Положи руки ему на спину, шепча про себя: «Твоя ложь и злые намерения открыты Богу. Измени жизнь, тогда сможешь надеяться на исцеление. Твоя болезнь-следствие твоих грехов...» Похоже, я уже читаю лекцию по медицине, пора закругляться. Спи спокойно, арау. Доброй ночи.
- Спокойной ночи, Мастер... И спасибо за наставление.
Я перевернулся на правый бок лицом ко входу, веки сразу отяжелели. Из угла доносился усталый храп Тсонкана. Засыпая, я услышал, как слева Лхалу тихо удивлённо пробормотал: «Удивительное существо...Сантеми... Хотел бы знать, зачем судьба свела нас с ней...»
Утром мы встали рано и продолжили утомительный путь. Поднимались всё время по серпантину на северо-запад. На десятое утро увидели Твердыню и нашу гору, и радостно начали последний подъём. Ламы-проводники, по обычаю встречавщие путников, приветствовали нас. Они с вьючными животными спускались в долину встретить иностранных гостей, о скором прибытии которых Первосвященник узнал в духовном полёте.
Как я уже упоминал, в Тампол-Бо-Ри жило много разных лам. Проводники, сельскохозяйственные рабочие, ремесленники, врачи, учителя и ученики трудились каждый в своей области. Двести старых и триста молодых лам. Трапа низшего ранга жили в хижинах по обе стороны кхарлама. Они ухаживали за животными, обрабатывали скудные поля и работали на кухне. Старшие ламы, в число которых войду и я через три года, проводили свои дни так же, как и мы, только ели всего раз в день, по вечерам. Они крутили колёса, отсчитывая молитвы, таким механическим способом вводя себя в транс перед Огненным Обрядом и храмовыми ритуалами. Для отдыха у них было больше возможностей: кроме общей трапезы и бесед с Великим Ламой, они сами распоряжались своим временем. Они мылись во дворе обнаженными в любое время года, не чувствуя холода, так как в любой момент могли создать тумо. В самый лютый мороз они ходили по двору раздетыми, словно в кельях. После утреннего омовения уединялись и отправлялись в полёты почти на пять часов. Никто специально не наблюдал за ними в это время, но Жрица видела всё, и, если что-то шло не так, сразу сообщала Ичкицу. Мы, если можно так сказать, завидовали — или, скорее, испытывали томление духа, - старшим ламам из-за келий верхнего этажа, где значительно легче генерировать тумо. Они жили там, в основном, потому, что в окна постоянно видны были горы. Они ложились спать одновременно с нами, но в полночь снова вставали для исследований звёздного неба. Чуть позже ложились до утра.
Прибыв в монастырь, мы поставили мула в стойло и отвели пастуха на кухню выпить горячего чая. Прощаясь, посоветовали заночевать в монастыре и выйти рано утром. После ужина Лхалу подозвал меня и дал небольшой свёрток.
- Пожалуйста, спустись к погонщикам мулов и отдай это Тсонкану. Там намагниченный амулет, - маленький, можно носить на шее... Скажи, это мой подарок его хозяйке в память первой встречи и в знак того, что не забыл её. Пусть передаст, что сонгдус на шее защитит её от злых нападений.
Я знал: подарить амулет - значит обещать дружбу на всю жизнь. Мне он пока амулета не подарил, хотя я очень ждал. Я побежал к Тсонкану. Увидев сонгдус, пастух упал на колени и призвал в свидетели Небеса, что ничто не обрадовало бы его хозяйку и его сильнее...
- Передай и от меня привет, - добавил я зардевшись, - и что думаю о ней с приязнью.
Так Сантеми, дочь Хор-канга, завоевала сердце Мастера и ученика.
На следующий день началась обычная монастырская жизнь. После четырёх недель отсутствия сон на каменной ньялса казался целительным. Я ощутил, как мне не хватало успокаивающей сонливости перед Огненным Обрядом... Лама, отвечавший за ежедневные занятия, сказал на утреннем сборе трав, что братья, окончившие третий год обучения, через неделю будут учиться передаче мыслей и дальнему видению. Передаче мысли дважды в неделю, после захода солнца, будет учить Нам-Се-Линг Лама в зале собраний; видению — мой Мастер, сразу после Нам-Се-Линга.
Дальнее видение, как мы его называли, всегда будоражило моё воображение. Видящие ламы смотрели в блестящие сферы или шары. С нетерпением ждал, когда же начну учиться искусству второго зрения. Это была величайшая наука не только монахов, но и колдунов долин. Благодаря ей любой лама, находясь в монастыре, мог, сосредоточившись на ком-либо, узнать, где он и что делает.
По словам Мастера, вот как это происходило. В храме на чёрной деревянной подставке перед Статуей Мудрости находилась сверкающая металлическая сфера около фута диаметром. Ламы при желании могли в любой момент посмотреть в неё. Они ждали, пока тёплая волна пробежит по телу и достигнет конечностей. В этом состоянии бессознательного расслабления они сосредоточивались на человеке, которого хотели изучить. Для этого освобождали ум и ждали. Это было нетрудно, труднее было запомнить увиденное мысленным взором. Поэтому другая группа состояла из жрецов, записывавших всё увиденное. Дальним видением, как и другими искусствами, Верховный Жрец владел в совершенстве. Следующей в мастерстве шла Жрица. В состоянии транса они могли ответить на любой вопрос о предметах или людях, которые находились в радиусе двухсот - трехсот миль от Монастыря. Это знание касалось земного плана, но не Иного Мира.
К видящим ламам очень часто обращались жители окрестных долин и гости из дальних стран. В таких случаях привратник вёл посетителя через приёмную в одну из боковых комнат, где были уменьшенные копии большого шара. Провидец устанавливал с посетителем телесный контакт, касаясь его руки или лба, и через некоторое время отвечал на заданный вопрос. Например, если спрашивала мать о судьбе сына, месяц назад ушедшего на войну, лама сначала описывал его внешность, характер, во что одет, в конце сообщая встревоженной матери о его состоянии в данный момент - ранен или в добром здравии, и так далее. Однако об одном он никогда не говорил - о будущем. Только колдуны предсказывали людям будущее. Если у посвящённых были предчувствия, предсказания или видения, обсуждали их только с собратьями, никогда с посторонними. И если посетитель так хотел узнать будущее, он волен был вернуться к деревенскому колдуну и спросить. Однако это было неблагодарное дело, часто происходило прямо противоположное пророчеству. Посвящённым ламам дальнее видение, или второе зрение, не были трудны. Требовалось только подготовительное обучение, после которого они не чувствовали ни малейшей умственной или физической усталости... Умеющие смотреть в сферу, как народ называл это искусство, ламы, пользовались высочайшим уважением и щедро одаривались. В военное время длинные ряды посетителей с дарами выстраивались перед приёмным залом. Разумеется, Ичкицу и Ичка в этом не участвовали, занимаясь исключительно судьбой высокопоставленных и избранных посетителей.
Дни тянулись слишком медленно, и я не мог нарадоваться, когда начался первый урок. Вечером, в полнолуние, в храме собралось около семидесяти лам — все молодые, но новичков, кроме меня, всего трое. Нам-Се-Линг Лама, глава провидцев, встал перед металлическим шаром:
- Для брата Ти-Тонисы и других новичков повторю вводные инструкции. Встаньте перед сферой и делайте, что скажу... Главный орган и действующая сила, благодаря которому второе зрение вообще возможно, - глаз. Процесс начинается с глаз... Поднимите взгляд выше сферы, как бы рассматривая что-то за ней... Вот так!.. Теперь очень медленно опускайте взгляд. Когда сфера будет на уровне глаз, смотрите в неё - вернее, сквозь неё... Луч взгляда, попадая на блестящую поверхность сферы, настолько силен, что отражается на стене... Удерживайте взгляд не дольше семидесяти ударов сердца. Иначе подвижность взгляда не вернётся... Продолжайте смотреть сквозь шар без слёз и не моргая. После вводного сосредоточения сфера покажется вам нежным полупрозрачным жёлто-белым светом... Теперь вы должны увидеть как бы движущиеся на сцене фигуры... Они отпечатаются на зрительном нерве и участках мозга, отвечающих за восприятие и передачу картин через этот нерв, так что возникающие в ответ на вопросы видения отобразятся полностью реально... Поняли?.. Теперь задайте себе любой вопрос или подумайте о ком-либо в радиусе двухсот миль, спросив себя, чем он сейчас занят... Теперь, как я научил, смотрите сквозь сферу. Внимательней, первый опыт определит степень вашей пригодности.
Двое молодых посвящённых попробовали первыми, потому что стояли ближе всех к шару. Когда первый закончил, Нам-Се-Линг Лама, который тоже смотрел в сферу, спросил:
- Что видел, Сам-труп?
Тот начал; по лицу видно было, что он еле вернулся к реальности:
- Видел, как мама готовила ужин... Какое чудесное чувство! Я сразу узнал её, хотя изображение было несколько размытым.
- Ты правильно видел, брат. Всегда говорите только о том, что на самом деле видели, ведь я проверяю ваши видения! Следую за вами и вижу то же, что и вы.
Второй молодой посвящённый сказал:
- Я спросил, кто сейчас находится в комнате провидца-ламы. Увидел оружейника из долины Бругд, но лицо брата-ламы осталось в темноте.
- Ты увидел верно, - ответил Нам-се-линг лама, - но должен ещё многому научиться. Замечайте, каждый, мельчайшие детали.
Пришёл мой черёд, и поскольку в голову не пришло, о чём бы в радиусе двухсот миль подумать, я подумал о пастухе Хор-канга, накануне вышедшем в долину Чумби. Следуя указаниям ламы, я очистил ум, быстро сосредоточился и, действительно, увидел в сфере желто-белую вспышку...Чуть позже на блестящей поверхности шара появились белые и черные силуэты.
- Ну, что увидел, Ти-Тониса? - послышался голос Нам-Се-Линг Ламы. - Знаю, ты — провидец, и одарён вторым зрением даже в бодрствующем состоянии. Подожди! Сначала я расскажу, что ты видел, потом дополнишь... На вершине второго северного перевала появился пастух в шубе из кианга. Он простёрся перед юной женщиной - духовным руководителем в сияющей белой одежде. В знак почтения он подарил ей амулет... Ты это видел?
- Да, Отец, - механически кивнул я, не понимая, как он, Мастер-Провидец, мог назвать маленькую фигурку Сантеми верхом на муле - духовным руководителем...
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.249-266
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 12
Наступил великий день. Утром Лхалу объявил, что сам Великий Лама даст днём маньяг, священное религиозное наставление, - великое событие в монастырской жизни! Мы не могли дождаться, когда же До-Ринг Лама закончит рассуждать о морали. Около ста пятидесяти монахов собрались в большом чанге, взволнованно ожидая учений Верховного Жреца, всегда обращавших наше внимание на особо важные моменты и навсегда запоминавшихся... Сегодняшней темой должна была стать арва, непреложно действующий Закон Судьбы.
Не успел стихнуть звук возвестившего начало гонга, торжественно вошли Первосвященник и Ичка. Когда они заняли места на троне, мы встали и приготовились слушать.
- Братья, - начал Ичкицу, - сегодня я продолжу занятия. Вы знаете, иногда я хочу побудить вас поразмыслить об определённых вопросах. История, которую я вам сейчас расскажу, произошла сто лет назад, в этот же день, в пятнадцатый день месяца Чам...
Его внушительная мощная фигура и магнетический вид, как всегда, удерживали наше внимание. Ичка оперлась на каменный подлокотник, как при Огненном Обряде, и обвела взглядом присутствующих.
- Вам давно известен божественный закон арвы - цепь причин и следствий, прочная как железо. Вы знаете, что любое злое и доброе действие вызывает серии следствий, обращающихся на голову породившего благословением или проклятием... Истинно, арва следует за смертным и после смерти... Придётся вкусить плоды своих деяний, посеянных много жизней назад. И лишь переварив их все до одного, мы выйдем из акхора, колеса перерождений... Всё это касается и обычного смертного, и посвященного, только в семьдесят раз сильнее! На Пути Стрелы Святая Мудрость даёт возможность за одну земную жизнь изжить арву двух или трёх, в соответствии с чем посвященный зовётся дважды или трижды рождённым... Но горе отступившему хоть на шаг! Бич арвы опустится на его спину сразу, а не годы спустя, как у других... Это первое из вечных учений, которые я проиллюстрирую сегодня. Второе: назвавшись дважды рождёнными, смотрите только вперёд и остерегайтесь бросить хоть взгляд в сторону от строго предписанных законом правил пути. Осторожно, дети! На пути посвящённого искушений и ловушек тысячи! Вы можете думать, что не совершили греха, и все же вызвать опасную лавину. Даже самое незначительное неповиновение, которое вначале кажется вполне невинным, впоследствии может оказаться ошибкой... Это касается равно юного ламы и Верховного Жреца. Поэтому идите осторожно и будьте всегда начеку!Идите прямо, как пущенная стрела, не смотрите ни направо, ни налево, ибо горе посвященному, хоть бы и дважды рождённому, если встретит свою старую арву! Представьте судьбу человека, по благодати Божией проживающего несколько жизней за одну, восхождением по крутым горным тропам: люди долин больше не касаются его, так как в этой земной жизни он поднялся на более высокую ступень. Благодать бережёт его от старой арвы, которая бы его настигла в долинах, если бы он остался мирским... Но горе оступившемуся или с любопытством заглянувшему в долину - он встретит старую арву!..
Голос Великого Ламы громом наполнил зал, он поднял руки и обвел взглядом слушателей.
- Сто лет назад в этот день произошла история, которую я сейчас расскажу в подтверждение своих слов. Она произошла в известном монастыре, Верховный Жрец которого был высоко образован и обладал столькими знаниями, что его слава распространилась повсюду. Конечно, Ичка была равна ему. В своих духовных путешествиях она видела чудеса дальних земель и роскошную жизнь южных стран, и стала тосковать по мирским вещам. Ей хотелось покинуть монастырь, хотя бы на время, и попасть в Гьягар, богатый образ жизни которого её влёк... Разумеется, она скрыла от Первосвященника эти желания... Вот! это было первое непослушание... Мы знаем, что Высшие силы, если им нужно, могут даже от видящего посвящённого скрыть мысли его ближайших. Поэтому Великий Лама ничего не знал о тайных планах своей Ички. Однажды он послал её на большое расстояние в качестве Лунг-гом-па. Она уже прошла добрые сотни миль, когда мысленно следовавший за ней Верховный Жрец заметил её желание. Он сразу попытался вернуть её, но не смог: она сопротивлялась. Он страшно устал от тщетных попыток, и на время упустил её из виду. И изумился, увидев Ичку, обычной походкой идущей по улицам города в Гьягаре, далеко от снежных хребтов Бод-Юла. Люди обращались к ней, но она не могла ни ответить, ни отреагировать... Это было вполне естественно, потому что в состоянии Лунг-гом тело жёсткое и бесчувственное, особенно если его не контролируют... Мужчинам этого далекого города дело показалось непонятным, позвали стражников проверить странную иностранку в черном закруглённом плаще. Те сразу схватили Жрицу, и, так как она не отвечала, бросили в темницу, где ей пришлось мучиться много месяцев. Её приняли за шпионку, но никто не знал, откуда она взялась, почему оказалась в городе и кто такая. Надзиратели относились к ней немилосердно и грубо, ибо она была красивой женщиной. Это стало еще очевиднее, когда её привели к главе города, который снял с нее плащ. Жрица всё воспринимала, но не могла открыть рта. Сколько бы мужчины ни допрашивали её, не произнесла ни слова. Её пытали раскалёнными щипцами, чтобы заставить говорить, но безрезультатно. Ей силой открыли рот, чтобы убедиться в наличии языка, но без толку. Увидев, что все органы чувств на месте, её в недоумении вернули в тюрьму. Она провела там долгие месяцы, пока молодой солдат, который должен был перевезти пленных из одного города в другой, не увидел её и не попросил отдать ему, чтобы взять с собой. Начальник тюрьмы охотно согласился, обрадовавшись, что наконец-то избавится от неё. Солдат взял молодую женщину к себе домой, хотя она была похожа на живой труп: глухая, немая и какая-то застывшая. Когда он усаживал её, она часами оставалась на корточках в той же позе, а если укладывал, оставалась лежать неподвижно. Храбрый гьягарский воин меньше всего мечтал о такой женщине, и впал в суеверный страх. Вызвал колдуна, который посоветовал как можно скорее избавиться от женщины во избежание сглаза. Лучше всего пронзить ей сердце в полнолуние на берегу реки или моря... Солдат сильно опечалился, успев полюбить немую незнакомку. Из глубины его сердца, казалось, поднимались бесчисленные воспоминания о связи его судьбы с этой женщиной... Он подождал ещё неделю, но так как женщина неизменно пребывала в этом состоянии, не ела, не пила, и лишь пристально смотрела перед собой, в полнолуние взял её за руку и вывел на берег. Там поставил на скалу и пронзил сердце кинжалом... Испуганный собственным поступком, он рыдая бежал...
Ичкицу прервался; мы слушали так внимательно, что дыхание было едва слышно в зале.
- Жрица некоторое время оставалась недвижной на скале, потом упала вниз головой на берег. Но не умерла в обычном смысле. Когда солдат убил её, на севере в башне большого монастыря в Бод-Юле с Верховного Жреца спало оцепенение, и он смог мыслить... Машинально он пошёл по следу Жрицы, но не нашёл. Внезапно почувствовал, что она в опасности и, возможно, уже мертва. Так как в монастыре не было никого заменить его, уйти он не имел права... В конце концов ему пришло в голову покинуть монастырь, не известив монахов. Как обычный странствующий лама, он ушёл с двумя мулами... Перевалив высокий горный хребет и достигнув города в Гьягаре, замедлил шаги. Люди на улицах разглядывали его, но так как он, судя по одежде, был святым человеком, не вредили. Повинуясь инстинкту и интуиции, он пошёл вдоль берега. Дошёл до небольшого селения, и что-то заставило его подойти к одинокой скале, выступавшей в море. Его притянуло туда, как магнитом... Под скалой лежала Жрица. Распущенные волосы колыхались на волнах. Думая, что она в обычном для лунг-гома глубоком трансе со всеми признаками безжизненности, он погрузил её на мула и сразу отправился в Бод-Юл...И не заметил под сердцем маленькой раны, потому что из-за бесчувственности у лунг-гом-па не бывает кровотечений. Только вернувшись в монастырь и попытавшись вывести Ичку из транса, Ичкицу обнаружил, что она убита. Страшно горюя, он отнёс её в башню, совершил ритуал Чода и расспросил. В результате удалось узнать только обстоятельства этого инцидента...Тогда он вышел из тела и попытался войти в контакт с духом Жрицы. Это удалось, она рассказала многое, расширившее его понимание законов. Он понял, что когда душа в экстериоризации или под духовным влиянием, тело не может быть повреждено. Поэтому и солдат не убил её, ведь душа находилась вне тела, защищая его, словно кокон, и мгновенно исцеляя любые раны. Потому и крови не было. Но тело оставалось безжизненным, и, как ни старался, не мог Верховный Жрец вернуть в него душу. Тогда дух Жрицы научил вложить телу в рот растение, данное перед трансом, и неделю молиться, - окоченение пройдёт, душа сможет вернуться...
По истечении недели тело вздрогнуло, открыло глаза и резко село. Испытующе посмотрело на столпившихся лам. Это было похоже на сказочное воскрешение.
- Так сделал Верховный Жрец, - продолжал Великий Лама, - и чувства вернулись Жрице. Однако равновесие ума не вернулось. Он обратился за советом в другой монастырь. Получил ответ, что Ичка должна вернуться в город, чтобы люди увидели её. Первосвященник снова отправил её в трансе. Придя в город, Жрица повторила свой путь. В это время солдат шёл по главной улице и, увидев её, убитую недавно его собственными руками, идущей, упал замертво. Жрица, следуя инструкциям мастера, вернулась в монастырь.Узнав, что солдат был её тайным любовником, когда она была без сознания, и что во втором путешествии она стала причиной его смерти, она погрузилась в такую пучину отчаяния, что потеряла все свои жреческие знания...Запомните, братья, эту историю, рассказанную мною вам в назидание.
Какие же уроки можно извлечь из истории Жрицы Сахти и Верховного Жреца Бедкара?..Что послушание и строжайшее следование Закону Бога обязательны в первую очередь для Его высших служителей. Если бы Жрица, будучи дважды рождённой, не засмотрелась со своего высшего духовного плана на низины, и не возжелала бы мирского, она не встретила бы свою арву, от которой уже освободилась...Если бы Верховный Жрец не начал её поиски и не оставил бы монастырь без защиты, Жрица умерла бы на берегу, и это было бы для чистоты её души лучше насильственного оживления и потери высшей мудрости... Так будьте бдительны, братья! Блюдите послушание и следуйте Закону, как бы высоко ни вознесла вас Судьба...»
Когда Великий Лама закончил, в большом чанге долго стояла глубокая тишина. Мы вернулись в реальность, только когда Жрица встала и протянула руки благославляя нас...
Дни шли в тяжёлых трудах, молитвах и учении. Я ещё и посещал лекции Мастера по медицине, так что почти не имел свободного времени. Через месяц после нашего памятного путешествия, когда я, встав по утреннему сигналу барабана, одевал плащ, в дверях возник молодой посвящённый Сам-труп и сказал, что какой-то человек спрашивает моего мастера.
- Кто же хочет видеть его так рано? - очень удивился я. - В это время только несколько человек в приёмном зале!
- Какой-то торговец...Хор-кан или Хор-канг. Привёл издалека караван, ждёт во дворе...У него разговор к Лхалу Ламе; сказал, подождёт, сколько нужно...
- Хор-канг из долины Чумби? - встрепенулся я, подивившись своему непонятному оживлению. - Я - мигом...Сейчас скажу Мастеру...А ты, брат, спустись и пригласи его в приёмный зал. Скажи, пожалуйста, трапа, чтобы отвели его мулов на конюшню...
Мастер как раз собирался завтракать, когда я сообщил о нежданном госте, и мы поспешили во двор.
Мы сразу увидели высокую фигуру Хор-канга. Заметив нас, он низко поклонился.
- Мир ламам Святой Мудрости! - воскликнул он. - Я пришёл, Отец, отблагодарить монастырь за исцеление дочери.
Он указал на семь тяжёлых тюков, которые трапа складывали возле него.
- Я привёз драгоценные ткани и шкуры киангов на чубы, - радостно продолжал он, - и хочу с чистым сердцем попросить Верховного Жреца принять дар бедного торговца, у которого нет иных подарков для лам...
- Не следовало вам делать этого, - твёрдо ответил Лхалу. Но я знал, что это его манера скрывать чувства. - Как ваша маленькая дочь, Сантеми?
- Она здесь, на кхарламе, - засмеялся Хор-канг. - Ни за что не хочет входить, - сказала, постоит на большом камне...Не стал спорить, зная её упрямство... Поднявшись наверх, я оглянулся. Ну, после вашего лечения она взобралась очень хорошо, но вот убедить войти в ворота не удалось...Может, у вас получится, добрые господа...
Во время его речи рот мастера всё шире расплывался в улыбке.
- Сходи, Ти-Тониса, поговори с ней!
Выбежав за ворота на узкий кхарлам, я огляделся. И сразу приметил маленькую фигурку. Она стояла на высоком камне у монастырской стены, заглядывая во двор.
- Добро пожаловать, Сантеми, - окликнул я. - Рад, что ты настолько окрепла, что забралась так высоко! Спускайся, прошу тебя, Лхалу Лама очень рад будет повидаться с тобой...
Она вздрогнула, как пойманный на шалости ребёнок, ловко спрыгнула со скалы и с улыбкой поклонилась.
- Мир тебе, Ти-Тониса Лама! Неужели и вправду Мастер, а не отец, зовёт меня?
- Ну, я же сказал! Идём скорее!
В короткой чубе, высоких красивых ботинках, кор-до-ва, прекрасном белом платке, прикрывавшем волосы, она мгновенно рванула мимо меня и сломя голову вбежала в ворота.
- Входи, маленькая беглянка! - встретил её отец. - Сейчас ты прикинулась малышкой, а дома строишь меня как мудрец ученика...
При виде мастера лицо Сантеми просияло. Она сложила ладони и трижды поклонилась ему.
- Приветствую вас, Мастер, именем Святой Мудрости... Я пришла — чтобы вы увидели, какой здоровой сделали меня...
Она запнулась и отвернулась, в сильном замешательстве теребя ремень сумки. Никогда не видел такой широчайшей улыбки на лице Лхалу.
- Разве ладно было оставаться внизу после такой дальней дороги? Видишь, опять ты не послушалась...
В глазах её отразилось отчаяние. Лхалу пошёл к ней и вдруг, остановленный внезапно пришедшей мыслью, повернулся к трапа:
- Отведите мулов на конющню, груз тоже отнесите туда. Не заносите на склад... Принесите в малую приёмную чай и письменные принадлежности...
Трапа удивлённо взглянули на него, но Мастер нетерпеливо махнул рукой и снова повторил приказ. Затем обернулся к Хор-кангу:
- Пойдёмте в приёмную, есть разговор.
Мы прошли длинный двор, свернули в боковую приёмную для почётных гостей. Лхалу предложил нам сесть на толстый ковёр. Появились трапа с чашками и дымящимся чайником. Разложили на столе свитки папируса и кисть.
- Должен сказать вам, Хор-канг, - начал Мастер, - я думал серьёзно заняться судьбой вашей дочери, и очень рад, что вы пришли повидаться со мной. Это не случайно; как вы знаете, ничто не случайно: всё творится волей Святой Мудрости...Жаль будет оставить такого духовно одарённого ребёнка в дурных руках. Поэтому спрашиваю тебя, Сантеми, - он быстро обернулся к притихшей девочке, - согласна ли ты посвятить себя служению Богу и поступить в женский монастырь?
Эти слова так глубоко тронули её, что она быстро отставила чашку, и глаза наполнились слезами.
- Да, Отец...- пролепетала она. - Всегда втайне хотела этого... Но я недостойна...
- Но бедных девочек в монастыри не принимают, господин, - ответил отец. - Я слышал об этом. А тем, кого принимают, приходится долго предварительно учиться. И - вдруг нужны более богатые дары? И то, что моя Сантеми так долго сотрудничала с колдуном, - плохая рекомендация.
- Я напишу рекомендацию, - быстро ответил Лхалу. - Не волнуйтесь. Самдинг - первый в Бод-Юле. Я хорошо знаю Жрицу, лечил как-то...Поэтому напишу ей сейчас. Туда, действительно, поступить непросто, принимают только девочек из богатых семей, и то после подготовительного обучения... Но, так или иначе, мы преодолеем это препятствие...
- Господин! Не знаю, как благодарить вас, что приняли нашу судьбу так близко к сердцу...
- Не благодарите, но предоставьте мне дальнейшую судьбу своей дочери, - сказал Лхалу, расправляя папирус, - и следуйте моим указаниям. Я сказал трапа разгрузить мулов, потому что вам надо остаться до завтра. Самдинг очень далеко. Придётся идти всё время на запад несколько недель, пока не покажутся снежные вершины Ти-се. Вместо нашего монастыря, отвезите дары в Самдинг... - Хор-канг собрался было возразить, но был остановлен. - Вы бедный торговец в сравнении с родителями других девочек. Вы не сможете сделать подарки двум монастырям...В любом случае, Жрица Самдинга ответит мне, примут Сантеми или нет. Обещаю и впредь участвовать в судьбе вашей дочери... Сегодня отдохните в гостевой комнате, завтра выступайте...
Он закончил говорить, чтобы дописать письмо. Затем в середине свитка написал название ямго: Самдинг (фото 1)
Не знаю почему, но чёткие начертания букв глубоко запечатлелись в моём уме. Если бы я знал тогда, что это письмо положит начало цепи событий, которая мощно повлияет на наши судьбы и свяжет наши души печатью арвы...
Прощаясь с ними в приёмном зале, Лхалу в последний раз обратился к девочке:
- Прощай, Сантеми! Знаю, тебя примут в монастырь. Будь всегда смиренной, и никогда не пожалеешь об этом шаге. Я издали буду присматривать за тобой и направлять твою судьбу...
Она неподвижно стояла, неотрывно глядя на Мастера, и молчала...
Утром после завтрака я попросил Лхалу Ламу рассказать о женских монастырях, потому что знал только, что они есть. Он ответил, что эти монастыри, - или, как их называли, ямго, - никогда не строили в тех горах, где уже были мужские монастыри. В целом, правила и обряды в них совпадали с мужскими. В ямго обучали будущих Жриц. Девочки, попав в ямго, были необразованными, в отличие от юношей, уже имевших некоторые знания. В ямго девочки из богатых семей получали образование с нуля. Большинству не было и четырнадцати. Писать не умели, имели лишь смутные представления о божественном, но обладали некоторыми предчувствиями или интуицией, которую колдуны и отшельники толковали как небесные знаки и говорили, что лучше им поступить в монастырь.
Принимали не только девочек, но и женщин, почему-либо разделённых с мужьями или овдовевших. Такая послушница работала физически. Впрочем, это было нетрудно, поскольку тяжёлые работы, в основном, выполняли деревенские трапа.
По окончании первого года начиналось обучение. Учил Верховный Жрец с двумя ламами-помощниками. Жрица была одного ранга с Жрецом. Учёба была не очень сложной: от учениц, в основном, требовали послушания. Одеты они были просто: плащи из шкур киангов, под ними - подобие рубашек, никакого нижнего белья. Тела становились выносливыми и крепкими. Например, в богатых семьях девочки росли в комфорте, поэтому часто были нежными и пухлыми. Поэтому нужно было закалить их древними дыхательными упражнениями и асанами. Мужчинам это не требовалось в такой степени, они до поступления в монастыри уже практиковали некоторую аскезу. Поскольку мужчины меньше говорили о мирском, они были утончённей, духовней...Через год многих не прошедших отбора девочек отчисляли. Чтобы остаться, одним из условий была чистота душевная и телесная. Поддерживать чистоту было очень трудно, так как из-за стыдливости, в которой их воспитывали, они не привыкли раздеваться. Словно детей, старик лама с двумя жрицами-помощницами каждый день проверял, помылись ли они. Немытое, непропаренное тело было недостаточно гибким для ежедневных упражнений.
После первого года начиналась первый трёхлетний этап послушничества, в конце третьего года они проходили испытания, которые в мужских монастырях проводили при вступлении. На этом этапе многих девушек отсеивали. К первому курсу, когда начинались лекции и тренировки, приступали порядка трёхсот женщин. В первый год исключали около ста, к концу оставалось двадцать-двадцать пять, в основном из-за сложных упражнений и умственного напряжения. При поступлении большинство девочек были низенькими и толстыми. К концу третьего года они вытягивались, стройнели, кожа теряла сальность и становилась сухой. Но и после трёх лет многих отчисляли просто потому, что ничего этого с ними не произошло. Только тогда проходил обряд посвящения, аналогичный таковому для лам. Великий обряд проводил Верховный Жрец, Жрица посвящала их в великие тайны. Разница в том, что Жрица стерилизовала их древним тайным способом. Операция в целом была безболезненной, и проводилась потому, что принятые в монастырь полностью отрекались от мирских удовольствий, не могли выйти замуж и иметь детей, и жить в монастыре было проще и спокойнее. Мужчины тоже проявляли к ним уважение, не беспокоя своим присутствием... Однако, женских монастырей в наше время было очень много, в них стремилось множество девочек со всей страны. Их станет меньше лишь много позже, и - как гласит наше пророчество, - через несколько тысячелетий, во время упадка древней веры, они исчезнут полностью... Управлялись все ямго централизованно, по общим правилам. Руководили ими Верховный Жрец, Ичка, два старейших ламы, особый человек для наказаний...
На утро, после побудки в келью зашёл трапа и передал, что торговец Хор-канг с караваном готов выйти и будет рад поговорить со мной. Накинув плащ, я поспешил. Пастух Тсонкан, которого хозяин с хозяйкой встретили на полпути, тоже был с ними, вместе с двумя работниками, уже выгонявших мулов из ворот. Во дворе, как обычно в столь ранние часы, были только два-три жителя долин, водивших своих животных по кругу, чтобы отдышались после напряжённого подъёма... Хор-канг тоже наблюдал за мулами, только Сантеми заметила меня, потому что стояла лицом ко входу в приёмную, впившись взглядом во всех выходящих. Сразу стало ясно, что за мной послала она, отец ничего не знал.
- Ти-Тониса Лама! - просияла она. - Я забыла сказать тебе очень важное!Скажи Мастеру: его амулет здесь — на шее... Под жилеткой...Передай, я буду носить его, не снимая, — до самой смерти...
Протянув ко мне крошечные ручки, она неуклюже поклонилась. Голос сорвался, и она в слезах побежала догонять скрывшийся за воротами караван.
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 12
Наступил великий день. Утром Лхалу объявил, что сам Великий Лама даст днём маньяг, священное религиозное наставление, - великое событие в монастырской жизни! Мы не могли дождаться, когда же До-Ринг Лама закончит рассуждать о морали. Около ста пятидесяти монахов собрались в большом чанге, взволнованно ожидая учений Верховного Жреца, всегда обращавших наше внимание на особо важные моменты и навсегда запоминавшихся... Сегодняшней темой должна была стать арва, непреложно действующий Закон Судьбы.
Не успел стихнуть звук возвестившего начало гонга, торжественно вошли Первосвященник и Ичка. Когда они заняли места на троне, мы встали и приготовились слушать.
- Братья, - начал Ичкицу, - сегодня я продолжу занятия. Вы знаете, иногда я хочу побудить вас поразмыслить об определённых вопросах. История, которую я вам сейчас расскажу, произошла сто лет назад, в этот же день, в пятнадцатый день месяца Чам...
Его внушительная мощная фигура и магнетический вид, как всегда, удерживали наше внимание. Ичка оперлась на каменный подлокотник, как при Огненном Обряде, и обвела взглядом присутствующих.
- Вам давно известен божественный закон арвы - цепь причин и следствий, прочная как железо. Вы знаете, что любое злое и доброе действие вызывает серии следствий, обращающихся на голову породившего благословением или проклятием... Истинно, арва следует за смертным и после смерти... Придётся вкусить плоды своих деяний, посеянных много жизней назад. И лишь переварив их все до одного, мы выйдем из акхора, колеса перерождений... Всё это касается и обычного смертного, и посвященного, только в семьдесят раз сильнее! На Пути Стрелы Святая Мудрость даёт возможность за одну земную жизнь изжить арву двух или трёх, в соответствии с чем посвященный зовётся дважды или трижды рождённым... Но горе отступившему хоть на шаг! Бич арвы опустится на его спину сразу, а не годы спустя, как у других... Это первое из вечных учений, которые я проиллюстрирую сегодня. Второе: назвавшись дважды рождёнными, смотрите только вперёд и остерегайтесь бросить хоть взгляд в сторону от строго предписанных законом правил пути. Осторожно, дети! На пути посвящённого искушений и ловушек тысячи! Вы можете думать, что не совершили греха, и все же вызвать опасную лавину. Даже самое незначительное неповиновение, которое вначале кажется вполне невинным, впоследствии может оказаться ошибкой... Это касается равно юного ламы и Верховного Жреца. Поэтому идите осторожно и будьте всегда начеку!Идите прямо, как пущенная стрела, не смотрите ни направо, ни налево, ибо горе посвященному, хоть бы и дважды рождённому, если встретит свою старую арву! Представьте судьбу человека, по благодати Божией проживающего несколько жизней за одну, восхождением по крутым горным тропам: люди долин больше не касаются его, так как в этой земной жизни он поднялся на более высокую ступень. Благодать бережёт его от старой арвы, которая бы его настигла в долинах, если бы он остался мирским... Но горе оступившемуся или с любопытством заглянувшему в долину - он встретит старую арву!..
Голос Великого Ламы громом наполнил зал, он поднял руки и обвел взглядом слушателей.
- Сто лет назад в этот день произошла история, которую я сейчас расскажу в подтверждение своих слов. Она произошла в известном монастыре, Верховный Жрец которого был высоко образован и обладал столькими знаниями, что его слава распространилась повсюду. Конечно, Ичка была равна ему. В своих духовных путешествиях она видела чудеса дальних земель и роскошную жизнь южных стран, и стала тосковать по мирским вещам. Ей хотелось покинуть монастырь, хотя бы на время, и попасть в Гьягар, богатый образ жизни которого её влёк... Разумеется, она скрыла от Первосвященника эти желания... Вот! это было первое непослушание... Мы знаем, что Высшие силы, если им нужно, могут даже от видящего посвящённого скрыть мысли его ближайших. Поэтому Великий Лама ничего не знал о тайных планах своей Ички. Однажды он послал её на большое расстояние в качестве Лунг-гом-па. Она уже прошла добрые сотни миль, когда мысленно следовавший за ней Верховный Жрец заметил её желание. Он сразу попытался вернуть её, но не смог: она сопротивлялась. Он страшно устал от тщетных попыток, и на время упустил её из виду. И изумился, увидев Ичку, обычной походкой идущей по улицам города в Гьягаре, далеко от снежных хребтов Бод-Юла. Люди обращались к ней, но она не могла ни ответить, ни отреагировать... Это было вполне естественно, потому что в состоянии Лунг-гом тело жёсткое и бесчувственное, особенно если его не контролируют... Мужчинам этого далекого города дело показалось непонятным, позвали стражников проверить странную иностранку в черном закруглённом плаще. Те сразу схватили Жрицу, и, так как она не отвечала, бросили в темницу, где ей пришлось мучиться много месяцев. Её приняли за шпионку, но никто не знал, откуда она взялась, почему оказалась в городе и кто такая. Надзиратели относились к ней немилосердно и грубо, ибо она была красивой женщиной. Это стало еще очевиднее, когда её привели к главе города, который снял с нее плащ. Жрица всё воспринимала, но не могла открыть рта. Сколько бы мужчины ни допрашивали её, не произнесла ни слова. Её пытали раскалёнными щипцами, чтобы заставить говорить, но безрезультатно. Ей силой открыли рот, чтобы убедиться в наличии языка, но без толку. Увидев, что все органы чувств на месте, её в недоумении вернули в тюрьму. Она провела там долгие месяцы, пока молодой солдат, который должен был перевезти пленных из одного города в другой, не увидел её и не попросил отдать ему, чтобы взять с собой. Начальник тюрьмы охотно согласился, обрадовавшись, что наконец-то избавится от неё. Солдат взял молодую женщину к себе домой, хотя она была похожа на живой труп: глухая, немая и какая-то застывшая. Когда он усаживал её, она часами оставалась на корточках в той же позе, а если укладывал, оставалась лежать неподвижно. Храбрый гьягарский воин меньше всего мечтал о такой женщине, и впал в суеверный страх. Вызвал колдуна, который посоветовал как можно скорее избавиться от женщины во избежание сглаза. Лучше всего пронзить ей сердце в полнолуние на берегу реки или моря... Солдат сильно опечалился, успев полюбить немую незнакомку. Из глубины его сердца, казалось, поднимались бесчисленные воспоминания о связи его судьбы с этой женщиной... Он подождал ещё неделю, но так как женщина неизменно пребывала в этом состоянии, не ела, не пила, и лишь пристально смотрела перед собой, в полнолуние взял её за руку и вывел на берег. Там поставил на скалу и пронзил сердце кинжалом... Испуганный собственным поступком, он рыдая бежал...
Ичкицу прервался; мы слушали так внимательно, что дыхание было едва слышно в зале.
- Жрица некоторое время оставалась недвижной на скале, потом упала вниз головой на берег. Но не умерла в обычном смысле. Когда солдат убил её, на севере в башне большого монастыря в Бод-Юле с Верховного Жреца спало оцепенение, и он смог мыслить... Машинально он пошёл по следу Жрицы, но не нашёл. Внезапно почувствовал, что она в опасности и, возможно, уже мертва. Так как в монастыре не было никого заменить его, уйти он не имел права... В конце концов ему пришло в голову покинуть монастырь, не известив монахов. Как обычный странствующий лама, он ушёл с двумя мулами... Перевалив высокий горный хребет и достигнув города в Гьягаре, замедлил шаги. Люди на улицах разглядывали его, но так как он, судя по одежде, был святым человеком, не вредили. Повинуясь инстинкту и интуиции, он пошёл вдоль берега. Дошёл до небольшого селения, и что-то заставило его подойти к одинокой скале, выступавшей в море. Его притянуло туда, как магнитом... Под скалой лежала Жрица. Распущенные волосы колыхались на волнах. Думая, что она в обычном для лунг-гома глубоком трансе со всеми признаками безжизненности, он погрузил её на мула и сразу отправился в Бод-Юл...И не заметил под сердцем маленькой раны, потому что из-за бесчувственности у лунг-гом-па не бывает кровотечений. Только вернувшись в монастырь и попытавшись вывести Ичку из транса, Ичкицу обнаружил, что она убита. Страшно горюя, он отнёс её в башню, совершил ритуал Чода и расспросил. В результате удалось узнать только обстоятельства этого инцидента...Тогда он вышел из тела и попытался войти в контакт с духом Жрицы. Это удалось, она рассказала многое, расширившее его понимание законов. Он понял, что когда душа в экстериоризации или под духовным влиянием, тело не может быть повреждено. Поэтому и солдат не убил её, ведь душа находилась вне тела, защищая его, словно кокон, и мгновенно исцеляя любые раны. Потому и крови не было. Но тело оставалось безжизненным, и, как ни старался, не мог Верховный Жрец вернуть в него душу. Тогда дух Жрицы научил вложить телу в рот растение, данное перед трансом, и неделю молиться, - окоченение пройдёт, душа сможет вернуться...
По истечении недели тело вздрогнуло, открыло глаза и резко село. Испытующе посмотрело на столпившихся лам. Это было похоже на сказочное воскрешение.
- Так сделал Верховный Жрец, - продолжал Великий Лама, - и чувства вернулись Жрице. Однако равновесие ума не вернулось. Он обратился за советом в другой монастырь. Получил ответ, что Ичка должна вернуться в город, чтобы люди увидели её. Первосвященник снова отправил её в трансе. Придя в город, Жрица повторила свой путь. В это время солдат шёл по главной улице и, увидев её, убитую недавно его собственными руками, идущей, упал замертво. Жрица, следуя инструкциям мастера, вернулась в монастырь.Узнав, что солдат был её тайным любовником, когда она была без сознания, и что во втором путешествии она стала причиной его смерти, она погрузилась в такую пучину отчаяния, что потеряла все свои жреческие знания...Запомните, братья, эту историю, рассказанную мною вам в назидание.
Какие же уроки можно извлечь из истории Жрицы Сахти и Верховного Жреца Бедкара?..Что послушание и строжайшее следование Закону Бога обязательны в первую очередь для Его высших служителей. Если бы Жрица, будучи дважды рождённой, не засмотрелась со своего высшего духовного плана на низины, и не возжелала бы мирского, она не встретила бы свою арву, от которой уже освободилась...Если бы Верховный Жрец не начал её поиски и не оставил бы монастырь без защиты, Жрица умерла бы на берегу, и это было бы для чистоты её души лучше насильственного оживления и потери высшей мудрости... Так будьте бдительны, братья! Блюдите послушание и следуйте Закону, как бы высоко ни вознесла вас Судьба...»
Когда Великий Лама закончил, в большом чанге долго стояла глубокая тишина. Мы вернулись в реальность, только когда Жрица встала и протянула руки благославляя нас...
Дни шли в тяжёлых трудах, молитвах и учении. Я ещё и посещал лекции Мастера по медицине, так что почти не имел свободного времени. Через месяц после нашего памятного путешествия, когда я, встав по утреннему сигналу барабана, одевал плащ, в дверях возник молодой посвящённый Сам-труп и сказал, что какой-то человек спрашивает моего мастера.
- Кто же хочет видеть его так рано? - очень удивился я. - В это время только несколько человек в приёмном зале!
- Какой-то торговец...Хор-кан или Хор-канг. Привёл издалека караван, ждёт во дворе...У него разговор к Лхалу Ламе; сказал, подождёт, сколько нужно...
- Хор-канг из долины Чумби? - встрепенулся я, подивившись своему непонятному оживлению. - Я - мигом...Сейчас скажу Мастеру...А ты, брат, спустись и пригласи его в приёмный зал. Скажи, пожалуйста, трапа, чтобы отвели его мулов на конюшню...
Мастер как раз собирался завтракать, когда я сообщил о нежданном госте, и мы поспешили во двор.
Мы сразу увидели высокую фигуру Хор-канга. Заметив нас, он низко поклонился.
- Мир ламам Святой Мудрости! - воскликнул он. - Я пришёл, Отец, отблагодарить монастырь за исцеление дочери.
Он указал на семь тяжёлых тюков, которые трапа складывали возле него.
- Я привёз драгоценные ткани и шкуры киангов на чубы, - радостно продолжал он, - и хочу с чистым сердцем попросить Верховного Жреца принять дар бедного торговца, у которого нет иных подарков для лам...
- Не следовало вам делать этого, - твёрдо ответил Лхалу. Но я знал, что это его манера скрывать чувства. - Как ваша маленькая дочь, Сантеми?
- Она здесь, на кхарламе, - засмеялся Хор-канг. - Ни за что не хочет входить, - сказала, постоит на большом камне...Не стал спорить, зная её упрямство... Поднявшись наверх, я оглянулся. Ну, после вашего лечения она взобралась очень хорошо, но вот убедить войти в ворота не удалось...Может, у вас получится, добрые господа...
Во время его речи рот мастера всё шире расплывался в улыбке.
- Сходи, Ти-Тониса, поговори с ней!
Выбежав за ворота на узкий кхарлам, я огляделся. И сразу приметил маленькую фигурку. Она стояла на высоком камне у монастырской стены, заглядывая во двор.
- Добро пожаловать, Сантеми, - окликнул я. - Рад, что ты настолько окрепла, что забралась так высоко! Спускайся, прошу тебя, Лхалу Лама очень рад будет повидаться с тобой...
Она вздрогнула, как пойманный на шалости ребёнок, ловко спрыгнула со скалы и с улыбкой поклонилась.
- Мир тебе, Ти-Тониса Лама! Неужели и вправду Мастер, а не отец, зовёт меня?
- Ну, я же сказал! Идём скорее!
В короткой чубе, высоких красивых ботинках, кор-до-ва, прекрасном белом платке, прикрывавшем волосы, она мгновенно рванула мимо меня и сломя голову вбежала в ворота.
- Входи, маленькая беглянка! - встретил её отец. - Сейчас ты прикинулась малышкой, а дома строишь меня как мудрец ученика...
При виде мастера лицо Сантеми просияло. Она сложила ладони и трижды поклонилась ему.
- Приветствую вас, Мастер, именем Святой Мудрости... Я пришла — чтобы вы увидели, какой здоровой сделали меня...
Она запнулась и отвернулась, в сильном замешательстве теребя ремень сумки. Никогда не видел такой широчайшей улыбки на лице Лхалу.
- Разве ладно было оставаться внизу после такой дальней дороги? Видишь, опять ты не послушалась...
В глазах её отразилось отчаяние. Лхалу пошёл к ней и вдруг, остановленный внезапно пришедшей мыслью, повернулся к трапа:
- Отведите мулов на конющню, груз тоже отнесите туда. Не заносите на склад... Принесите в малую приёмную чай и письменные принадлежности...
Трапа удивлённо взглянули на него, но Мастер нетерпеливо махнул рукой и снова повторил приказ. Затем обернулся к Хор-кангу:
- Пойдёмте в приёмную, есть разговор.
Мы прошли длинный двор, свернули в боковую приёмную для почётных гостей. Лхалу предложил нам сесть на толстый ковёр. Появились трапа с чашками и дымящимся чайником. Разложили на столе свитки папируса и кисть.
- Должен сказать вам, Хор-канг, - начал Мастер, - я думал серьёзно заняться судьбой вашей дочери, и очень рад, что вы пришли повидаться со мной. Это не случайно; как вы знаете, ничто не случайно: всё творится волей Святой Мудрости...Жаль будет оставить такого духовно одарённого ребёнка в дурных руках. Поэтому спрашиваю тебя, Сантеми, - он быстро обернулся к притихшей девочке, - согласна ли ты посвятить себя служению Богу и поступить в женский монастырь?
Эти слова так глубоко тронули её, что она быстро отставила чашку, и глаза наполнились слезами.
- Да, Отец...- пролепетала она. - Всегда втайне хотела этого... Но я недостойна...
- Но бедных девочек в монастыри не принимают, господин, - ответил отец. - Я слышал об этом. А тем, кого принимают, приходится долго предварительно учиться. И - вдруг нужны более богатые дары? И то, что моя Сантеми так долго сотрудничала с колдуном, - плохая рекомендация.
- Я напишу рекомендацию, - быстро ответил Лхалу. - Не волнуйтесь. Самдинг - первый в Бод-Юле. Я хорошо знаю Жрицу, лечил как-то...Поэтому напишу ей сейчас. Туда, действительно, поступить непросто, принимают только девочек из богатых семей, и то после подготовительного обучения... Но, так или иначе, мы преодолеем это препятствие...
- Господин! Не знаю, как благодарить вас, что приняли нашу судьбу так близко к сердцу...
- Не благодарите, но предоставьте мне дальнейшую судьбу своей дочери, - сказал Лхалу, расправляя папирус, - и следуйте моим указаниям. Я сказал трапа разгрузить мулов, потому что вам надо остаться до завтра. Самдинг очень далеко. Придётся идти всё время на запад несколько недель, пока не покажутся снежные вершины Ти-се. Вместо нашего монастыря, отвезите дары в Самдинг... - Хор-канг собрался было возразить, но был остановлен. - Вы бедный торговец в сравнении с родителями других девочек. Вы не сможете сделать подарки двум монастырям...В любом случае, Жрица Самдинга ответит мне, примут Сантеми или нет. Обещаю и впредь участвовать в судьбе вашей дочери... Сегодня отдохните в гостевой комнате, завтра выступайте...
Он закончил говорить, чтобы дописать письмо. Затем в середине свитка написал название ямго: Самдинг (фото 1)
Не знаю почему, но чёткие начертания букв глубоко запечатлелись в моём уме. Если бы я знал тогда, что это письмо положит начало цепи событий, которая мощно повлияет на наши судьбы и свяжет наши души печатью арвы...
Прощаясь с ними в приёмном зале, Лхалу в последний раз обратился к девочке:
- Прощай, Сантеми! Знаю, тебя примут в монастырь. Будь всегда смиренной, и никогда не пожалеешь об этом шаге. Я издали буду присматривать за тобой и направлять твою судьбу...
Она неподвижно стояла, неотрывно глядя на Мастера, и молчала...
Утром после завтрака я попросил Лхалу Ламу рассказать о женских монастырях, потому что знал только, что они есть. Он ответил, что эти монастыри, - или, как их называли, ямго, - никогда не строили в тех горах, где уже были мужские монастыри. В целом, правила и обряды в них совпадали с мужскими. В ямго обучали будущих Жриц. Девочки, попав в ямго, были необразованными, в отличие от юношей, уже имевших некоторые знания. В ямго девочки из богатых семей получали образование с нуля. Большинству не было и четырнадцати. Писать не умели, имели лишь смутные представления о божественном, но обладали некоторыми предчувствиями или интуицией, которую колдуны и отшельники толковали как небесные знаки и говорили, что лучше им поступить в монастырь.
Принимали не только девочек, но и женщин, почему-либо разделённых с мужьями или овдовевших. Такая послушница работала физически. Впрочем, это было нетрудно, поскольку тяжёлые работы, в основном, выполняли деревенские трапа.
По окончании первого года начиналось обучение. Учил Верховный Жрец с двумя ламами-помощниками. Жрица была одного ранга с Жрецом. Учёба была не очень сложной: от учениц, в основном, требовали послушания. Одеты они были просто: плащи из шкур киангов, под ними - подобие рубашек, никакого нижнего белья. Тела становились выносливыми и крепкими. Например, в богатых семьях девочки росли в комфорте, поэтому часто были нежными и пухлыми. Поэтому нужно было закалить их древними дыхательными упражнениями и асанами. Мужчинам это не требовалось в такой степени, они до поступления в монастыри уже практиковали некоторую аскезу. Поскольку мужчины меньше говорили о мирском, они были утончённей, духовней...Через год многих не прошедших отбора девочек отчисляли. Чтобы остаться, одним из условий была чистота душевная и телесная. Поддерживать чистоту было очень трудно, так как из-за стыдливости, в которой их воспитывали, они не привыкли раздеваться. Словно детей, старик лама с двумя жрицами-помощницами каждый день проверял, помылись ли они. Немытое, непропаренное тело было недостаточно гибким для ежедневных упражнений.
После первого года начиналась первый трёхлетний этап послушничества, в конце третьего года они проходили испытания, которые в мужских монастырях проводили при вступлении. На этом этапе многих девушек отсеивали. К первому курсу, когда начинались лекции и тренировки, приступали порядка трёхсот женщин. В первый год исключали около ста, к концу оставалось двадцать-двадцать пять, в основном из-за сложных упражнений и умственного напряжения. При поступлении большинство девочек были низенькими и толстыми. К концу третьего года они вытягивались, стройнели, кожа теряла сальность и становилась сухой. Но и после трёх лет многих отчисляли просто потому, что ничего этого с ними не произошло. Только тогда проходил обряд посвящения, аналогичный таковому для лам. Великий обряд проводил Верховный Жрец, Жрица посвящала их в великие тайны. Разница в том, что Жрица стерилизовала их древним тайным способом. Операция в целом была безболезненной, и проводилась потому, что принятые в монастырь полностью отрекались от мирских удовольствий, не могли выйти замуж и иметь детей, и жить в монастыре было проще и спокойнее. Мужчины тоже проявляли к ним уважение, не беспокоя своим присутствием... Однако, женских монастырей в наше время было очень много, в них стремилось множество девочек со всей страны. Их станет меньше лишь много позже, и - как гласит наше пророчество, - через несколько тысячелетий, во время упадка древней веры, они исчезнут полностью... Управлялись все ямго централизованно, по общим правилам. Руководили ими Верховный Жрец, Ичка, два старейших ламы, особый человек для наказаний...
На утро, после побудки в келью зашёл трапа и передал, что торговец Хор-канг с караваном готов выйти и будет рад поговорить со мной. Накинув плащ, я поспешил. Пастух Тсонкан, которого хозяин с хозяйкой встретили на полпути, тоже был с ними, вместе с двумя работниками, уже выгонявших мулов из ворот. Во дворе, как обычно в столь ранние часы, были только два-три жителя долин, водивших своих животных по кругу, чтобы отдышались после напряжённого подъёма... Хор-канг тоже наблюдал за мулами, только Сантеми заметила меня, потому что стояла лицом ко входу в приёмную, впившись взглядом во всех выходящих. Сразу стало ясно, что за мной послала она, отец ничего не знал.
- Ти-Тониса Лама! - просияла она. - Я забыла сказать тебе очень важное!Скажи Мастеру: его амулет здесь — на шее... Под жилеткой...Передай, я буду носить его, не снимая, — до самой смерти...
Протянув ко мне крошечные ручки, она неуклюже поклонилась. Голос сорвался, и она в слезах побежала догонять скрывшийся за воротами караван.
- Вложения
-
- Название файла: Слово "Самдинг"
Источник файла: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора", pdf-стр.262
URL:https://roerichsmuseum.website.yandexcloud.net/RD/RD-256.pdf - изображение_viber_2020-09-23_13-19-12-1.jpg (16.09 КБ) 1807 просмотров
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.267-283
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 13
Подобно текущим со склонов Канг-Чена горным ручьям, днем и ночью летящим над Ти-се облакам, шли чередой мои дни в Твердыне Гор. Кто знает, сколько Лун назад я впервые увидел в лунном свете высокие белые стены знаменитого монастыря Тампол-Бо-Ри? Шли месяцы и годы, но я не замечал их хода. Правы были мои учителя, что нет времени, есть лишь длинная серия накладывающихся друг на друга событий, образующих единство, которое мы разъединяем своим понятием времени. Мы стоим на мосту жизни и смотрим на текущий под нами поток, в котором каждая волна - день, но вода остаётся водой, и мы лишь слышим её шум, не зная, откуда и куда она течет; прошлое, настоящее и будущее для нас сливаются. Однако, если представим время за пределами тела, которое из-за его плотности аналогично клепсидре, увидим вечное настоящее без его земных границ, как целое, без иллюзии прошлого и будущего. Разве не проживаем иногда мы целую жизнь в кратковременном сне?...
Мои дни пролетели подобно снам, и я даже не заметил, что уже шесть лет живу в Твердыне Гор! В теле мы можем чётко определять время, только сравнив с чем-то, причём не с прошедшим временем, а с различными управляющими нами состояниями ума. Однако, если мы меняемся и духовно развиваемся, прошлогодние воспоминания сливаются с воспоминаниями пяти или шестилетней давности, а разница в год-два, в плане так называемого прошлого, вообще малозначима... Почему мы так остро ощущаем вчера? Потому что оно, в основном, отражает наше сегодняшнее ментальное состояние... Но вне вчера дни сливаются и вместо мозаики, в которой у каждого камня своё место, кучей падают в волшебную корзину прошлого. В прошлом ли году я выдержал вступительные испытания? Или шесть лет назад? Вот! Годы мелькают, и я замечаю их лишь соответственно своим чувствам, эмоциям и состояниям ума... Год испытаний, год посвящения, год первого полета духа, год исцеления Сантеми - так я помню их...
Сегодня мне двадцать один. В следующем году я стану старшим посвященным, перееду на верхний этаж и буду жить среди старших лам... Годом свершения, возможно, назову я его в старости. Нет, я не чувствовал течения времени, и всё же скоротечность жизни впервые предстала во всей фатальной суровой действительности...
Вчера утром на мулах привезли окровавленные тела двух наших лам. Они были проводниками и несли службу на границе с Тазик-Юлом. Нередко происходили стычки с дикими воинственными горными племенами Тазик-па, вассалами великой империи Бога Мардука, царя Ассур-насир-пала1 и его сына Шалман-ассура. Но в эти дни на границе творилось невозможное, сообщили воины-ламы с запада, привезя тела наших братьев. На монастырский форт Жонма, в котором они находились, снова напали Тазик-па, в этот раз не только мародёры, но и тысяча чужеземных солдат в чёрных одеждах. Кхарпон Жонма узнал их: это были храбрецы халдеи, Калдис, как они себя называли, чья империя давно покорилась ассирийским царям. Должно быть, великий правитель Баб-илу снова послал их в грабительский поход... Хотя воины-ламы сражались храбро, чужеземцы взяли монастырь и убили всех его жителей. Зная, что тоже умрет, управляющий послал двух своих солдат с телами наших павших братьев в далекий Тампол-Бо-Ри. «Скажите Верховному Жрецу Твердыни Гор, - были его последние слова, - что Бод-Юл в опасности! Много отрядов ассирийских воинов перешло наши границы! В духовных полётах пусть призовёт все монастыри послать воинов-лам на северо-западную границу».
Днём Великий Лама собрал нас.
- Дети мои, - начал он сурово, - случилось то, чего я боялся. В нашу страну вторгся великий могучий враг - враг, известный своей жестокостью. Много лет Жрица в духовных полетах видела необычные волнения в Империи Ассур... С тех пор, как к власти пришёл новый царь Хадад-Нирари2, там все изменилось. В жилах этого молодого честолюбивого правителя течет халдейская кровь его матери, о чём его ассирийские воины не знают... Поэтому он втайне нанимает и отправляет халдейские полки в опасные, дикие и кровожадные грабительские походы, чтобы вся империя праздновала их успехи, а он позже восстановил халдейскую власть. Мы уже знаем, что ему это не удастся... Но знаем также, что он послал одно из своих воинств грабить Бод-Юл. Его солдаты ворвутся в нашу страну и опустошат часть её… Это Божье наказание нам, многие братья погибнут... Их влекут монастырские сокровища и тайны Бод-Юла. Но области Ти-се и Гангри-Ла3 окажутся непреодолимыми, и они уйдут со скудной добычей... Не бойтесь, дети мои, ужасы ненадолго, и люди тем сильнее обратятся к божественному... С этого дня я с посвященными ламами, в духе, попрошу все монастыри отправить солдат на границу в Тазик, к горам Пу-ли-мха-дицу, где находится Самдинг... Храните спокойствие и молитесь за братьев, геройски павших в Жонма. Завтра днём соберемся в Зале Собраний, чтобы перенести останки наших доблестных лам в их гробницы.
Мы разрошлись, шепча и жужжа, как взбудораженный улей, возбужденно обсуждая военные новости. Серьёзный враг на Бод-Юл никогда ещё не нападал. Гигантские снежные вершины останавливали западных завоевателей. Нападение стало для нас неожиданностью. Лхалу был необычно взволнован, почти не говорил со мной, вместе с Первосвященником обсуждая положение.
На следующий день мы собрались во дворе для погребения усопших братьев, чьи тела, несмотря на долгий путь, не разложились из-за зимнего холода. Наши монастыри относились к телам умерших с большим уважением, может быть, с большим, чем к живым. Душа человеческая оценивалась по её знанию. Каждый стоил в глазах лам Бод-Юла ровно столько, сколько знал. Знанием или мудростью определялась, помимо Святого Имени Бога, способность лам к концентрации и управлению силами Природы.
Умершего ламу хоронили в горной пещере, которую он начинал оборудовать за несколько лет до смерти, обычно за пять. Один о чортене другого не знал, узнавал только после смерти. Среди оставленных монастырю вещей была и неуклюже нарисованная схема пути к его могиле, чтобы посвященные знали, куда отнести тело. Никогда один не спрашивал другого о его могиле. Мы знали только гробницу Верховного Жреца. Она сильно отличалась от гробниц простых лам. Но сам он видел место своего отдыха только духовным зрением, никогда не посещая его. В горах Бод-Юла было много высеченных в камне могил. Эти чортены были около трех метров длиной, метр шириной и полтора высотой. В каждом находился большой каменный стол с подголовником, на котором должна была покоиться голова мёртвого ламы. Был еще молитвенный стул, на котором лама отдыхал и медитировал во время строительства. Дверью служила большая, плотно закрывающаяся, чтобы не проник воздух, каменная плита. Умершего обмывали при свете бронзовой лампы, принесённой из кельи. Каждый содержал свою могилу в чистоте и порядке. Действительно, они смотрелись красивее и уютнее келий. Иногда Верховный Жрец разрешал оставаться в могиле для медитации. Но не раньше года до смерти. На входной плите было высечено имя ламы.
Когда умирал насельник монастыря, в чинтаньине начинался великий плач. Каждые похороны для старых лам были тяжелым испытанием, поскольку каждый сам должен был признать, искренни ли его слёзы о покойном, или он втайне удовлетворён, став на шаг ближе к должности Верховного Жреца...
Первосвященник осматривал тело умершего ламы. Кроме Ички, никто не имел права войти, чтобы не быть свидетелем последующих событий. Верховный Жрец призывал дух умершего три дня с момента смерти. Дух возвращался из чикай бардо и сообщал причину своей смерти, последнюю волю и переживания, о которых раньше никому не говорил, но которые теперь хотел поведать монастырю. Все это Жрица вписывала в его свиток. После Ичкицу задавал важный вопрос: остались ли у ушедшего обязательства на Земле, и, если да, как их выполнить? Под конец спрашивал покойного, обрёл ли его дух покой в Ином Мире. Затем клал под шею ламы подголовник и закрывал ему глаза. Жрица вручала Ичкицу кинжал, около локтя длиной, с дюймовым золотым наконечником. Великий Лама пронзал сердце умершего, всегда без крови. Эта странная традиция пришла из древности...
После этого Верховный Жрец созывал лам в храм для погребальной молитвы и поминального обряда. Три дня вращались молитвенные колёса в честь умершего. Затем готовившие тело к погребению переносили его в гробницу. Перед погребением в монастырском дворе собиралось множество людей из долин, так как в таких случаях часто случались чудесные исцеления... Тело клали на специальную деревянную доску и медленно несли до нарисованного на карте места упокоения. Найдя склеп, вносили в него тело, клали на каменную плиту и накрывали плащом усопшего. Тело словно лежало в мешке, только голова видна... Как правило, ламы заранее знали, кто из них и когда умрёт. Искусство переноса сознания было очень полезно умирающему: часто он пребывал в пхои-мон-да много дней перед смертью... За могилами ухаживали в течение следующего года. Из окрестностей чортена тщательно удаляли камни, гальку и сорняки. Это было необходимо ещё и потому, что Первосвященник часто осматривал тела, мумифицированные и нетленные, и спрашивал мертвецов, не хотят ли они передать что-либо. Прямой контакт с покойником был возможен только в его первые три дня бардо, по прошествии которых Великий Лама мог связаться с ним только на духовном плане, с помощью яснослышания или ясновидения.
В этом общении заключалась тайна нашей веры! Через умерших братьев мы приближались к Богу, и так, в награду за подвижничество, Мудрость открывала нам окно в непреодолимой стене между Землёй и Иным, и мы узнали много истин Тонкого Мира. Никто из лам не боялся смерти, зная её до мелочей...
Похороны лам Рин-чена и Лхо-кханга продолжались три дня. В шкатулках с амулетами, которые все мы носили на шеях, были схемы их могил, построенных задолго до героической гибели, о которой они, безусловно, знали. Ичкицу не удалось опросить их в бардо, так как они умерли не в монастыре, а тремя неделями раньше в далекой пограничной крепости на западе...
Когда мы первым похоронили Лхо-Кханг Ламу, я впервые услышал, как Первосвященник завершает церемонию возвышенной молитвой. Мы выстроились полукругом вокруг чортена, Ичкицу и Ичка - в центре. После всех обычных молитв Первосвященник поднял руки и сказал:
- Не допусти, Всемогущая Мудрость, чтобы твой верный слуга навсегда покинул место, где его душа уже в этой жизни отделилась от тела. Даруй благодать его духу мирно жить в Твоём мире. Позволь ему время от времени возвращаться на Землю, и если зло будет угрожать ему на земном плане, предупреди его! Хотя душа его была лишена возможности на третий день вернуться в обитель тела своего, даруй его духу благодать всё же приходить к нам так часто, как только возможно. Дай ему в загробной жизни молитвенное колесо, пусть вращает до завершения своего великого труда...
В полдень следующего за похоронами дня я штудировал папирус с записями последней лекции Лхалу Ламы, когда он внезапно вошел в мою келью. Я мгновенно отложил потхи и радостно вскочил. Мастер присел на край кровати и некоторое время, молча, смотрел на меня.
- Сядь, Ти-Тониса, - сказал он, наконец, тихим усталым голосом, скрывавшим внутреннее волнение. - Хочу поговорить с тобой.
- Я как раз готовлюсь к твоему уроку, аку... - ответил я, устраиваясь на низком табурете.
- Самдинг всего в нескольких днях пути от западной границы...
Сначала я не понял, а поняв, ощутил ком в горле. Маленькая Сантеми, так любимая нами обоими, уже четыре года жила в Самдинге! Лхалу всегда покровительствовал ей и на расстоянии духовно руководил. С момента присоединения к монастырю, он следил за каждым её шагом. Он велел учить её отдельно, так как жрица Самдинга сообщила, что эта маленькая послушница действительно наделена необыкновенными психическими способностями и является первой в ямго... Месяц назад Лхалу узнал о ее посвящении...
- Вторгаясь в наши границы, - продолжил Лхалу, - Ассуры всегда первым делом захватывали женские монастыри. Вряд ли они проникнут глубже нескольких сотен миль, - высокий горный хребет преградит путь. Но с запада до Самдинга тянется глубокое ущелье.
- Аку, что нам делать?- спросил я, исполнившись от его слов ужасом.
- Мы ничего не можем сделать... Мы должны ждать и молиться, чтобы Святая Мудрость отвела эту опасность... Я вычислил нынешнее астрологическое положение нашей страны и сравнил его с созвездиями на небе. Звезды говорят о большой опасности, которая быстро пройдёт... В то же время, они дают ассирийскому правителю возможность очень короткой войны. Но я не за тем пришел. Помнишь амулет, который я дал Сантеми?
Помнил ли я! Живо вспомнилась сцена передачи талисмана Тсонкану, и первый мой опыт с шаром, как Нам-Се-Линг Лама принял Сантеми за светлое божество, получающее дар простого пастуха... И сам я с честью носил на шее сонгдус, полученный от Мастера три года назад после первого урока медицины.
- Когда мы были в долине Чумби, - продолжал он, - я записал дату рождения Сантеми, чтобы узнать, какой камень счастья вложить в её амулет. Позже я сделал её натальную карту, предвещающую сильную опасность именно сейчас. Светила говорят, что она может попасть в беду в текущий лунный месяц... В день твоего первого Огненного Транса и после ты видел странное. Помню, ты рассказал Верховному Жрецу. Скажи мне сейчас, что ты видел тогда?
Я вспомнил, что, действительно, дважды, в редкие моменты экстаза, имел странные видения. Горящие деревни, бегущие солдаты... Но сейчас, когда он прямо спросил меня, мой ум безмолвствовал, не приходило в голову никаких подробностей, сколько я ни терзал мозг.
- Не помню, - ответил я, покраснев, - не сердись, Мастер,- не знаю, что со мной, ведь обычно я помню все детали!
- Не бери в голову! - сказал он, махнув рукой. - Может, позже вспомнишь. Может, воля небес - скрыть будущее от наших глаз...
- Если Святая Мудрость так распорядилась, - добавил он, словно обращаясь к самому себе, - да свершится Её воля... Умоляю, Ти-Тониса, в эти дни обращать внимание на предчувствия и значительные сны... Думаю, лучше несколько недель подождать, посмотреть, как всё будет развиваться... Пойдем в большой зал, арау, я должен начать урок.
Со свитком папируса подмышкой я поспешил за ним. Слушатели уже собрались в чанге, я сел рядом. Никогда не забуду той лекции Лхалу, и думаю, мои собратья тоже запомнили её до смерти. Как можно было забыть, если он говорил о том, чего боится большинство людей в этом мире, - о моменте смерти! Конечно, урок был необычен. Поскольку я только что был с ним, я знал, что каждое слово отражает его текущее состояние ума.
- Братья, - начал он, - за последние несколько лет вы ознакомились со строением и функциями человеческого тела. На вскрытиях вы проникнете в тайны этого шедевра Великой Мудрости. Вы уже знаете, что основные причины болезней - в душе, и когда душа беспокоится или грешит, тело заболевает... Психическое лечение души, Великий Магнетизм, так же как и наука исцеления травами, больше не секреты для вас... Поэтому позвольте рассказать о том, о чём вы ещё не слышали. О моменте смерти, живущем в воображении большинства людей как вечная страшная тайна...
- Что происходит в священный момент смерти земного тела и рождения души в новом состоянии? Неужели умирание действительно так ужасно, как кажется, и человеческая оболочка на пороге распада действительно испытывает ужасную боль и муки?Я хотел поговорить об этом позже, в конце этого учебного года. Но изменившиеся обстоятельства побудили меня сделать это сейчас... Грозовые тучи клубятся в небе Бод-Юла, враг перешёл границы... Даже если вы верите в будущую жизнь, вы невольно страшитесь мысли о смерти, думая, что она подобна болезненной операции... Но с момента погружения Атталана посвященные, по воле Святой Мудрости, обрели благодать непосредственного контакта с Тонким Миром: духи лам возвращаются из бардо и сообщают Первосвященнику о различных фазах умирания... Поэтому слушайте внимательно и черпайте силу в моих словах, чтобы никто из вас не испугался, когда конец неумолимо приблизится...
Его голос колоколом звенел в чанге. Мы забыли себя, вслушиваясь в его речь. Кроме Верховного Жреца, в монастыре только Лхалу владел таким даром слова.
- Когда душа покидает тело — говорят нам умершие ламы — умирающий испытывает сильные переживания. Короткое время он видит всё очень отчетливым, но маленьким, как игрушки. Он чувствует волнение тела, и душа хочет покинуть его. Этот процесс, сам по себе, не ведёт к лихорадке. Лихорадка возникает из-за лекарств, которые врач назначает больному. Эти травы, зелья и минеральные препараты - враги души, поскольку состоят из мёртвых веществ. Душа, чтобы освободиться от них, порождает в теле лихорадку, следовательно, и боль... Поэтому нельзя давать больному на пороге смерти обезболивающие лекарства, иначе задержим душу и причиним ненужные страдания. Мозг, движимый душой, видит, как я уже говорил, все очень точно. Он распознаёт людей у смертного одра, может даже читать их мысли, но не может ответить... В организме происходит сложный процесс. Боль ощущается, пока мозг не перейдет в спокойное, ясновидческое состояние. Поэтому умирающие всегда, вплоть до последнего момента, знают, что хорошо для них и что может их исцелить... Внезапно поры кожи расширяются во всех местах, затем снова сжимаются. Это готовит выход души из тела. Со стопами тоже происходят необычные изменения. Вы знаете, что ноги и стопы замерзают первыми. Это истина - но почему? Потому что дух и его оболочка, душа, отступают в мозг... Это значит, что голова, а не сердце, дольше всего сохраняет животное тепло. А в голове тепло дольше всего сохраняет продолговатый мозг... Смерть не мучительна, братья! Тело в последний раз расслабляется, и его конвульсии - всего лишь механические симптомы. В момент смерти каждый теряет сознание! Он так же мало помнит этот момент, как и момент рождения. Многие больные или умирающие долго пребывают в бесчувственности. Но бесчувственность не всегда идентична бессознательности. Они идентичны только на ваш взгляд, но они могут думать, помнить, и не могут действовать только из-за оцепенения и неподвижности конечностей... Но в момент смерти думать невозможно просто потому, что мозг уже бессознателен! Даже если после выхода души тело бьют конвульсии, они не ощущаются, так как души нет... Она выходит вертикально из головы - провидец видит мозг сияющим - затем останавливается у тела на некоторое время, медитируя. Она той же формы и цвета, что и тело, и похожа на умершего при его жизни. С момента оставления тела она подчиняется законам Духовного Мира и живет по ним. Освободившись от тела, душа, как вы знаете, проходит чикай бардо и чоньид бардо... Не торопитесь призывать души умерших, не привлекайте их к земному плану плачем и причитаниями... Явление духа умершего живым всегда происходит по законам Тонкого Мира и по воле Высших Руководителей, с Их согласия. Нам в Бод-Юле дарована милость общения с духами, потому что мы стремимся не к возвращению в тело, а к жизни души.
Он остановился на миг и окинул взглядом наши сидящие фигуры.
- Тело, таким образом, ощущает боль, только пока оживляется душой. Не всякое тело страдает от боли, хотя душа у всех одинаково выходит. Страдают, прежде всего, грешные нечестивцы, не верящие в бессмертие и цепляющиеся за тело. В их случаях в ожесточенной борьбе душа прилагает величайшие усилия, чтобы освободиться от земной оболочки, и это причиняет телу боль. Однако иногда страдает и душа, если недостаточно чиста и земная. Бог допускает это страдание, чтобы душа научилась ценить иное бытие... Многие в момент смерти видят кхилькоры, - несчастные создания собственных дурных мыслей, злую часть себя, - и испытываемый ужас заставляет душу страдать... Но в этот миг посланцы Повелителей Арвы, в белых одеждах, осторожно перерезают Серебряную Нить... Когда душа покидает тело, её встречают на другой стороне добрые друзья и родственники, с которыми она жила на Земле. Она видит и духовных руководителей многих оставшихся жить друзей. Наши покойные Верховные Жрецы, хранители и ламы из Тонкого Мира руководят жизнью монастырей на земле. Новорождённый дух мгновенно находит своё Братство. Дом большинства лам Бод-Юла - в Четвёртом Кольце... В продолжение трёх дней бардо они говорят нашему Первосвященнику о своем положении в Ином Мире, а Жрица записывает. Знак лам Четвёртого Небесного Кольца - V4B. «V» означает, что они пришли из ламаистского монастыря, «4»- номер кольца, а «B» - Мастер, Учитель или Руководитель — кем они и были на Земле... Хочу ещё кое-что сказать. Очень редко душа рождается на Земле сразу после смерти. Это заблуждение распространено среди жителей долин, простого народа, так как они не знают, что в Четвёртом Кольце нет необходимости рождаться. Оттуда дух воплощается только по своей воле. Даже из Третьего Кольца, которое во власти акхора, души приходят через двадцать, пятьдесят, сто или триста лет, соответственно уровню развития и волей к исправлению. Повторю: крайне редко душа, нуждающаяся в очищении, сразу воплощается на Земле... Это суеверие, согласно нашим пророчествам, распространится в Бод-Юде только через тысячелетия, в период упадка... Ибо тогда в мире будет много культов и вероисповеданий, и люди так смешаются, что никто уже не сможет сказать, какая религия правильна и какое духовное служение бескорыстно... Поэтому Бог даст посвященным того последнего времени благодать общения с Руководителями, чьи мудрые советы помогут им спастись... Может, и мы снова будем на Земле в те далекие времена, - говорил он всё тише и тише, словно обращаясь к себе. - Сегодня мы ещё заслуживаем знака V4B, братья... Но кто знает, не споткнёмся ли завтра на мелочи, как сказал наш Верховный Жрец... Поэтому будьте начеку и тщательно следите за собой, но не бойтесь смерти, она безболезненна! Скорее бойтесь телесных желаний, греха и ловушек, которые расставляет для вас Пхо-лха, искуситель за левым плечом! Да благословит вас Всевышний и даст вам силы жить на Земле в высшей добродетели, которая поможет преодолеть все препятствия, - добродетели, которую можно выразить просто: будьте смиренны как дети...
Лхалу Лама! Твое благословенное имя звенит в моих ушах. Как ты смог успокоить наши сердца! С того момента я больше никогда не боялся смерти, и, ложась спать той ночью, просил Святую Мудрость хранить тебя сильным и твёрдым, как скала, на которой стоял наш монастырь. Чтобы твой дух, придя к нам после смерти, смог назвать наивысшее Кольцо...
Примечания
1.Ассур-насир-пал II, царь Ассирии в 884(883?) - 859 до н.э. Очень успешный правитель, дипломат и завоеватель — и, как большинство ассирийских царей, выдающейся жестокости.
Шалман-ассур (Салманасар) III, царь Ассирии в 859-824 до н.э. Выдающийся завоеватель, значительно расширивший границы царства. Строитель. Но войны истощили казну, вспыхнул мятеж, и царь умер, не успев подавить его.
2. Хадад-Нирари (Адад-Нирари III), внук Шалман-Ассура, сын Шамши-Адада V и Шаммурамат, известной Европе как Семирамида, чьи висячие сады Вавилона считались одним из чудес света. Шаммурамат — вавилонянка и халдейка. Адад-Нирари правил в 811-783 до н.э. Воевал в Бактрии (Тазик-Юл), откуда уже близко до Тибета.
3.Гангри-Ла. Перевал у вершины Лунпо Гангри (7095 м), высочайшей в хребте Гангридисе на юго-западе Тибета. Алинг-Гангри — шестисоткилометровый хребет северо-западнее Лунпо Гангри.
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 13
Подобно текущим со склонов Канг-Чена горным ручьям, днем и ночью летящим над Ти-се облакам, шли чередой мои дни в Твердыне Гор. Кто знает, сколько Лун назад я впервые увидел в лунном свете высокие белые стены знаменитого монастыря Тампол-Бо-Ри? Шли месяцы и годы, но я не замечал их хода. Правы были мои учителя, что нет времени, есть лишь длинная серия накладывающихся друг на друга событий, образующих единство, которое мы разъединяем своим понятием времени. Мы стоим на мосту жизни и смотрим на текущий под нами поток, в котором каждая волна - день, но вода остаётся водой, и мы лишь слышим её шум, не зная, откуда и куда она течет; прошлое, настоящее и будущее для нас сливаются. Однако, если представим время за пределами тела, которое из-за его плотности аналогично клепсидре, увидим вечное настоящее без его земных границ, как целое, без иллюзии прошлого и будущего. Разве не проживаем иногда мы целую жизнь в кратковременном сне?...
Мои дни пролетели подобно снам, и я даже не заметил, что уже шесть лет живу в Твердыне Гор! В теле мы можем чётко определять время, только сравнив с чем-то, причём не с прошедшим временем, а с различными управляющими нами состояниями ума. Однако, если мы меняемся и духовно развиваемся, прошлогодние воспоминания сливаются с воспоминаниями пяти или шестилетней давности, а разница в год-два, в плане так называемого прошлого, вообще малозначима... Почему мы так остро ощущаем вчера? Потому что оно, в основном, отражает наше сегодняшнее ментальное состояние... Но вне вчера дни сливаются и вместо мозаики, в которой у каждого камня своё место, кучей падают в волшебную корзину прошлого. В прошлом ли году я выдержал вступительные испытания? Или шесть лет назад? Вот! Годы мелькают, и я замечаю их лишь соответственно своим чувствам, эмоциям и состояниям ума... Год испытаний, год посвящения, год первого полета духа, год исцеления Сантеми - так я помню их...
Сегодня мне двадцать один. В следующем году я стану старшим посвященным, перееду на верхний этаж и буду жить среди старших лам... Годом свершения, возможно, назову я его в старости. Нет, я не чувствовал течения времени, и всё же скоротечность жизни впервые предстала во всей фатальной суровой действительности...
Вчера утром на мулах привезли окровавленные тела двух наших лам. Они были проводниками и несли службу на границе с Тазик-Юлом. Нередко происходили стычки с дикими воинственными горными племенами Тазик-па, вассалами великой империи Бога Мардука, царя Ассур-насир-пала1 и его сына Шалман-ассура. Но в эти дни на границе творилось невозможное, сообщили воины-ламы с запада, привезя тела наших братьев. На монастырский форт Жонма, в котором они находились, снова напали Тазик-па, в этот раз не только мародёры, но и тысяча чужеземных солдат в чёрных одеждах. Кхарпон Жонма узнал их: это были храбрецы халдеи, Калдис, как они себя называли, чья империя давно покорилась ассирийским царям. Должно быть, великий правитель Баб-илу снова послал их в грабительский поход... Хотя воины-ламы сражались храбро, чужеземцы взяли монастырь и убили всех его жителей. Зная, что тоже умрет, управляющий послал двух своих солдат с телами наших павших братьев в далекий Тампол-Бо-Ри. «Скажите Верховному Жрецу Твердыни Гор, - были его последние слова, - что Бод-Юл в опасности! Много отрядов ассирийских воинов перешло наши границы! В духовных полётах пусть призовёт все монастыри послать воинов-лам на северо-западную границу».
Днём Великий Лама собрал нас.
- Дети мои, - начал он сурово, - случилось то, чего я боялся. В нашу страну вторгся великий могучий враг - враг, известный своей жестокостью. Много лет Жрица в духовных полетах видела необычные волнения в Империи Ассур... С тех пор, как к власти пришёл новый царь Хадад-Нирари2, там все изменилось. В жилах этого молодого честолюбивого правителя течет халдейская кровь его матери, о чём его ассирийские воины не знают... Поэтому он втайне нанимает и отправляет халдейские полки в опасные, дикие и кровожадные грабительские походы, чтобы вся империя праздновала их успехи, а он позже восстановил халдейскую власть. Мы уже знаем, что ему это не удастся... Но знаем также, что он послал одно из своих воинств грабить Бод-Юл. Его солдаты ворвутся в нашу страну и опустошат часть её… Это Божье наказание нам, многие братья погибнут... Их влекут монастырские сокровища и тайны Бод-Юла. Но области Ти-се и Гангри-Ла3 окажутся непреодолимыми, и они уйдут со скудной добычей... Не бойтесь, дети мои, ужасы ненадолго, и люди тем сильнее обратятся к божественному... С этого дня я с посвященными ламами, в духе, попрошу все монастыри отправить солдат на границу в Тазик, к горам Пу-ли-мха-дицу, где находится Самдинг... Храните спокойствие и молитесь за братьев, геройски павших в Жонма. Завтра днём соберемся в Зале Собраний, чтобы перенести останки наших доблестных лам в их гробницы.
Мы разрошлись, шепча и жужжа, как взбудораженный улей, возбужденно обсуждая военные новости. Серьёзный враг на Бод-Юл никогда ещё не нападал. Гигантские снежные вершины останавливали западных завоевателей. Нападение стало для нас неожиданностью. Лхалу был необычно взволнован, почти не говорил со мной, вместе с Первосвященником обсуждая положение.
На следующий день мы собрались во дворе для погребения усопших братьев, чьи тела, несмотря на долгий путь, не разложились из-за зимнего холода. Наши монастыри относились к телам умерших с большим уважением, может быть, с большим, чем к живым. Душа человеческая оценивалась по её знанию. Каждый стоил в глазах лам Бод-Юла ровно столько, сколько знал. Знанием или мудростью определялась, помимо Святого Имени Бога, способность лам к концентрации и управлению силами Природы.
Умершего ламу хоронили в горной пещере, которую он начинал оборудовать за несколько лет до смерти, обычно за пять. Один о чортене другого не знал, узнавал только после смерти. Среди оставленных монастырю вещей была и неуклюже нарисованная схема пути к его могиле, чтобы посвященные знали, куда отнести тело. Никогда один не спрашивал другого о его могиле. Мы знали только гробницу Верховного Жреца. Она сильно отличалась от гробниц простых лам. Но сам он видел место своего отдыха только духовным зрением, никогда не посещая его. В горах Бод-Юла было много высеченных в камне могил. Эти чортены были около трех метров длиной, метр шириной и полтора высотой. В каждом находился большой каменный стол с подголовником, на котором должна была покоиться голова мёртвого ламы. Был еще молитвенный стул, на котором лама отдыхал и медитировал во время строительства. Дверью служила большая, плотно закрывающаяся, чтобы не проник воздух, каменная плита. Умершего обмывали при свете бронзовой лампы, принесённой из кельи. Каждый содержал свою могилу в чистоте и порядке. Действительно, они смотрелись красивее и уютнее келий. Иногда Верховный Жрец разрешал оставаться в могиле для медитации. Но не раньше года до смерти. На входной плите было высечено имя ламы.
Когда умирал насельник монастыря, в чинтаньине начинался великий плач. Каждые похороны для старых лам были тяжелым испытанием, поскольку каждый сам должен был признать, искренни ли его слёзы о покойном, или он втайне удовлетворён, став на шаг ближе к должности Верховного Жреца...
Первосвященник осматривал тело умершего ламы. Кроме Ички, никто не имел права войти, чтобы не быть свидетелем последующих событий. Верховный Жрец призывал дух умершего три дня с момента смерти. Дух возвращался из чикай бардо и сообщал причину своей смерти, последнюю волю и переживания, о которых раньше никому не говорил, но которые теперь хотел поведать монастырю. Все это Жрица вписывала в его свиток. После Ичкицу задавал важный вопрос: остались ли у ушедшего обязательства на Земле, и, если да, как их выполнить? Под конец спрашивал покойного, обрёл ли его дух покой в Ином Мире. Затем клал под шею ламы подголовник и закрывал ему глаза. Жрица вручала Ичкицу кинжал, около локтя длиной, с дюймовым золотым наконечником. Великий Лама пронзал сердце умершего, всегда без крови. Эта странная традиция пришла из древности...
После этого Верховный Жрец созывал лам в храм для погребальной молитвы и поминального обряда. Три дня вращались молитвенные колёса в честь умершего. Затем готовившие тело к погребению переносили его в гробницу. Перед погребением в монастырском дворе собиралось множество людей из долин, так как в таких случаях часто случались чудесные исцеления... Тело клали на специальную деревянную доску и медленно несли до нарисованного на карте места упокоения. Найдя склеп, вносили в него тело, клали на каменную плиту и накрывали плащом усопшего. Тело словно лежало в мешке, только голова видна... Как правило, ламы заранее знали, кто из них и когда умрёт. Искусство переноса сознания было очень полезно умирающему: часто он пребывал в пхои-мон-да много дней перед смертью... За могилами ухаживали в течение следующего года. Из окрестностей чортена тщательно удаляли камни, гальку и сорняки. Это было необходимо ещё и потому, что Первосвященник часто осматривал тела, мумифицированные и нетленные, и спрашивал мертвецов, не хотят ли они передать что-либо. Прямой контакт с покойником был возможен только в его первые три дня бардо, по прошествии которых Великий Лама мог связаться с ним только на духовном плане, с помощью яснослышания или ясновидения.
В этом общении заключалась тайна нашей веры! Через умерших братьев мы приближались к Богу, и так, в награду за подвижничество, Мудрость открывала нам окно в непреодолимой стене между Землёй и Иным, и мы узнали много истин Тонкого Мира. Никто из лам не боялся смерти, зная её до мелочей...
Похороны лам Рин-чена и Лхо-кханга продолжались три дня. В шкатулках с амулетами, которые все мы носили на шеях, были схемы их могил, построенных задолго до героической гибели, о которой они, безусловно, знали. Ичкицу не удалось опросить их в бардо, так как они умерли не в монастыре, а тремя неделями раньше в далекой пограничной крепости на западе...
Когда мы первым похоронили Лхо-Кханг Ламу, я впервые услышал, как Первосвященник завершает церемонию возвышенной молитвой. Мы выстроились полукругом вокруг чортена, Ичкицу и Ичка - в центре. После всех обычных молитв Первосвященник поднял руки и сказал:
- Не допусти, Всемогущая Мудрость, чтобы твой верный слуга навсегда покинул место, где его душа уже в этой жизни отделилась от тела. Даруй благодать его духу мирно жить в Твоём мире. Позволь ему время от времени возвращаться на Землю, и если зло будет угрожать ему на земном плане, предупреди его! Хотя душа его была лишена возможности на третий день вернуться в обитель тела своего, даруй его духу благодать всё же приходить к нам так часто, как только возможно. Дай ему в загробной жизни молитвенное колесо, пусть вращает до завершения своего великого труда...
В полдень следующего за похоронами дня я штудировал папирус с записями последней лекции Лхалу Ламы, когда он внезапно вошел в мою келью. Я мгновенно отложил потхи и радостно вскочил. Мастер присел на край кровати и некоторое время, молча, смотрел на меня.
- Сядь, Ти-Тониса, - сказал он, наконец, тихим усталым голосом, скрывавшим внутреннее волнение. - Хочу поговорить с тобой.
- Я как раз готовлюсь к твоему уроку, аку... - ответил я, устраиваясь на низком табурете.
- Самдинг всего в нескольких днях пути от западной границы...
Сначала я не понял, а поняв, ощутил ком в горле. Маленькая Сантеми, так любимая нами обоими, уже четыре года жила в Самдинге! Лхалу всегда покровительствовал ей и на расстоянии духовно руководил. С момента присоединения к монастырю, он следил за каждым её шагом. Он велел учить её отдельно, так как жрица Самдинга сообщила, что эта маленькая послушница действительно наделена необыкновенными психическими способностями и является первой в ямго... Месяц назад Лхалу узнал о ее посвящении...
- Вторгаясь в наши границы, - продолжил Лхалу, - Ассуры всегда первым делом захватывали женские монастыри. Вряд ли они проникнут глубже нескольких сотен миль, - высокий горный хребет преградит путь. Но с запада до Самдинга тянется глубокое ущелье.
- Аку, что нам делать?- спросил я, исполнившись от его слов ужасом.
- Мы ничего не можем сделать... Мы должны ждать и молиться, чтобы Святая Мудрость отвела эту опасность... Я вычислил нынешнее астрологическое положение нашей страны и сравнил его с созвездиями на небе. Звезды говорят о большой опасности, которая быстро пройдёт... В то же время, они дают ассирийскому правителю возможность очень короткой войны. Но я не за тем пришел. Помнишь амулет, который я дал Сантеми?
Помнил ли я! Живо вспомнилась сцена передачи талисмана Тсонкану, и первый мой опыт с шаром, как Нам-Се-Линг Лама принял Сантеми за светлое божество, получающее дар простого пастуха... И сам я с честью носил на шее сонгдус, полученный от Мастера три года назад после первого урока медицины.
- Когда мы были в долине Чумби, - продолжал он, - я записал дату рождения Сантеми, чтобы узнать, какой камень счастья вложить в её амулет. Позже я сделал её натальную карту, предвещающую сильную опасность именно сейчас. Светила говорят, что она может попасть в беду в текущий лунный месяц... В день твоего первого Огненного Транса и после ты видел странное. Помню, ты рассказал Верховному Жрецу. Скажи мне сейчас, что ты видел тогда?
Я вспомнил, что, действительно, дважды, в редкие моменты экстаза, имел странные видения. Горящие деревни, бегущие солдаты... Но сейчас, когда он прямо спросил меня, мой ум безмолвствовал, не приходило в голову никаких подробностей, сколько я ни терзал мозг.
- Не помню, - ответил я, покраснев, - не сердись, Мастер,- не знаю, что со мной, ведь обычно я помню все детали!
- Не бери в голову! - сказал он, махнув рукой. - Может, позже вспомнишь. Может, воля небес - скрыть будущее от наших глаз...
- Если Святая Мудрость так распорядилась, - добавил он, словно обращаясь к самому себе, - да свершится Её воля... Умоляю, Ти-Тониса, в эти дни обращать внимание на предчувствия и значительные сны... Думаю, лучше несколько недель подождать, посмотреть, как всё будет развиваться... Пойдем в большой зал, арау, я должен начать урок.
Со свитком папируса подмышкой я поспешил за ним. Слушатели уже собрались в чанге, я сел рядом. Никогда не забуду той лекции Лхалу, и думаю, мои собратья тоже запомнили её до смерти. Как можно было забыть, если он говорил о том, чего боится большинство людей в этом мире, - о моменте смерти! Конечно, урок был необычен. Поскольку я только что был с ним, я знал, что каждое слово отражает его текущее состояние ума.
- Братья, - начал он, - за последние несколько лет вы ознакомились со строением и функциями человеческого тела. На вскрытиях вы проникнете в тайны этого шедевра Великой Мудрости. Вы уже знаете, что основные причины болезней - в душе, и когда душа беспокоится или грешит, тело заболевает... Психическое лечение души, Великий Магнетизм, так же как и наука исцеления травами, больше не секреты для вас... Поэтому позвольте рассказать о том, о чём вы ещё не слышали. О моменте смерти, живущем в воображении большинства людей как вечная страшная тайна...
- Что происходит в священный момент смерти земного тела и рождения души в новом состоянии? Неужели умирание действительно так ужасно, как кажется, и человеческая оболочка на пороге распада действительно испытывает ужасную боль и муки?Я хотел поговорить об этом позже, в конце этого учебного года. Но изменившиеся обстоятельства побудили меня сделать это сейчас... Грозовые тучи клубятся в небе Бод-Юла, враг перешёл границы... Даже если вы верите в будущую жизнь, вы невольно страшитесь мысли о смерти, думая, что она подобна болезненной операции... Но с момента погружения Атталана посвященные, по воле Святой Мудрости, обрели благодать непосредственного контакта с Тонким Миром: духи лам возвращаются из бардо и сообщают Первосвященнику о различных фазах умирания... Поэтому слушайте внимательно и черпайте силу в моих словах, чтобы никто из вас не испугался, когда конец неумолимо приблизится...
Его голос колоколом звенел в чанге. Мы забыли себя, вслушиваясь в его речь. Кроме Верховного Жреца, в монастыре только Лхалу владел таким даром слова.
- Когда душа покидает тело — говорят нам умершие ламы — умирающий испытывает сильные переживания. Короткое время он видит всё очень отчетливым, но маленьким, как игрушки. Он чувствует волнение тела, и душа хочет покинуть его. Этот процесс, сам по себе, не ведёт к лихорадке. Лихорадка возникает из-за лекарств, которые врач назначает больному. Эти травы, зелья и минеральные препараты - враги души, поскольку состоят из мёртвых веществ. Душа, чтобы освободиться от них, порождает в теле лихорадку, следовательно, и боль... Поэтому нельзя давать больному на пороге смерти обезболивающие лекарства, иначе задержим душу и причиним ненужные страдания. Мозг, движимый душой, видит, как я уже говорил, все очень точно. Он распознаёт людей у смертного одра, может даже читать их мысли, но не может ответить... В организме происходит сложный процесс. Боль ощущается, пока мозг не перейдет в спокойное, ясновидческое состояние. Поэтому умирающие всегда, вплоть до последнего момента, знают, что хорошо для них и что может их исцелить... Внезапно поры кожи расширяются во всех местах, затем снова сжимаются. Это готовит выход души из тела. Со стопами тоже происходят необычные изменения. Вы знаете, что ноги и стопы замерзают первыми. Это истина - но почему? Потому что дух и его оболочка, душа, отступают в мозг... Это значит, что голова, а не сердце, дольше всего сохраняет животное тепло. А в голове тепло дольше всего сохраняет продолговатый мозг... Смерть не мучительна, братья! Тело в последний раз расслабляется, и его конвульсии - всего лишь механические симптомы. В момент смерти каждый теряет сознание! Он так же мало помнит этот момент, как и момент рождения. Многие больные или умирающие долго пребывают в бесчувственности. Но бесчувственность не всегда идентична бессознательности. Они идентичны только на ваш взгляд, но они могут думать, помнить, и не могут действовать только из-за оцепенения и неподвижности конечностей... Но в момент смерти думать невозможно просто потому, что мозг уже бессознателен! Даже если после выхода души тело бьют конвульсии, они не ощущаются, так как души нет... Она выходит вертикально из головы - провидец видит мозг сияющим - затем останавливается у тела на некоторое время, медитируя. Она той же формы и цвета, что и тело, и похожа на умершего при его жизни. С момента оставления тела она подчиняется законам Духовного Мира и живет по ним. Освободившись от тела, душа, как вы знаете, проходит чикай бардо и чоньид бардо... Не торопитесь призывать души умерших, не привлекайте их к земному плану плачем и причитаниями... Явление духа умершего живым всегда происходит по законам Тонкого Мира и по воле Высших Руководителей, с Их согласия. Нам в Бод-Юле дарована милость общения с духами, потому что мы стремимся не к возвращению в тело, а к жизни души.
Он остановился на миг и окинул взглядом наши сидящие фигуры.
- Тело, таким образом, ощущает боль, только пока оживляется душой. Не всякое тело страдает от боли, хотя душа у всех одинаково выходит. Страдают, прежде всего, грешные нечестивцы, не верящие в бессмертие и цепляющиеся за тело. В их случаях в ожесточенной борьбе душа прилагает величайшие усилия, чтобы освободиться от земной оболочки, и это причиняет телу боль. Однако иногда страдает и душа, если недостаточно чиста и земная. Бог допускает это страдание, чтобы душа научилась ценить иное бытие... Многие в момент смерти видят кхилькоры, - несчастные создания собственных дурных мыслей, злую часть себя, - и испытываемый ужас заставляет душу страдать... Но в этот миг посланцы Повелителей Арвы, в белых одеждах, осторожно перерезают Серебряную Нить... Когда душа покидает тело, её встречают на другой стороне добрые друзья и родственники, с которыми она жила на Земле. Она видит и духовных руководителей многих оставшихся жить друзей. Наши покойные Верховные Жрецы, хранители и ламы из Тонкого Мира руководят жизнью монастырей на земле. Новорождённый дух мгновенно находит своё Братство. Дом большинства лам Бод-Юла - в Четвёртом Кольце... В продолжение трёх дней бардо они говорят нашему Первосвященнику о своем положении в Ином Мире, а Жрица записывает. Знак лам Четвёртого Небесного Кольца - V4B. «V» означает, что они пришли из ламаистского монастыря, «4»- номер кольца, а «B» - Мастер, Учитель или Руководитель — кем они и были на Земле... Хочу ещё кое-что сказать. Очень редко душа рождается на Земле сразу после смерти. Это заблуждение распространено среди жителей долин, простого народа, так как они не знают, что в Четвёртом Кольце нет необходимости рождаться. Оттуда дух воплощается только по своей воле. Даже из Третьего Кольца, которое во власти акхора, души приходят через двадцать, пятьдесят, сто или триста лет, соответственно уровню развития и волей к исправлению. Повторю: крайне редко душа, нуждающаяся в очищении, сразу воплощается на Земле... Это суеверие, согласно нашим пророчествам, распространится в Бод-Юде только через тысячелетия, в период упадка... Ибо тогда в мире будет много культов и вероисповеданий, и люди так смешаются, что никто уже не сможет сказать, какая религия правильна и какое духовное служение бескорыстно... Поэтому Бог даст посвященным того последнего времени благодать общения с Руководителями, чьи мудрые советы помогут им спастись... Может, и мы снова будем на Земле в те далекие времена, - говорил он всё тише и тише, словно обращаясь к себе. - Сегодня мы ещё заслуживаем знака V4B, братья... Но кто знает, не споткнёмся ли завтра на мелочи, как сказал наш Верховный Жрец... Поэтому будьте начеку и тщательно следите за собой, но не бойтесь смерти, она безболезненна! Скорее бойтесь телесных желаний, греха и ловушек, которые расставляет для вас Пхо-лха, искуситель за левым плечом! Да благословит вас Всевышний и даст вам силы жить на Земле в высшей добродетели, которая поможет преодолеть все препятствия, - добродетели, которую можно выразить просто: будьте смиренны как дети...
Лхалу Лама! Твое благословенное имя звенит в моих ушах. Как ты смог успокоить наши сердца! С того момента я больше никогда не боялся смерти, и, ложась спать той ночью, просил Святую Мудрость хранить тебя сильным и твёрдым, как скала, на которой стоял наш монастырь. Чтобы твой дух, придя к нам после смерти, смог назвать наивысшее Кольцо...
Примечания
1.Ассур-насир-пал II, царь Ассирии в 884(883?) - 859 до н.э. Очень успешный правитель, дипломат и завоеватель — и, как большинство ассирийских царей, выдающейся жестокости.
Шалман-ассур (Салманасар) III, царь Ассирии в 859-824 до н.э. Выдающийся завоеватель, значительно расширивший границы царства. Строитель. Но войны истощили казну, вспыхнул мятеж, и царь умер, не успев подавить его.
2. Хадад-Нирари (Адад-Нирари III), внук Шалман-Ассура, сын Шамши-Адада V и Шаммурамат, известной Европе как Семирамида, чьи висячие сады Вавилона считались одним из чудес света. Шаммурамат — вавилонянка и халдейка. Адад-Нирари правил в 811-783 до н.э. Воевал в Бактрии (Тазик-Юл), откуда уже близко до Тибета.
3.Гангри-Ла. Перевал у вершины Лунпо Гангри (7095 м), высочайшей в хребте Гангридисе на юго-западе Тибета. Алинг-Гангри — шестисоткилометровый хребет северо-западнее Лунпо Гангри.
Re: Барна Балог и венгерские медиаторы
Источник: Сайт гос.музея Рерихов. Архив Рерихов, Различные архивные материалы, № 256. Ти-Тониса Лама "Скалистая гора". pdf-стр.284-306
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 14
Прошли три недели с похорон Рин-Чена и Лхо-Кханга, Первосвященник получал всё более тревожные вести с северо-запада. Халдейские воины ассирийского правителя Хадад-Нирари, пройдя северный Гьягар, все глубже вторгались в Бод-Юл. Великий Лама и Лхалу наблюдали за событиями в ежедневных духовных полетах, и Верховный Жрец приказал мне и двум старшим ламам войти в пхои-мон-да, что было знаком высокого доверия. За эти годы я так отличился духовными полетами, что Лхалу — до сих пор стыдно - ставил меня в пример молодым посвящённым. Похвала никогда меня не радовала, хотелось забиться в угол, ибо знал, что успехами обязан не усилиям, а врожденным способностям. Несмотря на это, выбор Ичкицу меня обрадовал - значит, он считает, что я могу быть полезен монастырю.
Но не только в духовных полётах Первосвященник знал о продвижении калдис: события в монастырях, расположенных между Тампол-Бо-Ри и границей, отражались в металлическом шаре. Мы знали, что ассирийские воины в черных кольчугах при поддержке наёмных лучников из Тазик-Юла опустошили шесть укрепленных монастырей вдоль северо-западной границы и проникли вглубь Бод-Юла на добрых двести миль. Мародёрствуя, они жгли все деревни и рубили жителей. Но самой страшной новостью стало разрушение трёх женских монастырей на западной границе и пленение девственниц... Мы видели, что враг глубоким ущельем приближался к Самдингу.
Монастырская жизнь изменилась. Закончив ежедневные молитвы, монахи походили на взбудораженный улей. Ламы собирались небольшими группами в классах или во дворе, возбуждённо обсуждая военные новости. Воины-ламы из Тампол-Бо-Ри давно ушли на запад вместе с прибывшими с востока войсками; в Твердыне сталась одна рота, чтобы в случае опасности обнажить мечи и защитить монастырь. В связи с чрезвычайной ситуацией Первосвященник освободил нас от повседневных обязанностей. Поэтому, вместо сбора трав, мы помогали воинам-ламам устанавливать во дворе большие подъемники для транспортировки с горного склона огромных камней и обломков скал. Камни мы привязывали канатами, закрепляя на стенах. Воины считали, если снаряды сбросить, это отобьёт охоту атаковать главный монастырь Тампол-Бо-Ри. В то же время, они говорили, что долго голодать в осаде не придется, так как узкие тропы непреодолимого горного массива Канг-Чен сделают снабжение вражеского войска невозможным. Наши планы были на худший случай, так как монастырь находился в такой скрытой, непроходимой части Бод-Юла, что враг вряд ли сможет продвинуться так далеко.
На следующий день стали прибывать войска из восточных монастырей. Я стоял во дворе, беседуя с их командирами, когда Мастер вдруг спешно вышел из жреческой, остановился в центре гарба и огляделся, словно ища кого-то. Я тут же оставил солдат и бросился к нему.
- Я искал тебя, Ти-Тониса! - по его голосу я сразу понял, что произошло что-то страшное.
- Опять плохие новости, Мастер?
- Идём в твою келью — немедленно... Ситуация очень серьёзная!
Он шёл рядом быстро, но не так легко, как обычно. Даже лицо было бледнее. Не успев присесть на моё каменное ложе, он начал:
- Что ты видел вчера в пхои-мон-да? Первосвященник велел докладывать сначала мне... Скорее! Время идёт...
- По приказу Великого Ламы я должен был лететь на запад, пока не столкнусь с чужими солдатами. Запомнить время и место встречи и сообщить их на дневной аудиенции.
- И что же ты видел, Ти-Тониса? - поторопил он.
- Я в духе следовал по караванному маршруту, то есть мой дух летел над ним. Сначала я не увидел врагов в Самдинге... Но по мере продвижения на запад увидел столбы дыма на горизонте. Горели разграбленные врагом деревни...
- Как далеко от Самдинга?
- В двух днях пути, - ответил я растерянно. Печальная весть словно кинжалом пронзила мне сердце, как и сердце Лхалу.
- Это всё, что я хотел знать, арау... Теперь слушай! Я, по приказу Ичкицу, тоже послал свой дух прошлой ночью, то есть на день позже тебя... Калдис уже разбили лагерь под стенами монастыря и готовились напасть. Они наверняка узнали, что Самдинг — первый ямго Бод-Юла, и надеются на большую добычу... Ты, возможно, слышал, Ти-Тониса, что в той стороне живут мои отец и восемнадцатилетний брат... Они - фермеры в маленькой деревушке Магал, несколькими милями южнее Самдинга...
Я всегда восхищался своим Учителем, но только сейчас вполне оценил его поразительное самообладание. Любой другой всё больше впадал бы в панику при каждой новой ужасной вести, а он только говорил всё тише.
- Мастер! Что будет с маленькой Сантеми?
- Готовься к большому пути, Ти-Тониса! С разрешения Первосвященника, выйдем днем... Как только я сказал об угрозе лучшему женскому монастырю, он приказал немедленно выступить, чтобы спасти всё, что возможно. Ты пойдёшь со мной.
От радости и удивления у меня не было слов. Потом я осознал опасность и безнадежность предприятия. И всё же — странное дело - радость и энтузиазм победили. Даже смерть была в сто раз лучше беспомощного ожидания и тревожных слухов.
- Сколько людей участвует в таком опасном предприятии? Воины пойдут?
- Ты и я — уже двое, верно? - ответил Лхалу к моему величайшему изумлению. - По правде сказать, не знаю, как это всё сделать и как помочь. Но идти надо, и без охраны. Ведь мы не воины, а жрецы. Поэтому никакого оружия и вооруженных людей, иначе нарушим обет. Не забывай, мы должны щадить жизни ближних даже в величайшей опасности... Можем рассчитывать лишь на помощь Святой Мудрости... Так что, готовься и оденься потеплее - надень тёплый плащ и меховую шапку... Скажи трапа погрузить на двух мулов мешок с продовольствием на четыре недели и палатку. К полудню гружёные мулы должны стоять в гарба.
Днём два одиноких путника вышли с монастырского двора, ведя в поводу мулов. Лхалу остановился на перекрестке и произнес молитву путников, которую жители Бод-Юла читают перед опасными путешествиями: «Да будет Великая Мудрость защитой и спутником нам. Пусть позволит Она нам читать в душах чужаков, чтобы не повредили нам. Пусть предупредит об опасностях пути, чтобы мы, о Возвышенная Мудрость, благополучно дошли...»
Не ставя палатку, мы спускались с горы всю ночь. На рассвете начался трудный подъём, но мы не устали. Говорили очень мало. Лхалу высказывался редко, я тоже был погружён в свои мысли. Шли дни; мы ночевали в деревнях или пещерах, днём шли без отдыха. Через две недели ускоренного марша, на полпути от Самдинга, мы встретили первых беженцев: простые селяне, женщины, дети и горцы дог-па, доверху нагрузившие мулов скудными пожитками. Я никогда не бывал в северо-западных горах, но, глядя на неприступные штормовые вершины и почти непроходимые извилистые тропы, не мог представить, чтобы враг мог пройти здесь. Мы миновали двухмильное ущелье тропой, едва ли в локоть шириной, связав друг друга и мулов длинными веревками, прижимаясь к скалам.
На следующий день снова встретили беглецов из осажденного Самдинга, в том числе двух раненых трапа. Они рассказали, что халдеи осаждают ямго уже неделю, но пока не захватили его, потому что защитникам ничего не оставалось, кроме как преградить проход к кхарламу огромными глыбами. Если кто-то из врагов взбирался на кручи, воины-ламы просто сбрасывали их. Трапа также сказали, что, к сожалению, лам-воинов мало, и если осаждающие их перестреляют, ничто не помешает им подняться на стены и взять монастырь.
После таких вестей мы погнали усталых мулов и спали едва ли больше пяти часов. Ещё попадались одинокие беженцы, но в последние два дня - никого. Путь всё время круто поднимался, и утром двадцатого дня мы увидели за длинным поворотом заснеженные вершины Ти-се, под которыми возвышались серые стены Самдинга. Тропа снова сузилась и почти вертикально повела прямо к вершине.
- Если Самдинг будет спасён, - задыхаясь, сказал Лхалу, - враг не пройдёт дальше... Эти тропы непроходимы для армии... В старые времена все вторжения останавливались вдали от Самдинга... Поспешим, Ти-Тониса, - дурные предчувствия. Не нравится мне эта тишина и безотрадный пейзаж.
Мои лёгкие работали на пределе, я хватал воздух и мчался без отдыха. Я восхищался упорством Учителя, державшегося только железной волей. Идя с утра до ночи, мы за день сделали двухдневный переход и поднялись к облакам. Мы стояли на высокой площадке, едва ли в пятистах шагах возвышались стены ямго. Поскольку вход был на западной стороне, нам пришлось обойти кхарлам по кругу... Повсюду - мертвая тишина. Напряженно смотрел я по сторонам, зная, что враг может быть близко и напасть без предупреждения. Дойдя до западной стороны площадки, я остановился как вкопанный. Я так сильно дёрнул мула за недоуздок, что бедное животное возмущенно фыркнуло. Лхалу смотрел вокруг широко раскрытыми глазами. Широкая площадка перед большими каменными воротами была усеяна трупами воинов-лам. Справа я увидел окровавленное обезглавленное тело одного из них между трупами двух ассирийских солдат в длинных одеяниях... Баррикада у ворот разрушена, кругом разбросаны большие валуны... Лхалу посмотрел на меня.
- Крепись, - прошептал он с горящими глазами.
Он привязал мула к столбу возле ворот и, мимо мертвецов, торопливо прошёл во двор. Я пошёл рядом, но картина была столь страшной, что я прислонился к стене. Никогда в своей юной жизни я не видел безжалостных следов смерти и разложения в их обнаженной реальности. Душила рвота, и если бы не Лхалу рядом, я бы убежал.
В большом дворе царила тишина: врагов больше не было, одни трупы. Пятнадцать-двадцать ассирийских воинов, убитых или пронзённых стрелами, лежали по обе стороны приёмного зала. В центре гарба, рядом с источником, - изуродованные тела воинов-лам. Но самое страшное зрелище являли четыре невинные молодые жрицы, сидевшие у стены с неестественно вывернутыми конечностями и окровавленными волосами.
- Слишком поздно... - прошептал Лхалу, - слишком поздно...
В его глазах блестели слезы. Он стоял, свесив руки, посреди монастырского двора, слегка ссутулившись. Но, сбросив оцепенение, тут же рванул наверх.
- Надо осмотреть монастырь, арау... Наш долг - доложить Первосвященнику обо всём.
Внутренние помещения были сплошным кошмаром. Ничего не найдя в пустых кельях, в слепой ярости солдаты вдребезги разнесли храм. Жрица и Верховный Жрец неподвижно сидели на троне в большом чанге. Глаза Жрицы закрыты, на окоченевшем лице застыла блаженная улыбка; Великий Лама сидел прямо, нахмурившись, устремив неподвижный взор в никуда. Из их сердец торчали стрелы, оперение которых было едва заметно в складках роскошных одежд. Когда стало ясно, что всё потеряно, они, вероятно, удалились в зал собраний, чтобы величественно ожидать на троне неминуемого конца.
Лхалу на мгновение замер, потом бросился на землю перед троном. Я упал на колени и начал молиться.
- Пойдём отсюда, арау... - сказал он хрипло и встал. - Теперь это монастырь духов... Больше искать нечего...
Мы снова устало прошли большой зал. Осмотрели кельи обоих этажей, не нашли ни одной живой души. Когда мы пересекли гарба, заваленный трупами, мастер остановился перед окровавленными телами маленьких девочек, окаменело прислонившихся к стене. Снова всмотревшись в их лица, вздохнул и сказал:
- Её нет среди них.
Я не ответил. Что я мог сказать? Впервые в жизни я почувствовал, что тревога за жизнь любимого человека страшнее своей душевной и физической агонии. Мы отвязали мулов, Лхалу указал каменистую тропу на юг. Он впервые произнес её имя...
- Сантеми захвачена, как и двести ее подруг... Судя по следам, захватчики ушли в направлении Магала, моей деревни. Всемогущей Мудрости угодно, чтобы Её верный слуга Лхалу ощутил тяжесть Её руки... Да свершится Её Святая Воля... Пойдем, Ти-Тониса… Посмотрим, какое ещё горе уготовила нам судьба.
Мы устало пошли на юг. Видели только трупы и разрушение, но не вражеские следы. Место рождения Лхалу находилось едва ли в пяти милях от Самдинга, дорога от монастыря вела прямо к деревне. Около полудня скалы расступились, долина внезапно появилась из облаков прямо под нами. Я шёл впереди, ведя мулов и следя за каждым шагом, чтобы не споткнуться, но теперь остановился и озабоченно посмотрел на руководителя. Видны были разбросанные хижины. Но густые столбы дыма поднимались не от очагов.
- Деревня горит... - охнул Лхалу и встал как вкопанный. - О Боже! Какие ещё испытания ждут нас! Поторопись, друг...
В лихорадочной спешке мы спотыкались и скользили по каменистой тропе, так что мулы едва поспевали за нами... Нас встретило полное опустошение. Маленькая деревня земледельцев и скотоводов пылала как стог сена.
Мы остановились, не в силах идти дальше. Стремительная серия ударов руки Судьбы, казалось, истощила остатки наших сил.
- Мастер!- вдруг крикнул я. - Смотри! Среди пожарищ движутся черные силуэты! Враг еще в деревне...
Лхалу, как лунатик, не обращая внимания на мои слова, пошёл к ближнему дому, и я последовал за ним с колотящимся сердцем. Мулы фыркали, сторонясь запаха гари.
- Это наш дом! - воскликнул Лхалу, указав на каменное здание на краю деревни, на обугленной крыше которого догорали балки. Поля, сады и конюшни опустошены. Ворота овчарни распахнуты. Презрев опасность, Лхалу привязал мула к дереву и бросился внутрь. Пойдя следом, я нашел его лежащим на полу у трупа седого старика... Впервые я увидел Учителя плачущим. Вдруг в углу что-то шевельнулось. Я повернулся, готовый прыгнуть, решив защитить Мастера ценой своей жизни. Но это был всего лишь дрожащий старый слуга.
- Мой господин! - воскликнул он срывавшимся голосом. - Мой господин...
Он упал к ногам Лхалу, целуя полу его халата.
- Чанг-по! - сказал мастер, подняв залитые слезами глаза и поглаживая спину старика. – Чанг-по!.. Что случилось? Как умер отец?.. И где мой брат, Гониса?
- О мой господин! Благодарение небесам, я, наконец, вижу вас! Благословенно имя Великой Мудрости! Вашего отца убили ассур-па! Я вытащил стрелу из его груди... Я хотел защитить его, но меня сбили с ног и бросили в угол... Ваш брат Гониса спал. Они напали рано, ещё в утренних сумерках... Они увидели его мощное тело, ощупали руки и ноги, потом по приказу сотника схватили и увели... Он не мог сопротивляться, застигнутый врасплох спящим... Они гнали перед собой множество пленных...в основном, женщин... Сейчас они на другом конце деревни грабят дома, но большая часть уже ушла на юг...
Он выпалил все на одном дыхании и опять заплакал. Лхалу стоял на коленях у тела отца и молился, словно не слушая. Я стоял у двери и как раз собирался подойти к мастеру, чтобы утешить, как вдруг на полу появилась тень. Невольно я отпрыгнул. В дверях вырос свирепого вида чернобородый воин в железном шлеме, и, заметив оставшихся в живых, вскинул лук и прицелился в моего, стоящего на коленях, Учителя. В тот же миг я вскинул правую руку и её ребром ударил его по шее - как дома глушил овец перед забоем... Ассириец и охнуть не успел. Он грохнулся лицом на гладкий глинистый пол, лук упал рядом.
Лхалу вскочил и посмотрел на него. Потом на меня. Я стоял виновато, не смея поднять глаз.
- Ти-Тониса! Как ты мог? Ты нарушил обет! Разве я не говорил тебе никогда не поднимать оружие на врага?
- Учитель... - ответил я, переминаясь с ноги на ногу, - разве у меня есть что-то в руках? Я просто дал ему по шее ребром ладони! Неужели надо было смотреть, сложа руки, как он пронзит тебя стрелой! От удара он не мог умереть, просто оглушен на час или больше...
Так судьба позволила мне спасти жизнь Учителя, как и он спас мою жизнь в первый день. Только сейчас он понял, что избежал смертельной опасности. Улыбка осветила его печальное лицо.
- Всё в порядке, Ти-Тониса! Ты храбрый парень - и настоящий друг... Но твоё необдуманное действие ни к чему не ведёт, ведь что ты сделаешь, встреть мы целую группу солдат? Так что будь хладнокровен, Ти-Тониса, скоро нам понадобятся все силы... Верь мне... Я чувствую, с Божьей помощью мы избежим и этой опасности... Ты сам слышал, - враг отступает! Горные гиганты Самдинга снова преградили путь ордам грабителей... Пойдём, скорее пойдём в деревню и посмотрим, сможем ли ещё помочь пленным братьям...
Он опять стал прежним Лхалу. Прямой как стрела, величественный, с пронзительным взглядом. Огонь в глазах придавал лицу сверхъестественное сияние.
- Похорони моего отца, Чанг-по. И жди нас здесь с мулами. Мы вернемся и возьмём тебя в Твердыню Гор...
Мы быстро пошли длинной извилистой улицей. Везде заглядывали в хижины, ища, кому бы помочь, но всюду нас встречал недвижный окровавленный лик смерти... Мы дошли уже до центра Магала, как вдруг из большого каменного дома послышался хриплый вопль, сразу сменившийся пронзительным визгом... Не раздумывая, мы вбежали в открытую дверь, но на пороге застыли как вкопанные. Я прислонился к косяку, чтобы не упасть.
Благие Небеса и Высшие Руководители! Картина, дважды виденная в духе несколько лет назад, предстала передо мной с неописуемой ясностью, и теперь лица участников были чётко видны...
В разгромленной комнате вниз лицом лежал ассирийский воин с коротким кинжалом в спине. Душа ещё не покинула тело, ноги дёргались, но вскоре он затих. А справа от него, спиной к нам - Сантеми! Маленькая фигурка скорчилась, кровь текла из раны в спине на пол. Рядом с ней - топор солдата, который он, похоже, метнул в неё из последних сил.
- Сантеми! - воскликнул Учитель и тут же встал на колени рядом с ней. - Помоги, Ти-Тониса!
Мы бережно подняли хрупкое тело, лёгкое как перышко, и положили на тростниковый мат лицом вниз. Увидев, как пальцы левой руки плотно сжимают сорванный с шеи талисман, я не выдержал и заплакал.
- Тише, арау...Скорее принеси воды и найди кусок чистой ткани... Не бойся, всё хорошо... сердце ещё бьётся...
Никогда не видел его лица таким спокойным. Оно будто сияло нездешним светом. Мимо мертвеца я побежал на кухню, где нашел кувшин с водой. Принёс его в комнату, открыл наугад сундук, стал вытаскивать шерстяные рубашки, шелковые платки и льняные ткани. Издали слышались крики опьянённых победой солдат. Я понимал, что они могут вернуться в любую минуту, зная, что товарищ здесь развлекается с пленницей.
Лхалу окунул пальцы в воду, потом провёл руками вниз по плащу, повторил процедуру трижды. Я понял, что он направил магнитные токи из кончиков пальцев в воду, не только обеззаразив её, но и придав большую целительную силу. То же он проделал и с разорванным на полосы кафтаном, затем смочил их и обработал зияющую трёхдюймовую рану, в дюйме от седьмого шейного позвонка, чуть выше правой лопатки... Промывание раны намагниченной водой остановило кровь... Неподвижный, в глубокой концентрации, мастер какое-то время подержал руку над раной. Затем велел мне порвать льняное полотно на узкие полосы и подать их одну за другой... Недаром он был самым знаменитым врачом Бод-Юла, - так умело и быстро обработал рану. Затем надел на Сантеми снятый перед процедурой меховой жилет. Вдвоём мы осторожно усадили её. Лхалу положил одну руку ей на лоб, другую на затылок, повторил трижды. Так он укрепил её Великим Магнетизмом для восполнения жизненных сил... Мы перевернули раненую обратно на правый бок, спиной к стене. Ещё без сознания, она задышала ровнее, напряжённое от боли тело расслабилось. Рука всё сжимала талисман.
Послышались тяжелые шаги и бряцание оружия. Я испуганно поднял голову, сердце подпрыгнуло. Господи, да будет воля Твоя, думал я, пока мозг лихорадочно работал. Возникло непреодолимое желание действовать. Теперь, когда мы нашли её, так дорогую нам обоим, снова потерять и умереть вместе с ней?
- Упарниссур, - позвал я, подняв глаза к небу, - зову тебя... Ты ведь тоже был когда-то ассуром, ты нёс им свет... Так помоги нам, умоляю...
Лхалу посмотрел на меня и встал. Группа солдат, ревя, протиснулась в дверь. Дикого вида, в черных длинных кольчугах, мечи грозно сверкали на солнце. Я знал, что смерть близка, но страха не испытывал. «Верь! - раздался голос внутри. - Не бойся, - верь!.. Разве не помнишь последнюю сцену в небесной Твердыне Гор, Ти-Тониса?»
- О Мардук! - мощным голосом крикнул по-халдейски командир. Я хорошо понял его, потому что, кроме кхемского языка, нас учили и халдейскому. - Что здесь произошло?
Увидев мёртвого товарища, который, судя по одежде, был офицером высокого звания, он взревел, его люди окружили нас. Я никогда не видел такого уродливого, отталкивающего человека, как этот взводный. На левом глазу бельмо, веки повисшие.
- Калу! - воскликнул он. - Ты, жрец! Что это? Я отправлю тебя в тёмное царство Ниргала, если это сделал ты!
Глаза Лхалу сверкнули. Тем же огнем, что и во дворе монастыря, когда на меня напали солдаты из Гьянака. Он выпрямился, и хотя был на голову ниже ассирийских воинов, показался выше всех в комнате.
- С каких это пор воины Его Величества Хадад-Нирари говорят в таком тоне? - спросил он на беглом халдейском. - Тем более с бару, врачом, к тому же священником и звездочетом, как ваши ашипу1?
- Ну, если ты действительно бару, ответь мне, иначе вот этим мечом отправлю тебя к шестистам богам преисподней! Жалуйся там аннунакам2, раз уж так хорошо говоришь по-нашему!
Лхалу не шевельнулся, даже не моргнул.
- В твоей стране, - сказал он тихо, - в великой империи меж двух рек, стоит большой зиггурат. Там, на берегах Паратту и Диклата3, до небес возвышаются стены и террасы великого города Баб-илу... Прошлой ночью я был там во сне и говорил с садовником царского дворца. Он жаловался, что его сын Ингиди4, служащий в летучем отряде Его Величества Хадад-Нирари, плохо обращается с ним и не даёт ничего из своей добычи... Да, ты, наверное, забыл, что отец заботится о твоей жене, которая, кстати, родила тебе сына прошлой ночью...
Лхалу произнёс это, неподвижно глядя перед собой, словно всматриваясь внутрь, остановившиеся глаза горели неземным светом. Так впервые я увидел Лхалу Ламу в провидческом трансе, которым Бог благословил и меня. Но совершённое им превзошло моё воображение.
- Что?... Что ты сказал? - крикнул сотник, и заметно стало, что он побледнел, несмотря на смуглость. - Мой отец - в зиггурате... А жена родила сына? Я спрашиваю, откуда знаешь моё имя? Человек! Откуда ты всё это знаешь?
- Теперь веришь, что я ашипу? - спросил Лхалу Лама.
- Мой сын! Когда он успел родиться? Эй ты, колдун бару! Если это правда, тебе лучше объяснить, чтобы я помиловал тебя... Как — как можно было узнать мое имя?
- Послушай, командир, - сказал Лхалу, не отвечая на вопрос, - я могу в трёх словах рассказать, что тут произошло. Мы с помощником искали раненых, и, услышав крики, заглянули и сюда. На полу лежал твой офицер, убитый, а на той кровати - маленькая скорчившаяся девочка. Вероятно, он пристал к ней, она сопротивлялась, и он бросил в неё топор... Вот он лежит, смотри - рядом с кроватью... Будучи врачом, я хотел помочь офицеру, но не смог, он уже умер. Попробовал оживить девушку - безуспешно, она тоже умерла. Сам видишь, вся её одежда в крови... Есть у вас раненые в деревне?
От его смелых слов меня охватил страх. А если они не поверят и осмотрят Сантеми?
- Значит, ты еще и ашу4? - удивленно спросил командир. - Ну, хирург нам и вправду нужен...
Вперёд шагнул высокий солдат и осмотрел сначала мёртвого офицера. По кругу обошёл комнату и остановился перед кроватью Сантеми. Солдаты казались озадаченными, и без указаний такого же растерянного сотника не смели действовать. Воин в заднем ряду подал голос:
- Осторожно, господин! Все эти ламы Бод-Юла - чернокнижники. Знают все колдовские искусства. Сами видите, они даже говорят по-нашему! А если они сами и убили нашего офицера?
Остальные от этих слов возмущенно заговорили. Подошли ближе, взяв нас в кольцо. Их высокий товарищ всё внимательно рассматривал девушку.
- Что ты хочешь увидеть? - тихо спросил его мой мастер. - Смотри же, открой глаза и сам убедись, как ведут себя воины Хадад-Нирари в Бод-Юле. Ну же, подходите, все посмотрите на неё! Настоящая мужская победа — в битве с врагом, но жестокость к беззащитным женщинам, тащить их со связанными руками, - не похоже на доблестных солдат армии калди!
- Эй, жрец, попридержи язык! - зарычал храбрец, отошел от постели Сантеми и приблизился с коварством в глазах. - Ты ещё будешь учить нас поведению в этих дьявольских горах? Ни глотка вина, человек замерзает насмерть. Кроме женщин, никак не согреться, а ты недоволен?
-Тебе действительно нужно тепло, - ответил Лхалу, - особенно после подхваченной в болотах Мон-Юла5 лихорадки. Сегодня ночью как раз будет приступ, как обычно каждую вторую неделю. Как раз сегодня, по лицу вижу. Тебе не женщина нужна, дружище, а много чашек горячего чая и два тёплых одеяла.
Остальные взревели от смеха, а длинная шея храбреца ещё сильнее вытянулась, когда он удивлённо поднял голову.
- Ашипу! Чернокнижник! - простонал он, побледнев, и тут же мелко и часто застучал зубами от сильной дрожи.
- Видишь?- сказал мастер и пошёл к нему. - Началось. Но я вылечу тебя, всё лето не заболеешь.
Он положил руки на лоб и шею воина, затем прижал их к его спине под лопатками. Тому показалось, что его жгут раскаленным докрасна железом. Он извивался, стуча зубами, под руками Лхалу, но вдруг выпрямился с широкой улыбкой.
- В жизни не чувствовал такого чудесного тепла! Вы настоящий волшебник, господин. Сегодня утром у меня началась лихорадка, и без вас я бы всю ночь трясся в палатке... А сейчас я как новорождённый, сбежавший из своей тесной тюрьмы!
Напряжение Лхалу заметно росло, всё чаще он поглядывал на кровать Сантеми. Ситуация полностью изменилась, из врагов дикие воины превратились в изумленных детей.
- Оставь мёртвых мёртвым, бару, - сказал взводный, похлопав Лхалу по плечу.
- Пойдем с нами. Такие жрецы и искусные целители нам нужны. Уверен, командир очень обрадуется!
Лхалу озабоченно посмотрел на меня. Напряженная атмосфера тяжко давила нас обоих. Оставить Сантеми с ужасной раной! Внезапно пришла в голову мысль, я шагнул вперед.
- Командир, - сказал я, - мы бы рады были принять ваше великодушное предложение, но придется задержаться здесь ещё немного. Эта мёртвая девушка, - я указал на неподвижное тело Сантеми, - младшая сестра моего Учителя, жила в женском монастыре... Представьте его горе, когда, ища, кому бы помочь, мы нашли тело, перевернув которое, узнали его сестру, и она умерла у него на руках.
Солдаты растерянно смотрели на нас. Несмотря на их дикость, человечность, казалось, взяла верх, в основном, благодаря пророчествам Лхалу.
Высокий смельчак снова подошел к кровати Сантеми и с жалостью посмотрел на неё.
Я молил Бога, чтобы она не шевельнулась, ведь дружелюбное отношение ассирийцев могло измениться, если бы они увидели, что она жива.
- Мы сожалеем о происшедшем, бару, - сказал командир с бельмом. - Но утешься мыслью, что так, может, для всех вас лучше... Нам строго приказано доставлять в лагеря всех живых и раненых женщин Бода. На Западе слишком мало женщин, а ваши весьма умелые...
- Посмотрите, какая она была красивая девушка — бедолага, - сказал высокий, глядя на Сантеми. - Прямо как богиня Нинкхуршаг... или Иштар, владычица Луны...
- Благодарю вас за сочувствие, - ответил Лхалу с напряжением в голосе, которое, к счастью, объяснили его горем, - но теперь прошу оставить меня, чтобы я мог похоронить свою младшую сестру... После мы последуем за вами в лагерь.
Командир понимающе кивнул и велел своим людям следовать за ним. Вся страшная орда ринулась из комнаты, и уже с порога сотник вдруг обернулся.
- Я оставлю вам человека, бару... Он поможет с похоронами. Это маленькое одолжение примите в благодарность за пророчество о рождении сына ночью... Мой человек поможет рыть мёрзлую землю. «Жаль того, кому в скорби приходится копать могилу», - говорят у нас.
Напрасно мы протестовали, он был твёрд, как алмаз, и приказал копьеносцу Гибилу остаться с нами и помочь с похоронами... Когда все ушли, мы переглянулись. На лице Лхалу читались опасения, что любая дальнейшая задержка угрожает жизни Сантеми, не из-за прерванного лечения даже, но и потому, что солдат мог узнать, что она не мертва...
Воин сел у кровати, положил копье на колени.
- Приступайте к обряду, ашипу. На меня не обращайте внимания, скажите только, когда надо будет копать...
Мастер долго смотрел на него. Потом спросил:
- Как ты себя чувствуешь, Гибил? Лихорадка оставила тебя? - Тем временем я принял решение и подошел к кровати, чтобы точным ударом по шее свалить охваченного лихорадкой ассура, что бы ни сказал Учитель. Но Лхалу заметил мои приготовления и строго приподнял бровь.
- Оставила ли? Могу ответить — да! Я чувствую себя совершенно здоровым. Благодарение Мардуку и вашим рукам.
- Хочешь избавиться от болезни навсегда?
- Как, бару? Это возможно?
- Сиди, где сидел, только выпрямись, - сказал Лхалу и, к моему изумлению, тоже сел, скрестив ноги, напротив солдата. - Сейчас будет лечение, которое вылечит тебя до конца жизни. Лихорадка больше не будет мучить тебя... Смотри мне в глаза... Вот так... Начинай дышать медленно, глубоко и равномерно... Ни о чем не беспокойся... Забудь о страданиях, забудь обо всём... Пусть мысли улетят, как птицы... Так... Дыши глубже — и ещё глубже...
Я видел, что он тоже глубоко дышит, потом вдруг резко задержал дыхание, и, когда солдат вдыхал, он словно высосал из него весь воздух, наполнив свою широкую грудь до предела. Когда солдат хотел опять вдохнуть, он слегка подался вперёд и медленно выдохнул воздух ему в рот... Копьеносец Гибил растерянно посмотрел на него, закрыл глаза и опустил голову как пьяный. Потом прислонился к спинке кровати и заснул.
- Исцелись, Гибил... и изменись... - шепнул мастер на ухо спящему.
Затем подскочил к кровати и взял Сантеми на руки — бережно, как пёрышко...
- Пошли, Ти-Тониса! Нельзя терять ни минуты...
Светлая память Учителю! Он не брал в руки оружия, не убивал ни человека, ни зверя, - побеждал врагов, исцеляя их...
Примечания
1. Аккадский язык знает три слова для обозначения должности мага: машмашшу, ашипу и бару. Машмашшу — жрец-экзорцист и гадатель по печени ягненка, позднее появляется термин машмаш Энума Any Эллилъ, специально обозначающий должность астролога (т. е. «маг, знающий астрологический трактат «Когда Ану и Эллиль,..»). Ашипу — жрец-консекратор (окропитель, очиститель), занимающийся также исцелением больного от злых духов. Бару — гадатель по внутренностям жертвенных животных и по уродливым зародышам, по маслу, расплывающемуся на воде, и по дыму жертвенного воскурения.
https://grindewald-time.livejournal.com/103853.html
2. Анунна́ки или Ану́н(н)а шум. A-nuna; a-nuna-ke₄-ne; a-nun-na: предположительно— «семя князя»— в шумерско-аккадской мифологии одна из двух (наряду с Игигами) групп родственных божеств. К Игигам обычно относились главные боги, в том числе Ану, Энлиль, Мардук, Нергал; местом их обитания чаще всего были небеса. Ануннаки часто представляли младших богов (хотя иногда этим именем обозначали и великих); обитали они преимущественно в подземном мире и на земле, иногда также и на небесах. Разделение не было чётким, а упоминание Ануннаков или Игигов в литературных текстах часто отражает литературный прием: противопоставление коллектива божеств их могучему герою; таким образом, в широком смысле обозначения обеих групп могли быть синонимичны.
Разделение на Игигов и Ануннаков появилось в аккадское время К младшим богам-Ануннакам, по всей видимости, были отнесены боги локальных пантеонов: в текстах упоминаются боги этой родовой группы из городов-государств. В эпоху III династии Ура, когда происходила унификация шумерской мифологии, Ануннаки описывались как дети бога Ана, «приказавшего им родиться» на небе и на земле. В последующее время Вавилонского царства, создание этой группы божеств приписывалось Мардуку который разделил их на 300 «верхних» (то есть космических) и 300 «нижних» божеств. Общее число Ануннаков в источниках варьируется от 7 до 600, чаще всего упоминается 50 богов.
3. Паратту (Перат - Евфрат) и Диклат (Идиклат -Тигр), аккад.
4. Ашу — хирург по-аккадски. Уровень медико-фармакологических познаний и умений обитателей шумеро-вавилонского Междуречья, ассирийского, хеттского, персидского Ближнего Востока впечатляет. В Шумере и у непосредственных его преемников впервые появляются профессии врача и провизора, начинается мировая история терапии, хирургии и фармакологии. Здесь первыми в истории человечества применили письменность для закрепления врачебных сведений.
5. Мон-Юл — район от Кашмира до Ассама, высокой влажности, с высокой распространённостью малярии и других лихорадок из-за обилия кровососущих насекомых разных видов. Его упоминание - косвенное указание на путь ассирийцев в Бод-Юл.
URL: https://roerichsmuseum.website.yandexcl ... RD-256.pdf
ГЛАВА 14
Прошли три недели с похорон Рин-Чена и Лхо-Кханга, Первосвященник получал всё более тревожные вести с северо-запада. Халдейские воины ассирийского правителя Хадад-Нирари, пройдя северный Гьягар, все глубже вторгались в Бод-Юл. Великий Лама и Лхалу наблюдали за событиями в ежедневных духовных полетах, и Верховный Жрец приказал мне и двум старшим ламам войти в пхои-мон-да, что было знаком высокого доверия. За эти годы я так отличился духовными полетами, что Лхалу — до сих пор стыдно - ставил меня в пример молодым посвящённым. Похвала никогда меня не радовала, хотелось забиться в угол, ибо знал, что успехами обязан не усилиям, а врожденным способностям. Несмотря на это, выбор Ичкицу меня обрадовал - значит, он считает, что я могу быть полезен монастырю.
Но не только в духовных полётах Первосвященник знал о продвижении калдис: события в монастырях, расположенных между Тампол-Бо-Ри и границей, отражались в металлическом шаре. Мы знали, что ассирийские воины в черных кольчугах при поддержке наёмных лучников из Тазик-Юла опустошили шесть укрепленных монастырей вдоль северо-западной границы и проникли вглубь Бод-Юла на добрых двести миль. Мародёрствуя, они жгли все деревни и рубили жителей. Но самой страшной новостью стало разрушение трёх женских монастырей на западной границе и пленение девственниц... Мы видели, что враг глубоким ущельем приближался к Самдингу.
Монастырская жизнь изменилась. Закончив ежедневные молитвы, монахи походили на взбудораженный улей. Ламы собирались небольшими группами в классах или во дворе, возбуждённо обсуждая военные новости. Воины-ламы из Тампол-Бо-Ри давно ушли на запад вместе с прибывшими с востока войсками; в Твердыне сталась одна рота, чтобы в случае опасности обнажить мечи и защитить монастырь. В связи с чрезвычайной ситуацией Первосвященник освободил нас от повседневных обязанностей. Поэтому, вместо сбора трав, мы помогали воинам-ламам устанавливать во дворе большие подъемники для транспортировки с горного склона огромных камней и обломков скал. Камни мы привязывали канатами, закрепляя на стенах. Воины считали, если снаряды сбросить, это отобьёт охоту атаковать главный монастырь Тампол-Бо-Ри. В то же время, они говорили, что долго голодать в осаде не придется, так как узкие тропы непреодолимого горного массива Канг-Чен сделают снабжение вражеского войска невозможным. Наши планы были на худший случай, так как монастырь находился в такой скрытой, непроходимой части Бод-Юла, что враг вряд ли сможет продвинуться так далеко.
На следующий день стали прибывать войска из восточных монастырей. Я стоял во дворе, беседуя с их командирами, когда Мастер вдруг спешно вышел из жреческой, остановился в центре гарба и огляделся, словно ища кого-то. Я тут же оставил солдат и бросился к нему.
- Я искал тебя, Ти-Тониса! - по его голосу я сразу понял, что произошло что-то страшное.
- Опять плохие новости, Мастер?
- Идём в твою келью — немедленно... Ситуация очень серьёзная!
Он шёл рядом быстро, но не так легко, как обычно. Даже лицо было бледнее. Не успев присесть на моё каменное ложе, он начал:
- Что ты видел вчера в пхои-мон-да? Первосвященник велел докладывать сначала мне... Скорее! Время идёт...
- По приказу Великого Ламы я должен был лететь на запад, пока не столкнусь с чужими солдатами. Запомнить время и место встречи и сообщить их на дневной аудиенции.
- И что же ты видел, Ти-Тониса? - поторопил он.
- Я в духе следовал по караванному маршруту, то есть мой дух летел над ним. Сначала я не увидел врагов в Самдинге... Но по мере продвижения на запад увидел столбы дыма на горизонте. Горели разграбленные врагом деревни...
- Как далеко от Самдинга?
- В двух днях пути, - ответил я растерянно. Печальная весть словно кинжалом пронзила мне сердце, как и сердце Лхалу.
- Это всё, что я хотел знать, арау... Теперь слушай! Я, по приказу Ичкицу, тоже послал свой дух прошлой ночью, то есть на день позже тебя... Калдис уже разбили лагерь под стенами монастыря и готовились напасть. Они наверняка узнали, что Самдинг — первый ямго Бод-Юла, и надеются на большую добычу... Ты, возможно, слышал, Ти-Тониса, что в той стороне живут мои отец и восемнадцатилетний брат... Они - фермеры в маленькой деревушке Магал, несколькими милями южнее Самдинга...
Я всегда восхищался своим Учителем, но только сейчас вполне оценил его поразительное самообладание. Любой другой всё больше впадал бы в панику при каждой новой ужасной вести, а он только говорил всё тише.
- Мастер! Что будет с маленькой Сантеми?
- Готовься к большому пути, Ти-Тониса! С разрешения Первосвященника, выйдем днем... Как только я сказал об угрозе лучшему женскому монастырю, он приказал немедленно выступить, чтобы спасти всё, что возможно. Ты пойдёшь со мной.
От радости и удивления у меня не было слов. Потом я осознал опасность и безнадежность предприятия. И всё же — странное дело - радость и энтузиазм победили. Даже смерть была в сто раз лучше беспомощного ожидания и тревожных слухов.
- Сколько людей участвует в таком опасном предприятии? Воины пойдут?
- Ты и я — уже двое, верно? - ответил Лхалу к моему величайшему изумлению. - По правде сказать, не знаю, как это всё сделать и как помочь. Но идти надо, и без охраны. Ведь мы не воины, а жрецы. Поэтому никакого оружия и вооруженных людей, иначе нарушим обет. Не забывай, мы должны щадить жизни ближних даже в величайшей опасности... Можем рассчитывать лишь на помощь Святой Мудрости... Так что, готовься и оденься потеплее - надень тёплый плащ и меховую шапку... Скажи трапа погрузить на двух мулов мешок с продовольствием на четыре недели и палатку. К полудню гружёные мулы должны стоять в гарба.
Днём два одиноких путника вышли с монастырского двора, ведя в поводу мулов. Лхалу остановился на перекрестке и произнес молитву путников, которую жители Бод-Юла читают перед опасными путешествиями: «Да будет Великая Мудрость защитой и спутником нам. Пусть позволит Она нам читать в душах чужаков, чтобы не повредили нам. Пусть предупредит об опасностях пути, чтобы мы, о Возвышенная Мудрость, благополучно дошли...»
Не ставя палатку, мы спускались с горы всю ночь. На рассвете начался трудный подъём, но мы не устали. Говорили очень мало. Лхалу высказывался редко, я тоже был погружён в свои мысли. Шли дни; мы ночевали в деревнях или пещерах, днём шли без отдыха. Через две недели ускоренного марша, на полпути от Самдинга, мы встретили первых беженцев: простые селяне, женщины, дети и горцы дог-па, доверху нагрузившие мулов скудными пожитками. Я никогда не бывал в северо-западных горах, но, глядя на неприступные штормовые вершины и почти непроходимые извилистые тропы, не мог представить, чтобы враг мог пройти здесь. Мы миновали двухмильное ущелье тропой, едва ли в локоть шириной, связав друг друга и мулов длинными веревками, прижимаясь к скалам.
На следующий день снова встретили беглецов из осажденного Самдинга, в том числе двух раненых трапа. Они рассказали, что халдеи осаждают ямго уже неделю, но пока не захватили его, потому что защитникам ничего не оставалось, кроме как преградить проход к кхарламу огромными глыбами. Если кто-то из врагов взбирался на кручи, воины-ламы просто сбрасывали их. Трапа также сказали, что, к сожалению, лам-воинов мало, и если осаждающие их перестреляют, ничто не помешает им подняться на стены и взять монастырь.
После таких вестей мы погнали усталых мулов и спали едва ли больше пяти часов. Ещё попадались одинокие беженцы, но в последние два дня - никого. Путь всё время круто поднимался, и утром двадцатого дня мы увидели за длинным поворотом заснеженные вершины Ти-се, под которыми возвышались серые стены Самдинга. Тропа снова сузилась и почти вертикально повела прямо к вершине.
- Если Самдинг будет спасён, - задыхаясь, сказал Лхалу, - враг не пройдёт дальше... Эти тропы непроходимы для армии... В старые времена все вторжения останавливались вдали от Самдинга... Поспешим, Ти-Тониса, - дурные предчувствия. Не нравится мне эта тишина и безотрадный пейзаж.
Мои лёгкие работали на пределе, я хватал воздух и мчался без отдыха. Я восхищался упорством Учителя, державшегося только железной волей. Идя с утра до ночи, мы за день сделали двухдневный переход и поднялись к облакам. Мы стояли на высокой площадке, едва ли в пятистах шагах возвышались стены ямго. Поскольку вход был на западной стороне, нам пришлось обойти кхарлам по кругу... Повсюду - мертвая тишина. Напряженно смотрел я по сторонам, зная, что враг может быть близко и напасть без предупреждения. Дойдя до западной стороны площадки, я остановился как вкопанный. Я так сильно дёрнул мула за недоуздок, что бедное животное возмущенно фыркнуло. Лхалу смотрел вокруг широко раскрытыми глазами. Широкая площадка перед большими каменными воротами была усеяна трупами воинов-лам. Справа я увидел окровавленное обезглавленное тело одного из них между трупами двух ассирийских солдат в длинных одеяниях... Баррикада у ворот разрушена, кругом разбросаны большие валуны... Лхалу посмотрел на меня.
- Крепись, - прошептал он с горящими глазами.
Он привязал мула к столбу возле ворот и, мимо мертвецов, торопливо прошёл во двор. Я пошёл рядом, но картина была столь страшной, что я прислонился к стене. Никогда в своей юной жизни я не видел безжалостных следов смерти и разложения в их обнаженной реальности. Душила рвота, и если бы не Лхалу рядом, я бы убежал.
В большом дворе царила тишина: врагов больше не было, одни трупы. Пятнадцать-двадцать ассирийских воинов, убитых или пронзённых стрелами, лежали по обе стороны приёмного зала. В центре гарба, рядом с источником, - изуродованные тела воинов-лам. Но самое страшное зрелище являли четыре невинные молодые жрицы, сидевшие у стены с неестественно вывернутыми конечностями и окровавленными волосами.
- Слишком поздно... - прошептал Лхалу, - слишком поздно...
В его глазах блестели слезы. Он стоял, свесив руки, посреди монастырского двора, слегка ссутулившись. Но, сбросив оцепенение, тут же рванул наверх.
- Надо осмотреть монастырь, арау... Наш долг - доложить Первосвященнику обо всём.
Внутренние помещения были сплошным кошмаром. Ничего не найдя в пустых кельях, в слепой ярости солдаты вдребезги разнесли храм. Жрица и Верховный Жрец неподвижно сидели на троне в большом чанге. Глаза Жрицы закрыты, на окоченевшем лице застыла блаженная улыбка; Великий Лама сидел прямо, нахмурившись, устремив неподвижный взор в никуда. Из их сердец торчали стрелы, оперение которых было едва заметно в складках роскошных одежд. Когда стало ясно, что всё потеряно, они, вероятно, удалились в зал собраний, чтобы величественно ожидать на троне неминуемого конца.
Лхалу на мгновение замер, потом бросился на землю перед троном. Я упал на колени и начал молиться.
- Пойдём отсюда, арау... - сказал он хрипло и встал. - Теперь это монастырь духов... Больше искать нечего...
Мы снова устало прошли большой зал. Осмотрели кельи обоих этажей, не нашли ни одной живой души. Когда мы пересекли гарба, заваленный трупами, мастер остановился перед окровавленными телами маленьких девочек, окаменело прислонившихся к стене. Снова всмотревшись в их лица, вздохнул и сказал:
- Её нет среди них.
Я не ответил. Что я мог сказать? Впервые в жизни я почувствовал, что тревога за жизнь любимого человека страшнее своей душевной и физической агонии. Мы отвязали мулов, Лхалу указал каменистую тропу на юг. Он впервые произнес её имя...
- Сантеми захвачена, как и двести ее подруг... Судя по следам, захватчики ушли в направлении Магала, моей деревни. Всемогущей Мудрости угодно, чтобы Её верный слуга Лхалу ощутил тяжесть Её руки... Да свершится Её Святая Воля... Пойдем, Ти-Тониса… Посмотрим, какое ещё горе уготовила нам судьба.
Мы устало пошли на юг. Видели только трупы и разрушение, но не вражеские следы. Место рождения Лхалу находилось едва ли в пяти милях от Самдинга, дорога от монастыря вела прямо к деревне. Около полудня скалы расступились, долина внезапно появилась из облаков прямо под нами. Я шёл впереди, ведя мулов и следя за каждым шагом, чтобы не споткнуться, но теперь остановился и озабоченно посмотрел на руководителя. Видны были разбросанные хижины. Но густые столбы дыма поднимались не от очагов.
- Деревня горит... - охнул Лхалу и встал как вкопанный. - О Боже! Какие ещё испытания ждут нас! Поторопись, друг...
В лихорадочной спешке мы спотыкались и скользили по каменистой тропе, так что мулы едва поспевали за нами... Нас встретило полное опустошение. Маленькая деревня земледельцев и скотоводов пылала как стог сена.
Мы остановились, не в силах идти дальше. Стремительная серия ударов руки Судьбы, казалось, истощила остатки наших сил.
- Мастер!- вдруг крикнул я. - Смотри! Среди пожарищ движутся черные силуэты! Враг еще в деревне...
Лхалу, как лунатик, не обращая внимания на мои слова, пошёл к ближнему дому, и я последовал за ним с колотящимся сердцем. Мулы фыркали, сторонясь запаха гари.
- Это наш дом! - воскликнул Лхалу, указав на каменное здание на краю деревни, на обугленной крыше которого догорали балки. Поля, сады и конюшни опустошены. Ворота овчарни распахнуты. Презрев опасность, Лхалу привязал мула к дереву и бросился внутрь. Пойдя следом, я нашел его лежащим на полу у трупа седого старика... Впервые я увидел Учителя плачущим. Вдруг в углу что-то шевельнулось. Я повернулся, готовый прыгнуть, решив защитить Мастера ценой своей жизни. Но это был всего лишь дрожащий старый слуга.
- Мой господин! - воскликнул он срывавшимся голосом. - Мой господин...
Он упал к ногам Лхалу, целуя полу его халата.
- Чанг-по! - сказал мастер, подняв залитые слезами глаза и поглаживая спину старика. – Чанг-по!.. Что случилось? Как умер отец?.. И где мой брат, Гониса?
- О мой господин! Благодарение небесам, я, наконец, вижу вас! Благословенно имя Великой Мудрости! Вашего отца убили ассур-па! Я вытащил стрелу из его груди... Я хотел защитить его, но меня сбили с ног и бросили в угол... Ваш брат Гониса спал. Они напали рано, ещё в утренних сумерках... Они увидели его мощное тело, ощупали руки и ноги, потом по приказу сотника схватили и увели... Он не мог сопротивляться, застигнутый врасплох спящим... Они гнали перед собой множество пленных...в основном, женщин... Сейчас они на другом конце деревни грабят дома, но большая часть уже ушла на юг...
Он выпалил все на одном дыхании и опять заплакал. Лхалу стоял на коленях у тела отца и молился, словно не слушая. Я стоял у двери и как раз собирался подойти к мастеру, чтобы утешить, как вдруг на полу появилась тень. Невольно я отпрыгнул. В дверях вырос свирепого вида чернобородый воин в железном шлеме, и, заметив оставшихся в живых, вскинул лук и прицелился в моего, стоящего на коленях, Учителя. В тот же миг я вскинул правую руку и её ребром ударил его по шее - как дома глушил овец перед забоем... Ассириец и охнуть не успел. Он грохнулся лицом на гладкий глинистый пол, лук упал рядом.
Лхалу вскочил и посмотрел на него. Потом на меня. Я стоял виновато, не смея поднять глаз.
- Ти-Тониса! Как ты мог? Ты нарушил обет! Разве я не говорил тебе никогда не поднимать оружие на врага?
- Учитель... - ответил я, переминаясь с ноги на ногу, - разве у меня есть что-то в руках? Я просто дал ему по шее ребром ладони! Неужели надо было смотреть, сложа руки, как он пронзит тебя стрелой! От удара он не мог умереть, просто оглушен на час или больше...
Так судьба позволила мне спасти жизнь Учителя, как и он спас мою жизнь в первый день. Только сейчас он понял, что избежал смертельной опасности. Улыбка осветила его печальное лицо.
- Всё в порядке, Ти-Тониса! Ты храбрый парень - и настоящий друг... Но твоё необдуманное действие ни к чему не ведёт, ведь что ты сделаешь, встреть мы целую группу солдат? Так что будь хладнокровен, Ти-Тониса, скоро нам понадобятся все силы... Верь мне... Я чувствую, с Божьей помощью мы избежим и этой опасности... Ты сам слышал, - враг отступает! Горные гиганты Самдинга снова преградили путь ордам грабителей... Пойдём, скорее пойдём в деревню и посмотрим, сможем ли ещё помочь пленным братьям...
Он опять стал прежним Лхалу. Прямой как стрела, величественный, с пронзительным взглядом. Огонь в глазах придавал лицу сверхъестественное сияние.
- Похорони моего отца, Чанг-по. И жди нас здесь с мулами. Мы вернемся и возьмём тебя в Твердыню Гор...
Мы быстро пошли длинной извилистой улицей. Везде заглядывали в хижины, ища, кому бы помочь, но всюду нас встречал недвижный окровавленный лик смерти... Мы дошли уже до центра Магала, как вдруг из большого каменного дома послышался хриплый вопль, сразу сменившийся пронзительным визгом... Не раздумывая, мы вбежали в открытую дверь, но на пороге застыли как вкопанные. Я прислонился к косяку, чтобы не упасть.
Благие Небеса и Высшие Руководители! Картина, дважды виденная в духе несколько лет назад, предстала передо мной с неописуемой ясностью, и теперь лица участников были чётко видны...
В разгромленной комнате вниз лицом лежал ассирийский воин с коротким кинжалом в спине. Душа ещё не покинула тело, ноги дёргались, но вскоре он затих. А справа от него, спиной к нам - Сантеми! Маленькая фигурка скорчилась, кровь текла из раны в спине на пол. Рядом с ней - топор солдата, который он, похоже, метнул в неё из последних сил.
- Сантеми! - воскликнул Учитель и тут же встал на колени рядом с ней. - Помоги, Ти-Тониса!
Мы бережно подняли хрупкое тело, лёгкое как перышко, и положили на тростниковый мат лицом вниз. Увидев, как пальцы левой руки плотно сжимают сорванный с шеи талисман, я не выдержал и заплакал.
- Тише, арау...Скорее принеси воды и найди кусок чистой ткани... Не бойся, всё хорошо... сердце ещё бьётся...
Никогда не видел его лица таким спокойным. Оно будто сияло нездешним светом. Мимо мертвеца я побежал на кухню, где нашел кувшин с водой. Принёс его в комнату, открыл наугад сундук, стал вытаскивать шерстяные рубашки, шелковые платки и льняные ткани. Издали слышались крики опьянённых победой солдат. Я понимал, что они могут вернуться в любую минуту, зная, что товарищ здесь развлекается с пленницей.
Лхалу окунул пальцы в воду, потом провёл руками вниз по плащу, повторил процедуру трижды. Я понял, что он направил магнитные токи из кончиков пальцев в воду, не только обеззаразив её, но и придав большую целительную силу. То же он проделал и с разорванным на полосы кафтаном, затем смочил их и обработал зияющую трёхдюймовую рану, в дюйме от седьмого шейного позвонка, чуть выше правой лопатки... Промывание раны намагниченной водой остановило кровь... Неподвижный, в глубокой концентрации, мастер какое-то время подержал руку над раной. Затем велел мне порвать льняное полотно на узкие полосы и подать их одну за другой... Недаром он был самым знаменитым врачом Бод-Юла, - так умело и быстро обработал рану. Затем надел на Сантеми снятый перед процедурой меховой жилет. Вдвоём мы осторожно усадили её. Лхалу положил одну руку ей на лоб, другую на затылок, повторил трижды. Так он укрепил её Великим Магнетизмом для восполнения жизненных сил... Мы перевернули раненую обратно на правый бок, спиной к стене. Ещё без сознания, она задышала ровнее, напряжённое от боли тело расслабилось. Рука всё сжимала талисман.
Послышались тяжелые шаги и бряцание оружия. Я испуганно поднял голову, сердце подпрыгнуло. Господи, да будет воля Твоя, думал я, пока мозг лихорадочно работал. Возникло непреодолимое желание действовать. Теперь, когда мы нашли её, так дорогую нам обоим, снова потерять и умереть вместе с ней?
- Упарниссур, - позвал я, подняв глаза к небу, - зову тебя... Ты ведь тоже был когда-то ассуром, ты нёс им свет... Так помоги нам, умоляю...
Лхалу посмотрел на меня и встал. Группа солдат, ревя, протиснулась в дверь. Дикого вида, в черных длинных кольчугах, мечи грозно сверкали на солнце. Я знал, что смерть близка, но страха не испытывал. «Верь! - раздался голос внутри. - Не бойся, - верь!.. Разве не помнишь последнюю сцену в небесной Твердыне Гор, Ти-Тониса?»
- О Мардук! - мощным голосом крикнул по-халдейски командир. Я хорошо понял его, потому что, кроме кхемского языка, нас учили и халдейскому. - Что здесь произошло?
Увидев мёртвого товарища, который, судя по одежде, был офицером высокого звания, он взревел, его люди окружили нас. Я никогда не видел такого уродливого, отталкивающего человека, как этот взводный. На левом глазу бельмо, веки повисшие.
- Калу! - воскликнул он. - Ты, жрец! Что это? Я отправлю тебя в тёмное царство Ниргала, если это сделал ты!
Глаза Лхалу сверкнули. Тем же огнем, что и во дворе монастыря, когда на меня напали солдаты из Гьянака. Он выпрямился, и хотя был на голову ниже ассирийских воинов, показался выше всех в комнате.
- С каких это пор воины Его Величества Хадад-Нирари говорят в таком тоне? - спросил он на беглом халдейском. - Тем более с бару, врачом, к тому же священником и звездочетом, как ваши ашипу1?
- Ну, если ты действительно бару, ответь мне, иначе вот этим мечом отправлю тебя к шестистам богам преисподней! Жалуйся там аннунакам2, раз уж так хорошо говоришь по-нашему!
Лхалу не шевельнулся, даже не моргнул.
- В твоей стране, - сказал он тихо, - в великой империи меж двух рек, стоит большой зиггурат. Там, на берегах Паратту и Диклата3, до небес возвышаются стены и террасы великого города Баб-илу... Прошлой ночью я был там во сне и говорил с садовником царского дворца. Он жаловался, что его сын Ингиди4, служащий в летучем отряде Его Величества Хадад-Нирари, плохо обращается с ним и не даёт ничего из своей добычи... Да, ты, наверное, забыл, что отец заботится о твоей жене, которая, кстати, родила тебе сына прошлой ночью...
Лхалу произнёс это, неподвижно глядя перед собой, словно всматриваясь внутрь, остановившиеся глаза горели неземным светом. Так впервые я увидел Лхалу Ламу в провидческом трансе, которым Бог благословил и меня. Но совершённое им превзошло моё воображение.
- Что?... Что ты сказал? - крикнул сотник, и заметно стало, что он побледнел, несмотря на смуглость. - Мой отец - в зиггурате... А жена родила сына? Я спрашиваю, откуда знаешь моё имя? Человек! Откуда ты всё это знаешь?
- Теперь веришь, что я ашипу? - спросил Лхалу Лама.
- Мой сын! Когда он успел родиться? Эй ты, колдун бару! Если это правда, тебе лучше объяснить, чтобы я помиловал тебя... Как — как можно было узнать мое имя?
- Послушай, командир, - сказал Лхалу, не отвечая на вопрос, - я могу в трёх словах рассказать, что тут произошло. Мы с помощником искали раненых, и, услышав крики, заглянули и сюда. На полу лежал твой офицер, убитый, а на той кровати - маленькая скорчившаяся девочка. Вероятно, он пристал к ней, она сопротивлялась, и он бросил в неё топор... Вот он лежит, смотри - рядом с кроватью... Будучи врачом, я хотел помочь офицеру, но не смог, он уже умер. Попробовал оживить девушку - безуспешно, она тоже умерла. Сам видишь, вся её одежда в крови... Есть у вас раненые в деревне?
От его смелых слов меня охватил страх. А если они не поверят и осмотрят Сантеми?
- Значит, ты еще и ашу4? - удивленно спросил командир. - Ну, хирург нам и вправду нужен...
Вперёд шагнул высокий солдат и осмотрел сначала мёртвого офицера. По кругу обошёл комнату и остановился перед кроватью Сантеми. Солдаты казались озадаченными, и без указаний такого же растерянного сотника не смели действовать. Воин в заднем ряду подал голос:
- Осторожно, господин! Все эти ламы Бод-Юла - чернокнижники. Знают все колдовские искусства. Сами видите, они даже говорят по-нашему! А если они сами и убили нашего офицера?
Остальные от этих слов возмущенно заговорили. Подошли ближе, взяв нас в кольцо. Их высокий товарищ всё внимательно рассматривал девушку.
- Что ты хочешь увидеть? - тихо спросил его мой мастер. - Смотри же, открой глаза и сам убедись, как ведут себя воины Хадад-Нирари в Бод-Юле. Ну же, подходите, все посмотрите на неё! Настоящая мужская победа — в битве с врагом, но жестокость к беззащитным женщинам, тащить их со связанными руками, - не похоже на доблестных солдат армии калди!
- Эй, жрец, попридержи язык! - зарычал храбрец, отошел от постели Сантеми и приблизился с коварством в глазах. - Ты ещё будешь учить нас поведению в этих дьявольских горах? Ни глотка вина, человек замерзает насмерть. Кроме женщин, никак не согреться, а ты недоволен?
-Тебе действительно нужно тепло, - ответил Лхалу, - особенно после подхваченной в болотах Мон-Юла5 лихорадки. Сегодня ночью как раз будет приступ, как обычно каждую вторую неделю. Как раз сегодня, по лицу вижу. Тебе не женщина нужна, дружище, а много чашек горячего чая и два тёплых одеяла.
Остальные взревели от смеха, а длинная шея храбреца ещё сильнее вытянулась, когда он удивлённо поднял голову.
- Ашипу! Чернокнижник! - простонал он, побледнев, и тут же мелко и часто застучал зубами от сильной дрожи.
- Видишь?- сказал мастер и пошёл к нему. - Началось. Но я вылечу тебя, всё лето не заболеешь.
Он положил руки на лоб и шею воина, затем прижал их к его спине под лопатками. Тому показалось, что его жгут раскаленным докрасна железом. Он извивался, стуча зубами, под руками Лхалу, но вдруг выпрямился с широкой улыбкой.
- В жизни не чувствовал такого чудесного тепла! Вы настоящий волшебник, господин. Сегодня утром у меня началась лихорадка, и без вас я бы всю ночь трясся в палатке... А сейчас я как новорождённый, сбежавший из своей тесной тюрьмы!
Напряжение Лхалу заметно росло, всё чаще он поглядывал на кровать Сантеми. Ситуация полностью изменилась, из врагов дикие воины превратились в изумленных детей.
- Оставь мёртвых мёртвым, бару, - сказал взводный, похлопав Лхалу по плечу.
- Пойдем с нами. Такие жрецы и искусные целители нам нужны. Уверен, командир очень обрадуется!
Лхалу озабоченно посмотрел на меня. Напряженная атмосфера тяжко давила нас обоих. Оставить Сантеми с ужасной раной! Внезапно пришла в голову мысль, я шагнул вперед.
- Командир, - сказал я, - мы бы рады были принять ваше великодушное предложение, но придется задержаться здесь ещё немного. Эта мёртвая девушка, - я указал на неподвижное тело Сантеми, - младшая сестра моего Учителя, жила в женском монастыре... Представьте его горе, когда, ища, кому бы помочь, мы нашли тело, перевернув которое, узнали его сестру, и она умерла у него на руках.
Солдаты растерянно смотрели на нас. Несмотря на их дикость, человечность, казалось, взяла верх, в основном, благодаря пророчествам Лхалу.
Высокий смельчак снова подошел к кровати Сантеми и с жалостью посмотрел на неё.
Я молил Бога, чтобы она не шевельнулась, ведь дружелюбное отношение ассирийцев могло измениться, если бы они увидели, что она жива.
- Мы сожалеем о происшедшем, бару, - сказал командир с бельмом. - Но утешься мыслью, что так, может, для всех вас лучше... Нам строго приказано доставлять в лагеря всех живых и раненых женщин Бода. На Западе слишком мало женщин, а ваши весьма умелые...
- Посмотрите, какая она была красивая девушка — бедолага, - сказал высокий, глядя на Сантеми. - Прямо как богиня Нинкхуршаг... или Иштар, владычица Луны...
- Благодарю вас за сочувствие, - ответил Лхалу с напряжением в голосе, которое, к счастью, объяснили его горем, - но теперь прошу оставить меня, чтобы я мог похоронить свою младшую сестру... После мы последуем за вами в лагерь.
Командир понимающе кивнул и велел своим людям следовать за ним. Вся страшная орда ринулась из комнаты, и уже с порога сотник вдруг обернулся.
- Я оставлю вам человека, бару... Он поможет с похоронами. Это маленькое одолжение примите в благодарность за пророчество о рождении сына ночью... Мой человек поможет рыть мёрзлую землю. «Жаль того, кому в скорби приходится копать могилу», - говорят у нас.
Напрасно мы протестовали, он был твёрд, как алмаз, и приказал копьеносцу Гибилу остаться с нами и помочь с похоронами... Когда все ушли, мы переглянулись. На лице Лхалу читались опасения, что любая дальнейшая задержка угрожает жизни Сантеми, не из-за прерванного лечения даже, но и потому, что солдат мог узнать, что она не мертва...
Воин сел у кровати, положил копье на колени.
- Приступайте к обряду, ашипу. На меня не обращайте внимания, скажите только, когда надо будет копать...
Мастер долго смотрел на него. Потом спросил:
- Как ты себя чувствуешь, Гибил? Лихорадка оставила тебя? - Тем временем я принял решение и подошел к кровати, чтобы точным ударом по шее свалить охваченного лихорадкой ассура, что бы ни сказал Учитель. Но Лхалу заметил мои приготовления и строго приподнял бровь.
- Оставила ли? Могу ответить — да! Я чувствую себя совершенно здоровым. Благодарение Мардуку и вашим рукам.
- Хочешь избавиться от болезни навсегда?
- Как, бару? Это возможно?
- Сиди, где сидел, только выпрямись, - сказал Лхалу и, к моему изумлению, тоже сел, скрестив ноги, напротив солдата. - Сейчас будет лечение, которое вылечит тебя до конца жизни. Лихорадка больше не будет мучить тебя... Смотри мне в глаза... Вот так... Начинай дышать медленно, глубоко и равномерно... Ни о чем не беспокойся... Забудь о страданиях, забудь обо всём... Пусть мысли улетят, как птицы... Так... Дыши глубже — и ещё глубже...
Я видел, что он тоже глубоко дышит, потом вдруг резко задержал дыхание, и, когда солдат вдыхал, он словно высосал из него весь воздух, наполнив свою широкую грудь до предела. Когда солдат хотел опять вдохнуть, он слегка подался вперёд и медленно выдохнул воздух ему в рот... Копьеносец Гибил растерянно посмотрел на него, закрыл глаза и опустил голову как пьяный. Потом прислонился к спинке кровати и заснул.
- Исцелись, Гибил... и изменись... - шепнул мастер на ухо спящему.
Затем подскочил к кровати и взял Сантеми на руки — бережно, как пёрышко...
- Пошли, Ти-Тониса! Нельзя терять ни минуты...
Светлая память Учителю! Он не брал в руки оружия, не убивал ни человека, ни зверя, - побеждал врагов, исцеляя их...
Примечания
1. Аккадский язык знает три слова для обозначения должности мага: машмашшу, ашипу и бару. Машмашшу — жрец-экзорцист и гадатель по печени ягненка, позднее появляется термин машмаш Энума Any Эллилъ, специально обозначающий должность астролога (т. е. «маг, знающий астрологический трактат «Когда Ану и Эллиль,..»). Ашипу — жрец-консекратор (окропитель, очиститель), занимающийся также исцелением больного от злых духов. Бару — гадатель по внутренностям жертвенных животных и по уродливым зародышам, по маслу, расплывающемуся на воде, и по дыму жертвенного воскурения.
https://grindewald-time.livejournal.com/103853.html
2. Анунна́ки или Ану́н(н)а шум. A-nuna; a-nuna-ke₄-ne; a-nun-na: предположительно— «семя князя»— в шумерско-аккадской мифологии одна из двух (наряду с Игигами) групп родственных божеств. К Игигам обычно относились главные боги, в том числе Ану, Энлиль, Мардук, Нергал; местом их обитания чаще всего были небеса. Ануннаки часто представляли младших богов (хотя иногда этим именем обозначали и великих); обитали они преимущественно в подземном мире и на земле, иногда также и на небесах. Разделение не было чётким, а упоминание Ануннаков или Игигов в литературных текстах часто отражает литературный прием: противопоставление коллектива божеств их могучему герою; таким образом, в широком смысле обозначения обеих групп могли быть синонимичны.
Разделение на Игигов и Ануннаков появилось в аккадское время К младшим богам-Ануннакам, по всей видимости, были отнесены боги локальных пантеонов: в текстах упоминаются боги этой родовой группы из городов-государств. В эпоху III династии Ура, когда происходила унификация шумерской мифологии, Ануннаки описывались как дети бога Ана, «приказавшего им родиться» на небе и на земле. В последующее время Вавилонского царства, создание этой группы божеств приписывалось Мардуку который разделил их на 300 «верхних» (то есть космических) и 300 «нижних» божеств. Общее число Ануннаков в источниках варьируется от 7 до 600, чаще всего упоминается 50 богов.
3. Паратту (Перат - Евфрат) и Диклат (Идиклат -Тигр), аккад.
4. Ашу — хирург по-аккадски. Уровень медико-фармакологических познаний и умений обитателей шумеро-вавилонского Междуречья, ассирийского, хеттского, персидского Ближнего Востока впечатляет. В Шумере и у непосредственных его преемников впервые появляются профессии врача и провизора, начинается мировая история терапии, хирургии и фармакологии. Здесь первыми в истории человечества применили письменность для закрепления врачебных сведений.
5. Мон-Юл — район от Кашмира до Ассама, высокой влажности, с высокой распространённостью малярии и других лихорадок из-за обилия кровососущих насекомых разных видов. Его упоминание - косвенное указание на путь ассирийцев в Бод-Юл.